Натали Митчелл - Раздвоение чувств
Том осторожно сказал:
— Хорошее место…
— Самое лучшее!
— Посидим здесь?
С готовностью растянувшись на теплой, гладкой траве, я похлопала рукой, приглашая и Тома. Он с неуклюжей осторожностью опустился рядом, посидел немного, осматриваясь и щурясь на солнце, потом откинулся на спину и заложил руки за голову.
Почему-то я вообразила, что из-под его руки терпко пахнет потом, как от настоящего ковбоя, но запаха не было, и, усмехнувшись про себя, я подумала, что в Техасе тоже, наконец, научились пользоваться дезодорантом. Никогда не была в Техасе…
Так было тепло и уютно в этом славном месте, единственном на земле, словно дом нашей с отцом мечты уже стоял в двух шагах от нас, что у меня стали сладко слипаться глаза. Цветные образы из наползающего сна уже мелькнули перед моим внутренним взором, и стоило вглядеться повнимательнее…
Но тут я почувствовала, как что-то осторожно коснулось моих губ.
Открыв глаза, я прямо перед собой увидела лицо Тома и мгновенно проснулась. Оттолкнув его, я села и тут же отпрыгнула подальше:
— С ума сошел?!
— Эшли! — взмолился он и, потянувшись за мной, встал на колени. — Прости, пожалуйста! Я просто не смог удержаться.
— С чего бы это? Не смог удержаться! Я что, похожа на секс-бомбу? Не вешай мне, Том! Я не та девушка, из-за которой теряют голову.
Сев на пятки, он растерянно спросил:
— Почему ты так решила?
— Что значит — почему? Я знаю это, и все.
— Ты очень… очень…
— Какая? Ну, какая, Том? Ты же не можешь сказать, что я — красивая, милая или что-нибудь в этом роде…
Он нервно облизнул губы:
— Почему это не могу?
— Потому что это будет сплошное вранье!
— Нет, Эшли!
— В школе про меня говорили, что я — исчадие ада. И знаешь, они были не далеки от истины!
Том опустил голову:
— А твой отец? Он…
— Не трогай моего отца! — завопила я. — Если ты даже прочитал почти все его книги, это еще не значит, что ты — это он!
— Я и не…
— Может, ты вообразил, что думаешь, как он? Видишь, как он? Так же чувствуешь? Так я разочарую тебя, Том! Тебе никогда не стать таким, как он!
— Да я…
— И во мне не увидеть того, что видел он! Так что, пошел ты, Том!
Последнее, пожалуй, было лишним, но я совсем рассвирепела из-за поцелуя, которым этот дурак решил облагодетельствовать меня. И за одно вознаградить себя за то, что не нашел свою обожаемую сестренку, которую в тот момент я ненавидела еще сильнее, чем его самого.
— Я и не собираюсь как-то подделываться под твоего отца, — мрачно отозвался Том, пропустив мимо ушей мое пожелание. — Я сам по себе. Какой есть. Я ведь знаю, что как бы я ни старался, мне таким, как он, не стать. У меня ведь ни таланта, ни образования, ничего такого… И я никогда не стану таким умным, как Джеффри Халс.
Я прошипела:
— Это уж точно.
— И я, наверное, вижу в тебе что-то другое, не то, что он видел.
— Наверняка!
Том шумно шмыгнул носом. Так он выражал крайнее смущение.
— Но ведь он-то был твоим отцом. И извращенцем он же не был, правда?
— Что?!
— Тогда он и не мог видеть… Чувствовать, какие у тебя губы… Как к ним тянет, как силком, даже когда мы просто разговариваем. Я слушаю тебя, а сам только и смотрю на твои губы.
Прикусив нижнюю, я немного помолчала, заставляя себя утихомириться. Потом спросила:
— Это ты сейчас насочинял? А, Том? В свое оправдание? Не стоило…
Том возмутился:
— Ничего я не сочинял!
— Если б это так и было, как ты говоришь, то ведь и другие бы заметили бы в моих губах нечто особенное. Но этого никто не заметил, Том!
Он удивленно приподнял брови:
— Хочешь сказать, что ты…
— Нет, конечно! Неужели я похожа на старую деву? Я провела этот эксперимент с собственным телом, если не изменяет память, еще пару лет назад.
Том заинтересовался:
— И как?
— Никак! — отрезала я. — Так что повторять пройденное нет ни малейшего желания.
— Но ведь во второй раз все может быть по-другому, — заметил он осторожно.
Пришлось согласиться:
— Может. А может быть точно так же. Зачем рисковать? Если уж я решусь на это, так…
Он подхватил:
— Не с таким парнем, как я. Техас. Я все понял, Эшли, можешь не продолжать.
Мне сразу стало стыдно за себя. Он увидел во мне только пошлого сноба, и ничего больше. А ведь я сама терпеть их не могла.
— Не в этом дело, Том.
