Кэтрин Куксон - Слепые жернова
Спустя четверть часа они со смехом ворвались в кухню Сары и застали там не только хозяйку, но и гостью – Филис.
– Здравствуйте, тетя Филис!
– Здравствуй, Кэтлин! Играла в теннис?
– Да, тетя Филис.
Она швырнула ракетку и туфли на кресло.
Сара отвернулась от теста со словами:
– Немедленно убери! Сколько раз тебе повторять?
– Хорошо, хорошо, мама!
Взяв ракетку и протянув ее матери, Кэтлин невинно спросила:
– Куда убрать, мама?
Сара и Филис переглянулись. Сара, пряча улыбку, ответила:
– Куда хочешь, только живее.
Она уже хотела шлепнуть дочь, но та метнулась мимо Пола в чулан, вереща:
– Спасите!
– Сама спасайся, взрослая уже. – Разыгрывая из себя взрослого мужчину, Пол подошел к камину и, обращаясь к Филис, произнес басом: – Ох, уж эта молодежь!
Филис не удержалась от смеха, Сара стала вторить ей. Потом, не отрываясь от теста, она сказала Полу:
– За тобой заходила мать. Она думала, что ты уже вернулся.
Пол перестал смеяться и грустно сказал:
– Значит, я пошел.
– Куда ты? – спросила Кэтлин, снова появившись в кухне.
– Домой, куда же еще! У меня, знаешь ли, есть дом.
– Конечно, есть, кто же спорит! Я с тобой.
Прежде чем Пол нашелся с ответом, Сара сказала:
– Нет, Кэтлин, ты мне нужна. Отпусти Пола.
– Но…
– Никаких «но»! Ступай, Пол.
Она улыбнулась Полу, и он сказал на прощание:
– Я еще загляну.
Махнув Кэтлин ракеткой, он исчез.
– Зачем я тебе понадобилась, мама?
– Не торопись, всему свое время. И пяти минут не пробыла дома.
– Хочешь, чтобы я тебе чем-нибудь помогла?
– Нет, просто хочу, чтобы ты пять минут посидела смирно.
Она обернулась и улыбнулась дочери. Та, как водится, ответила ей улыбкой, но тут же поджала губы и усмехнулась, словно говоря: «Все что угодно, лишь бы сделать тебе приятное».
– Ну, я пошла, Сара. – Филис встала.
– Погоди, выпей чаю перед уходом.
– Не надо, я уже выпила две чашки. Хочешь, чтобы я захлебнулась чаем? Удивляюсь, как ты не отравишься. Сколько раз ты пьешь чай за рабочий день?
– Только дважды: утром и в полдник.
– Когда ты снова выходишь?
– В понедельник, наверное, если врач меня допустит. Глупо, конечно, простудиться в такую погоду, когда все стонут от жары. Но что поделаешь!
– Ты сможешь прийти к нам в выходной?
– Если пойду на рынок, то обязательно загляну.
– Захвати с собой Кэтлин. – Филис посмотрела на племянницу и сказала ей: – Ты у нас редко бываешь, а ведь ребята любят, когда ты нас навещаешь. Дик на днях меня спрашивает: мама, почему у нас в семье нет девчонок? Я говорю: доктор сказал, что у меня лучше получается выхаживать мальчишек, у меня, мол, слишком грубые руки, могу поранить, когда буду отвешивать оплеуху.
Кэтлин встретила шутку тети спокойной улыбкой и воздержалась от смеха. Филис резко отвернулась от нее.
– Все, пошла. Пока, Кэтлин.
– Пока, тетя Филис.
Похлопав ладонями по доске и вытерев остатки муки о фартук, Сара вышла вместе с Филис на порог. У двери они постояли, молча глядя на улицу. Филис прошептала:
– Она сохнет по Полу. Из этого что-нибудь получится?
– Все пойдет своим чередом.
– Что, если они задумают пожениться?
