Помощница и её писатель - Анна Шнайдер
И когда он забрался следом и захлопнул дверь, я почти заорала:
— Ты совсем офигел? Выпусти меня сейчас же!
— Выпущу обязательно, — кивнул Герасимов, глядя на меня с мрачным удовлетворением маньяка. — Но сначала ты кое-что прочитаешь.
— Что? Уголовный кодекс Российской Федерации?
— Нет. Вот это.
И он пихнул мне в руки какую-то распечатку.
Я бы, может, и не стала читать, но я была столь растеряна неожиданным появлением Андрея и его странным поведением, что опустила голову вниз… И невольно скользнула взглядом по первым строкам распечатки.
«Диссоциальное расстройство личности характеризуется агрессивностью, склонностью к антисоциальным поступкам, импульсивностью и нарушением способности к формированию привязанностей. Больные этим расстройством убеждены в собственной правоте, пренебрегают чувствами окружающих, не испытывают чувства вины и стыда, отлично манипулируют и хорошо ориентируются в социальной обстановке. Пациенты с диссоциальным расстройством личности становятся преступниками в 75% случаев».
Я вынырнула из текста, как из канавы с дерьмом и, сжав листок в ладони, прохрипела:
— Это что за?..
Разумеется, я уже понимала, что это за.
Разумеется!
— Диагноз Олега Бестужева, точнее, Олега Рюмина, если вспомнить его паспортные данные, — весьма зло ответил Андрей. — Я после корпоратива связался с его бывшей помощницей — стало интересно, во что ты ввязалась, — и…
— Ясно, можешь не продолжать, — кивнула я, почти шипя. — Решил найти на него компромат. Считаешь это компроматом? Слабовато! Народ не впечатлится.
— Да плевать мне на чьи-то впечатления, — рявкнул Герасимов. — Ты вчитайся, Нина, вчитайся! Ты с кем встречаешься?! Он же опасен! Он в любой момент может перерезать тебе горло и при этом даже виноватым себя считать не будет. «Она была дурна собой и не умела готовить», — передразнил Андрей, качая головой. — Я специально тебе распечатал всё про это расстройство личности. Ты должна знать, с кем имеешь дело. Бестужев — человек, который не умеет привязываться, не испытывает чувства вины, отлично манипулирует чужими чувствами и способен на неконтролируемую агрессию. Ты уверена, что хочешь оставаться его помощницей?
Уверена ли я? Нет.
Чёрт побери, я не святая, и меня смущали подобные новости об Олеге. Тем более, что я не одна, а…
— Если ты себя не жалеешь, то хоть дочь свою пожалей! — продолжал давить на самую мою больную мозоль Андрей. — Он же способен на всё. Кто знает, вдруг и маленькой девочкой не побрезгует?
— Замолчи, — я поморщилась и впихнула Герасимову обратно в руки его листок. — Спасибо, конечно, за сведения, но я сама разберусь.
— Конечно, сама, — протянул Андрей иронично и кивнул на дверь. — Иди-иди. И помни, что Бестужев не умеет ни любить, ни сострадать, ни бояться, ни сочувствовать. Единственное, ради чего он живёт — удовлетворение собственных потребностей. И если ему захочется тебя ударить, он сделает это, и жалеть не станет. Ясно тебе?
Я не ответила. Точнее, ответила, но не так, как хотел Андрей.
Вмазала ему кулаком в нос, а затем выскочила из машины.
79
Олег
Все эти дни, наблюдая за Ниной и её поведением, как у маятника — девушку качало то туда, то сюда, — Олег думал. Точнее, пытался — думать, когда Нина рядом, было сложно. В основном он либо занимался с ней сексом, либо работал. А вот вечером, уже после того, как Нина уходила к себе домой, пытался рассуждать. О том, что будет делать и говорить, если она в конце концов решит поговорить о серьёзном, как это любят женщины. Кто я для тебя, что будет дальше, какие планы на будущее, что ты ко мне чувствуешь.
Помогла определиться, как ни странно, Маша. Во время последней встречи с девочкой Олег втайне от Нины дал её дочери свой телефон, и когда Маша написала ему, переименовал в МММ — Маркова Мария Максимовна, — и отключил уведомления. Никакой аватарки у Машиного контакта не было, поэтому Олег не боялся, что Нина заметит. Но даже если залезет в мессенджер и прочитает что-нибудь, не поймёт, кто скрывается за этой аббревиатурой.
А читать было что. Маша с детской непосредственностью то присылала Бестужеву какие-нибудь картинки или фотографии, то писала просто так, а иногда рассказывала смешные детские истории — всё с его разрешения. Он сам сказал ей, что можно писать всё что угодно, ему будет полезно, потому что он использует любую информацию в качестве стройматериала для книг. И Маша писала, не каждый день, но стабильно. И разумеется, требовала фотоотчётов про Бегемота — очень ей нравилось смотреть на этого котика, к наличию которого в своей квартире Олег даже привык за это время.
Нет, Маша ничего такого не спрашивала и не говорила, чтобы это явилось откровением для Бестужева. Просто однажды вечером, прочитав от неё забавный рассказ о том, как они с дедушкой делали зимнюю поделку и засыпали весь стол манкой, из которой пытались изобразить снег, Олег подумал, что ему будет жаль, если Маша и её мама исчезнут из его жизни. И что ему этого совсем не хочется.
Это и стало толчком для начала того рассуждения, которое позже привело к определённому и вполне чёткому решению. Озвучивать его Олег, правда, собирался чуть позже — скорее всего, после Нового года.
Но у судьбы оказались совершенно другие планы.
.
«Я сегодня не приду, — неожиданно написала Нина утром в четверг, за три дня до Нового года. — Форс-мажор».
Поглазев пару минут на подобное совсем не свойственное Нине безапелляционное заявление, Олег набрал сообщение Маше, решив, что ребёнок должен быть в курсе, о каком форс-мажоре идёт речь. Вопрос напрямую он задавать не стал, просто поинтересовался:
«Маш, твоя мама уже выехала на работу?»
«Если ты переживаешь из-за того, что всё отменилось, то не надо —
