Сицилиец для Золушки - Анна Штогрина
— Делить имущество, заносчивая и непослушная чужестранка, — с ужасающим оскалом прорычал зверюга, — Диван теперь твой.
Брунетти стегнул меня по жопе так, что я взвизгнула и потеряла равновесие. Шлепнулась на кожаную поверхность, оказавшись так низко перед громадным верзилой, что мне в нос уперлась пряжка от его ремня.
— Раз диван мой, то не подходи к нему. Я дарю тебе кресло, — я попыталась оттолкнуть в стальной живот Брунетти, скалистый мужик не шевельнулся. Продолжил свою царскую забаву — пугать меня до икоты.
Схватил своими лапами бретели на моем платье и дернул в стороны. Бархат жалобно затрещал и порвался в области декольте. Мой кружевной лиф оказался в поле зрения раздраконенного бородача.
— Кресло тоже твое, — Дарио схватил меня за волосы, руша прическу, и вздернул вверх. Дотащил меня до кресла, и толкнул на него.
От бурлящей во мне злости, я вскипела. Вцепилась в ворот его рубашки и дернула в стороны. Пуговицы веером разлетелись по полу. Широкая грудь сицилийца в волосах и татуировках вздымалась от дыхания, натягивая мышцы до треска кожи, такие накаченные, словно прорисованные художником — анатомом.
Раз Брунетти решил рвать одежду на мне, то пусть не думает, что я останусь в долгу. И рубашка только начало.
— Тогда забирай себе стол с жареной картошкой, — я зачерпнула горсть картофельных долек и с силой зашвырнула ему в ошарашенную морду.
Мое сердце колотилось так быстро, я даже испугалась, что оно проломит грудную клетку раньше, чем Дарио мне голову в поисках мозгов.
Это ж надо быть такой отчаянной дурой, что б бороться с сицилийским медвежарой в два раза больше меня.
Я сидела на кресле и с ужасом ждала следующего хода Брунетти. Он же с высоты своего исполинского роста нагло разглядывал мои сиськи в прозрачном лифчике. И взгляд его темнел уже не от раздражения и злости, а от сгущающейся похоти. Становилось по настоящему страшно и жарко.
— Картошка моя, а вино твое, — пророкотал он довольно. Взял бокал с красным вином и… выплеснул его мне на грудь!
Я зашипела, как раскаленный уголь. От неожиданности вскочила с места, упершись в этого гранитного амбала.
— Стол пусть будет твоим, — рыкнул Дарио и подхватил меня под задницу. В мгновение крутанулся с моей тушкой на руках, и усадил попкой на край столешницы. Свободной рукой смел фаянсовые тарелки, и они с чудовищным грохотом разбились. Осколки засеяли пространство вокруг нас.
Брунетти даже глазом не моргнул. Схватил подол моего платья и одним точным движением дорвал его, превращая в две отдельные половины. С вожделением оценил мое белье и чулки с подтяжками, которые должны были стать ему подарком после ужина. Наклонился ниже…
Я чуть не взорвалась от возбуждения, когда он пошло слизал стекающие от груди по животу капли красного вина. Его язык оставлял на коже горящие борозды, а борода щекотала мою нежную кожу, вызывая мурашки предвкушения.
— Мебель мы поделили, — пискнула я, пытаясь сосредоточиться. А непослушные руки сами потянулись к поясу на брюках Дарио. Я ловко расстегнула металлическую пряжку и дернула за нее ремень, полностью высвобождая его из шлеек.
В паху у сицилийца уже выросла Пизанская башня, и у меня между бедер подмочило фундамент в ожидании этой постройки.
— Как ты предлагаешь делить особняк?! — сложив ремень вдвое, я вызывающе растянула его перед бородатым демоном. По жопе ему всыпать, что ли?!
— Подоконник тебе.
Брунетти прихлопнул меня по спине, как букашку. Скомкал остатки целой ткани платья и вздернул меня, как куклу.
А потом потащил и к окну. По пути облапывая, прижимая спиной к своему внушительному стояку, и сдергивая с меня остатки платья.
Сицилиец заломал меня грудью на холодный мраморный подоконник. От нашей борьбы я запыхалась и вспотела. А низ живота стягивало от возбуждения.
Ой, что сейчас будет…Мм, самый бешеный секс обычно после ссоры. Хотя, с Дарио он всегда неудержимый и порочный. Но сейчас мы оба были взвинчены и заведены до предела.
Секунда и Брунетти отклонился. Я хотела разогнуться и отойти, но почувствовала острые клыки на нежной коже ягодицы.
Дьявол! Дарио укусил меня за задницу. Еще и так больно, что чуть слезы не брызнули из глаз.
Я резко развернулась и поддавшись своему боевому инстинкту с размаху стегнула его по плечу ремнем.
— Кровь за кровь, — гордо вскинула подбородок.
Брови Дарио поползли к переносице. Я бы могла войти в книгу рекордов Гиннесса, как первая женщина, ударившая великого Дарио Манфредо Брунетти и оставшаяся в живых. Но еще рано было делать выводы и давать заявку на рекорд. Впереди еще вся ночь!
Я сглотнула слюну, спрятала за спину дрожащие руки с кожаным оружием. Как бы Дарио не вырвал у меня ремень и не отходил меня хорошенько по филейке!
— Все поровну, — согласно кивнул Брунетти.
Ох, пришло время мне удивляться. Сицилийцу был по вкусу мой нрав, моя игра. Он явно наслаждался происходящим и позволял мне буйствовать.
— Значит, и кровать общая! — победно выдал он вердикт.
Ну да, поиграли и хватит. Терпение Брунетти иссякло. Он взвалил меня на плечо, как пещерный человек свою добычу, и понес на второй этаж. При этом вцепился пальцами в мою попку в кружевных бикини так, что я с огорчением подумала, синяки завтра запестрят на мне, как новогодние гирлянды.
Я ожидала, что Брунетти потащит меня в спальню и скинет на кровать. Все нутро пекло от желания. Грудь терлась о каменную спину, и соски напоминали раскаленные угольки. А лапа бородача, прижимавшая мою попку, словно посылала между ног прострелы электрического тока.
Еще и громкое дыхание сливалось с биением большого сердца Брунетти, и мне очень хотелось прекратить балаган и признаться ему — я в курсе того, что он не подписал бумаги о разводе. Люблю своего мужа до икоты, до красных кругов перед глазами, до отсутствия дыхания без него…
Замечтавшись, я обняла его спину и, свисая вниз головой, прижалась к позвонкам, которые с трудом прослеживались в напряженных
