Гамбит искусного противника - Ария Тес
— Ну за что мне это наказание?
— Не обращайся к Нему по пустякам, — со смешком, слегка пихнув ее ногой, парирую, а когда она снова возвращает свое внимание мне, добавляю, — У тебя уже есть один нормальный ребенок, куда еще то? Скучно же будет…
— Ты — заноза в заднице.
— Я знаю. Могу сказать, что больше так не буду, поверишь?
— Конечно нет. Ты же мой ребенок…
— Если ты сейчас сравнишь меня с отцом, я тебя пну, клянусь.
Еще миг и теперь мы уже смеемся, а еще один, и я оказываюсь в самом любимом месте, который стоит выше даже моего рая — мамины объятия. От нее, как всегда, пахнет корицей и шоколадом, и я вдыхаю этот аромат, сильнее прижимаясь, чтобы запомнить. К сожалению таких моментов у нас не так много, чтобы разбрасываться ими — наверно понимая это, мама не хочет тратить слишком много времени на ссоры. Во-первых, это бесполезно. Я самостоятельная личность с семи лет и изменить этот факт не смогут никакие нравоучения. Во-вторых, мы так давно не виделись, что все отходит на второй план…
— Я так по тебе скучала, моя любимая малышка… — шепчет куда-то в макушку, а я только и могу, что кивать.
Слезы душат, подступают, и я просто не могу выдавить и слова. А мне так много хочется ей рассказать…
— У нас есть хотя бы час? — жалобно спрашиваю, в ответ получая тихий, одновременно нежный и печальный смех.
— У нас есть время, малыш. Не знаю, что ты сделала, но он улетел в Новосибирск.
— Не хочу говорить о нем. Давай не будем тратить наше время на все это? Я правда не хочу. Ты все равно узнаешь. Лилиана же позвонила, да? Ты поэтому здесь?
— Лев уже в самолете, так что да. Жди гостей завтра.
— Просто класс, — фыркаю и отстраняюсь, быстро вытирая слезы, — Кристина будет в восторге.
— Ты уже знаешь, что ей скажешь?
— Да…правду.
Мама молчит, а я ковыряю пальцы, не поднимая глаз. Мне и о Крис не очень хочется говорить, но я все равно добавляю, бросив быстрый взгляд на мою любимую маму.
— Конечно только ту, что могу.
— Ты не обязана мне это говорить. Я в тебе уверена на сто процентов.
— Знаю…просто для успокоения.
Я слышу ее тихий цык, а потом мама занимает место рядом со мной, только вот ее ноги достают до пола и не из-за красивых туфель на высоченном каблуке. Как я уже говорила — от мамы мне достались лишь волосы, и я снова закатываю глаза, вспоминая все сходства ее и Лилианы — это бесит. По всем законам справедливости, я должна быть похожа на нее, но нет…Этим природа меня не наградила.
«Сволочь…»
Благо мама не замечает моих очередных загонов и хорошо. Ниточки ее плаща запутались, поэтому она слишком занята своим освобождением, а то началось бы…Она бы привела тысячу и один довод в пользу того, что я — лучше нее, а мне это не нравилось. Во-первых, это неправда. А во-вторых, это совершенно точно не правда.
— Боже, ну наконец-то! — шикает она, скидывая плащ на сцену, выдыхает и откидывается на руки назад.
Мне нравится наблюдать, как красиво пружинят ее волосы. Сейчас они до плеч, с объемной укладкой, но ей так даже лучше. Вообще ей все идет — она невероятно красивая. Самая красивая.
— Никогда не думала, что это возможно, но ты стала еще лучше играть. Хотела сразу приехать и убить тебя, но не смогла. Заслушалась, а потом как-то и забылось все…
— Сильно взбесилась?
— Охо-хо… — мама приоткрывает один глаз и смотрит на меня, — Сама как думаешь?
— Тебе все равно не стоило рисковать и приезжать, мам. Вдруг тебя кто-то заметит?
— Амелия, не учи ученного. Я знаю, что я делаю.
— И почему, когда я это говорю, ты психуешь, а мне нужно просто кивнуть и поверить?
— Потому что я — взрослая, а ты нет.
— Мне почти восемнадцать.
— Ты мой ребенок, малышка моя, — с улыбкой парирует, полностью сфокусировавшись на мне, — Ты всегда будешь для меня маленькой девочкой, даже когда станешь мамой.
— Иу.
— Парни — иу? — передразнивает меня, и я повторяю, но без особого энтузиазма, где тут же прокалываюсь.
Мама резко выпрямляется и смотрит на меня с хитрой улыбкой, от которой я краснею, как помидор, самолично вкладывая ей в руки оружие.
И она его использует!
— Ооо…неужели…Амелия влюбилась?
— Перестань, умоляю!
— Ну уж нет, мой маленький, скрытный солдатик! Я хочу знать все!
— Да нечего знать, мам…
— А ну не ври мне, юная леди!
— Между нами был только секс, — выпаливаю, как на духу, о чем сразу же желаю, потому что улыбка с ее лица спадает, а ее место занимает непонимание.
Мама хмурится, пристально смотрит мне в глаза, и я вздыхаю, переместив свое внимание на руки, которые опять ковыряю. Мне стыдно в этом признаваться, но я знаю — она все равно меня поймет, да и потом…это то, чего я на самом деле хочу. Рассказать кому-то, кому верю, все…
И я рассказываю. Конечно без подробностей, в общих чертах, а в конце сижу краснее красного цвета, молчу, неловко убирая то прядь волос, то теребя платье. Будто не знаю, куда себя деть…
— Та-ак…
— Только без комментариев, умоляю. Я знаю, что идиотка.
— Этого никто не говорил.
— А разве это нужно?
— Какой он? — вместо ответа на мой вопрос, она задает свой, и я, бросив на нее короткий взгляд, снова опускаю его на свои злосчастные руки и дергаю плечами.
— Он…красивый…
Мама молчит, но недолго. Издает смешок, чем зарабатывает мой уже злобный взгляд, что едва ли ее останавливает, а напротив дарит улыбку шире и хитрее.
— Хочешь, чтобы я поверила, что ты согласилась с кем-то спать на сомнительных условиях, только потому что он…красивый?!
— Я хотела большего, а он — нет.
— И все же.
— Он…красивый, мам. Понимаешь?
— Понимаю, доченька.
Знаю, что понимает. Она всегда понимала меня, и поэтому мне хочется рассказывать — я знаю, что мне не придется утомительно долго пояснять свои мысли, знаю, что я не встречу осуждения в ее лице. Мама может поругать меня, может не соглашаться, но она никогда не осудит.
И я продолжаю…тихо, не поднимая глаз, ковыряя небольшое углубление в сцене. Я хочу рассказать ей о том, какой он…
— Он очень умный, интересный, веселый…Мне нравится его слушать и наблюдать за ним, потому что кажется, что он знает все на свете. Он так в себе уверен, и обычно меня это раздражает, но в нем