– Очень на это надеюсь.
– Неужели?
– Что в этом такого?
Сестры переглянулись, и Филис, спрятав глаза, ответила:
– Полагаю, что ничего. В наши дни против браков двоюродных братьев и сестер не слишком возражают. – Подняв глаза, она потребовала уточнений: – Ты действительно этого хочешь?
– Да, – сказала Сара, глядя на улицу. – Это единственное, чего мне теперь хочется.
– Почему бы тебе самой не выйти замуж? – ласково спросила Филис. – Ты вполне могла бы это сделать. Ты сейчас интереснее, чем в двадцать лет. Тебе идет худоба, а твой роскошный бюст все равно при тебе.
Сара оттолкнула ее, и обе прыснули.
– Куда ты без него? Кстати, тебе бы тогда не пришлось бегать через день на фабрику.
– Я предпочитаю фабрику.
– Что ж, тебе виднее. Каждый сам выбирает себе путь. – Помолчав, Филис спросила: – Как долго Кэтлин проучится в школе?
– Как можно дольше. До Пола ей все равно всегда будет далеко, но это не важно. Главное для нее – образование, чтобы хотя бы немного уменьшить разницу между ними.
– Ты все продумала. – Филис понимающе улыбнулась. – Что ж, все именно так и должно быть. Хотелось бы мне так же распланировать жизнь каждого из моих четверых, но у них мозгов кот наплакал, только и умеют, что заколачивать деньгу, да Ронни еще ловко бренчит на пианино. – Она усмехнулась. – Зато по части денег они далеко пойдут. Джимми всего семнадцать, а можно подумать, что все семьдесят. Знаешь ли ты, что это он открыл мороженое? – Она дернула Сару за руку. – Представь себе! Пока Джимми не начал его делать, о нем и не слыхивали. Ладно, – громко засмеялась она, – главное, что он на этом хорошо зарабатывает. Я желаю ему удачи.
Громкий смех Филис заставил Сару покоситься на дверь в нескольких ярдах от ее двери и сделать в адрес сестры предупредительный жест. Филис закрыла ладонью рот и втянула голову в плечи.
– Прости, – прошептала она. – Значит, потеплением и не пахнет?
Сара покачала головой.
– Теперь я не желаю никакого потепления.
– С ума сойти можно! Ты хочешь сказать, что она по-прежнему не удостаивает тебя даже словечком?
– Ни единым! Когда мы сталкиваемся на улице, она изображает из себя слепую. Что поделаешь! – Сара улыбнулась. – Теперь это уже не имеет никакого значения. Я даже забываю о ее существовании. Проходит несколько дней, а я ни разу и не вспомню, что на свете есть она.
– А старик по-прежнему заглядывает?
– Да, разок-другой в неделю, чаще по выходным. Кэтлин бывает у них.
– На твоем месте я бы ее туда не пускала. Раз не хотят знать тебя, пусть и с ней не знаются.
– Нет, я не хочу ей запрещать. В конце концов, это бабушка и внучка.
– Да, мы с тобой совсем разные. Я бы так не смогла. Что ж, мне пора. Увидимся на Страшном суде.
На эту мрачную, хоть и расхожую формулу расставания Сара отреагировала улыбкой и словами:
– Хорошо, на Страшном суде.
Знали ли они, что не пройдет и нескольких часов, как им придется поминать суд без всякой иронии?
– Поцелуй от меня своих мальчиков.
– Обязательно. Пока!
Вернувшись в дом, Сара подумала: «Вот странно! Филис говорит, что не смогла бы снести презрение свекрови, а сама столько лет носит на себе печать прокаженной, как жена араба, и хоть бы что! Филис – славная девочка, очень славная! Какое мужество!»
– Я не пойду в субботу к тете Филис, мама, – объявила Кэтлин, дожидавшаяся мать.
– Тебя никто не заставляет, – ответила Сара язвительным тоном.
