Условный рефлекс - Ксения Мартьянова
В окно комнаты, располагающееся на самом верху, проникал тусклый свет от почти полностью ушедшего за горизонт закатного солнца, и только лишь благодаря ему они оба могли достаточно хорошо разглядеть все эти чувства в глазах друг друга. Секунда. Вторая. Третья. Брендон очень осторожно стянул с неё платье, оставив в одном кружевном белье, которым неприкрыто восхитился, и которое, кстати говоря, Энди утром фактически со скандалом вынудила её надеть. «Нужно будет не забыть сказать спасибо», – промелькнуло в голове у Натали, а затем, отбросив мысли о подруге, она вновь потянулась к мужским брюкам, которые вскоре, точно также, как и платье, оказались бесполезно отброшенными в сторону.
Технично расправившись с застежкой бюстгальтера, словно это было так же легко, как открыть банку с газировкой, Брендон бросил его на пол, а затем слабо царапнул зубами мочку её уха, вынудив Натали поджать губы и, чуть выгнувшись, закрыть глаза. Неторопливо опускаясь, он проделывал нежную дорожку из поцелуев вдоль её шеи, к ключице, заставляя крохотные мурашки бежать по горящему от желания телу, а затем ниже, к обнаженной груди. Когда его рот накрыл один её сосок, Натали замерла, а когда он стал покусывать и посасывать его, неосознанно стиснула пальцами простынь. Сладостное наслаждение длилось целую вечность – так ей казалось – и оно растянулось ещё на одну точно такую же бессменность, когда всё то же самое он проделал со вторым, затвердевшим под стать первому, соском.
Скользнув ниже, Брендон опустился к напрягшемуся животу, целуя каждый участочек её тела, сводя её с ума, а когда добрался до кружевных трусиков, осторожно отогнул их и с не меньшей бережностью, чем прежде, потянул вниз. И вновь Натали не засомневалась и не остановила его, лишь приподнялась, помогая избавиться от очередной, но последней ненужной вещи, предвкушая наслаждение, желая с головой добровольно броситься в пропасть.
Брендон осторожно поцеловал внутреннюю сторону её бедра. Затем ещё и ещё. А после приник губами к чувствительному бугорку между ног, вынудив Натали, не сдержав судорожного вдоха, выгнуться и сильнее стиснуть пальцами шелковую ткань. Его язык умело пробрался внутрь, без промедления начав совершать свои искусные манипуляции и, понимая, что теряет ощущение реальности, Натали больнее прикусила губу, инстинктивно подаваясь вперед, желая, чтобы он наполнял её больше и глубже, умирая от электрических зарядов, неумолимо прошибающих насквозь каждую клеточку её тела. Извиваясь под его ласками, не осознавая, сколько времени длятся её терзания, она едва сдерживалась от того, чтобы не закричать. Хотя в открытом море их навряд ли бы кто-нибудь услышал. Понимая, что Натали находится на грани между удовольствием и пыткой, Брендон продолжал мучить её, совершенно бесспорно испытывая от этого ничуть не меньшее блаженство. Ей хотелось умолять его, принуждать, требовать, но плотно стискивая зубы, она терпела; терпела и молчала, желая хоть в чем-то помучить и его.
И у неё получалось. Не без ущерба для самой себя, но всё же получалось.
Не вытерпев, Брендон накрыл её губы своими, ещё жарче и неистовее, чем прежде, а затем внезапно наполнил её, заставив томно застонать. Вцепившись в широкие плечи, Натали раскрылась сильнее, а затем обхватила ногами крепкие бедра, прижимая их к себе, заставляя его проникнуть глубже. Толчок. Второй. Третий. Оторвавшись от её губ, он заглянул в затуманенные страстью синие глаза, а затем замедлился и замер, намеренно лишая свою партнершу последних остатков самообладания и вынуждая её лихорадочно выдохнуть, а после впиться ногтями в мужскую спину. Безмолвно велев не отрывать от него взгляда, пленив своим греховным омутом, Брендон совершил новый толчок, затем ещё один и ещё, не переставая наблюдать за тем, как с каждым его движением меняется выражение на её лице. Ускоряя темп, он двигался в ней чаще и жестче, и захлебываясь наслаждением, Натали бесконтрольно стонала, заглушаемая пламенным мужским поцелуем. Полностью отдавшись во власть желанного мужчины, она принимала его в себя, выгибалась ему навстречу, кусала губы и извивалась, всем своим естеством теряясь в нем, растворяясь, пропадая.
Брендон наполнял её, поднимая всё выше и выше, к точке, к которой Натали и безумно хотела, и так же безумно боялась приближаться. Ведь приближение к ней означало конец. Означало, что они оба вновь вернуться в реальность, к своим обыкновенным жизням, возможно, даже предпочтя забыть обо всем, что здесь произошло. Не она, нет, но Он может захотеть забыть. И эта мысль пугала её. Что бы она не говорила и как бы не храбрилась, эта тягостная мысль неожиданно сильно её пугала.
Словно заметив её тревоги и не дав ей поразмыслить о них больше ни единой лишней секунды, Брендон добрался до самого эпицентра её самой главной эрогенной зоны, вынудив Натали, ощутив знакомую неконтролируемую дрожь, застонать громче и несдержанно царапнуть кожу на влажной мужской спине. Исступленное чувство начало нарастать, приближая её к своему апогею, а затем всё тело свело теплой судорогой, вынудив всё внутри и вокруг взорваться самым прекрасным в её жизни фейерверком. «Словно под каждым дюймом кожи распустилось по цветку», – подумала она, невольно улыбнувшись, а после почувствовала, как Брендон вновь накрыл её губы и ответила на поцелуй. Вдыхая хмельной запах мужчины, которому безропотно отдала себя, Натали зарывалась пальцами в его волосы, стараясь больше не забивать свою голову болезненными мыслями о том, что с ними обоими будет на утро.
Как однажды сказала Кэти Скарлетт О’Хара: «Я не буду думать об этом сегодня, я подумаю об этом завтра». И, чувствуя, как мужские губы вновь опускаются ниже, именно так Натали и поступила.
Глава 11
Брендон проснулся ровно в 5:45 утра. Его внутренний будильник без перебоев звонил в одно и то же время двадцать четыре на семь вот уже почти шестнадцать лет, и совершенно неважно было, во сколько мужчина лег