— Да нет, как раз в этом. Мы слишком разные, да? Тебя твой отец просвещал, как мог, а мы с сестрой в это время по барам подрабатывали, чтобы с голоду не сдохнуть. Конечно, мы разные. Куда уж мне до тебя!
У него даже губы тряслись, когда он заговорил об этом, и я тут же обругала себя последней сволочью. В конце концов, ведь парень не виноват, что жизнь так обошлась с ним. И не совсем он тупой, раз читает отцовские книги. Косноязычен, конечно, и простоват, но ведь это не смертельные грехи. Если взяться за него… Зато лицо у него такое… открытое. С таким лицом невозможно быть фальшивым человеком. А разве это не главное в жизни? Чтобы рядом был кто-то, кому ты можешь доверять безоговорочно? Хотя бы какое-то время. Не замуж ведь он меня зовет…
— Прекрати истерику, — сказала я строго. — Я, наверное, обошлась с тобой грубовато… Ну, извини. Но ты ведь должен понять: я никак не была готова к такому повороту событий. Ты появился всего пару часов назад, а сейчас уже целуешь меня. Это слишком быстро, Том.
— Никто не может знать, сколько ему осталось.
Эту фразу словно произнес другой человек, даже голос прозвучал иначе. И отчего-то у меня мороз по коже пробежал…
Я растерянно переспросила, хотя хорошо расслышала его слова:
— Что?
— Вот твой-то отец ведь не собирался умирать, верно? — проговорил он прежним тоном. — И что-то он тоже, поди, откладывал на завтра. А завтра просто не… не…
— Не наступило.
— Ну да. А если б он подумал об этом, то, наверное, поторопился бы с какими-то делами, так? Хоть бы денег тебе оставил! А то как ты теперь будешь жить?
Я неуверенно предположила:
— Книги продам.
— Да сколько ты на них заработаешь?! Вот если б он оставил тебе что-то по-настоящему ценное…
Я вспомнила:
— Вообще-то есть кое-что…
— Да? — спросил Том без интереса. — Уже хорошо. Тогда ты не пропадешь. Дорогая вещица?
— Скорее всего. Я как-то забыла о… Об этом.
— Бриллиант, поди, какой-нибудь?
Мне стало смешно:
— Бриллиант? У отца? Да он презирал побрякушки!
Тут он заинтересовался:
— За что это?
— За то, что люди за них душу готовы продать, а ведь это всего лишь камни. Он и мне никогда не покупал бриллиантов. Вообще драгоценностей.
Том подтвердил:
— Я вижу. Ты вон даже сережки не носишь. Твоему отцу, поди, сильно сына хотелось. Верно?
— Я знаю, что похожа на мальчишку. — Я потерла ладонями и без того почти белые шорты. — Но меня это ничуть не расстраивает.
— Меня тоже.
— А тебя-то это почему должно расстраивать?
— Потому что…
Слова опять нашлись не сразу. У Тома путь от мозга до языка был извилистым.
— Ладно, не мучайся, — предложила я.
Но он заупрямился:
— Нет, я скажу! Ты очень нравишься мне, Эшли.
— Да неужели?
— Честно! Ты ни на кого не похожа.
Я подумала, что это комплимент весьма сомнительный, если вспомнить, сколько в мире существует настоящих красавиц. На которых я не была похожа.
Тот благоразумно добавил:
— Ну, из тех девчонок, кого я знал.
— Вот в это я охотно верю, — пробормотала я. — Но знаешь что, Томас, боюсь, это мое славное имя так тебя одурманило. Вернее, имя моего отца. Ты ведь явился с его духом пообщаться? А встретил меня, живую, и решил, что это еще лучше.
— Ничего подобного!
Я откровенно засмеялась ему в лицо, отчего Тома снова бросило в жар. Это случалось с ним чаще, чем с женщинами в период климакса. Жалко было смотреть на него, честное слово!
— Нет? — спросила я весело. — А как же все было? Расскажи мне.
У него опять парализовало язык:
— Ну…
— Ты очень понятно изъясняешься, Том.
Он вскочил, как будто я плеснула в него кипятком:
— Смеешься?! Ну и…
Не договорив, Том повернулся и быстро пошел прочь, делая широченные шаги и сердито размахивая руками. Я расхохоталась ему вслед:
— Эй, ты куда? А как же три непрочитанные книги? Ты же не можешь покинуть наш благословенный город, не познав всей глубины творчества Джеффри Халса! Том, ты меня слышишь?
Но он даже не оглянулся. Когда Том скрылся за деревьями, я растерянно замолчала. Признаться, я не ожидала, что он действительно уйдет. Мне-то казалось, он из той породы псов, которых можно пинать изо дня в день, а они все равно норовят лизнуть. Я только начинала входить во вкус…
— Интересно, — произнесла я вслух и, подождав немного, снова легла на траву.
