Билли Грин - Последняя любовь миссис Галлахер
— Бродяга? — подсказал он, видя ее замешательство. — Бездельник?
— А это так?
— Вы можете называть меня и так. Да-да, вероятно, можете. Я остаюсь на одном месте ровно столько, сколько хочу, а затем уезжаю. — Он улыбнулся, как будто знал что-то такое, чего не знала она. — Я называю это свободой, но на вещи можно смотреть по-разному, смотря с какой точки зрения ты к этому подойдешь.
Его глаза так и бегали по ней, пока они разговаривали. Несколько раз они задержались на ее белом укороченном костюме, как будто он ему был не по вкусу.
Она нахмурилась. Черт возьми, она наняла его на работу! Но внезапно она перестала чувствовать себя работодателем, а почувствовала себя женщиной. Что-то было такое в выражении его глаз, когда он смотрел на нее. Как бы две половинки боролись сейчас в ней: одна Хелен негодовала от проницательности этого взгляда, другая же Хелен, которая вдруг пробудилась в ней, явно оживилась. Эту свою вторую половинку она и пыталась заставить сейчас замолчать, но не могла найти в себе силы, чтобы оторвать свой взгляд от этих темных проницательных глаз.
Но то, что она все еще стояла рядом и не пыталась прекратить этот разговор, дало ему возможность продолжить. Еще более внимательно он стал рассматривать ее тело. Казалось, раздев ее взглядом, он начал рассматривать женщину изнутри: и плоть, и кровь, и кости — все то, что составляло Хелен Галлахер.
Но его взгляд вовсе не оскорбил Хелен. Наоборот, она чувствовала его пылкий взгляд на своей груди и бедрах и растерялась. Что он о ней думает? Что он думает о женщине, которую так внимательно разглядывает?
Ни положение в обществе, ни возраст, ни верные друзья — никто не смог бы защитить ее сейчас. Он явно хотел знать, что она за человек? Интересно, нашел ли он у нее недостатки? Была ли она такой же, как все ее друзья?
И как бы почувствовав ее беззащитность, его взгляд стал ласковым и успокаивающим. Удивительно, этот взгляд как бы гипнотизировал ее, и она чувствовала себя марионеткой в его руках.
Каждой клеточкой своего тела она чувствовала исходившее от него желание и сама начинала чувствовать тоже. Она даже и не подозревала, что с ней еще может такое происходить. Глубокая, обжигающая страсть вдруг вспыхнула в ней. Ощущение было настолько сильным, что она шагнула вперед, безмолвно ответив на его вызов.
— Мама!
Глаза Хелен расширились от страха, ее охватила дрожь, когда она поняла, что произошло, Она с облегчением обернулась на голос дочери, внезапно освободивший ее от его чар.
Молодая женщина, которая направлялась к ним, внезапно остановилась, бросив взгляд сначала на Хелен, потом на Тома.
— Петти сказала, что ты вышла поговорить с Джо. — Она многозначительно посмотрела вокруг.
— Одри, это Том Петерс. — Хелен отвела глаза, стараясь не думать о том, что произошло. Но она знала, что он слышит, как неуверенно звучит ее голос. — Он будет помогать Джо по саду, пока Хови не выздоровеет.
— Привет, — произнесла Одри. Она откровенно рассматривала его.
— И вам привет, — улыбнулся он, как бы забавляясь ее явным интересом к нему. — Если вы не возражаете, мне нужно сходить еще за щепками.
Одри посмотрела ему вслед.
— Мама, — прошептала она, — он великолепен.
Спрятав улыбку, Хелен покачала головой, как бы показывая свое материнское неодобрение.
— Не думаю, что Чеду это бы понравилось.
— Хотя я и замужем, но я же не мертвая, — усмехнулась молодая женщина. Тон ее был беззаботным, но при упоминании имени ее мужа, по лицу скользнула легкая тень. — Сомневаюсь, что Чед вообще что-нибудь замечает.
— Пошли, — сказала Хелен, обняв дочь за располневшую талию. — Давай поговорим за чашечкой кофе.
Они прошли через кабинет в просторную гостиную.
— Посиди, пока я схожу попрошу Петти что-нибудь нам приготовить.
Одри усмехнулась.
— Я уже сказала ей. Она обещала испечь нам свежие булочки.
Хелен рассматривала тонкие черты лица своей дочери. Под глазами были темные круги, а вокруг рта залегли недовольные морщинки.
— О'кей, Одри, рассказывай, что у тебя там не ладится с Чедом?
— С ним-то все в порядке, — саркастически произнесла она. — Неужели ты не знаешь, что он — само совершенство? А что касается меня, то Чед сказал, что мои гормоны не в порядке из-за ребенка.
— Продолжай, Одри. Расскажи мне все.
— Это все, мама, — раздраженно произнесла она. — Все именно так, как я тебе рассказала, Когда я пытаюсь поговорить с Чедом о наших проблемах, то он отвечает, что у нас нет никаких проблем, просто я слишком эмоциональная. — Она нетерпеливо подошла к кушетке. — О, Боже, если он еще раз скажет это, клянусь, я покажу ему, как выглядят действительно эмоциональные женщины.
Хелен улыбнулась. Она хорошо знала характер своей дочери.
— О'кей, ему ты не можешь сказать, что тебя беспокоит. Расскажи тогда мне. Ты же знаешь, доктор Гуд сказал, что тебе нельзя волноваться. Нужно выкинуть все из головы, чтобы не осложнять свою беременность.
— О, мама, все не так, — вздохнула она. — Одной из причин, почему я влюбилась в Чеда, были его планы на нашу совместную жизнь. Ему нужна была только я, Я была для него всем. Но я никогда бы не подумала, что он с головой уйдет в свою работу. — Она сжала руки в кулаки. — Никогда не думала, что он станет таким же, как и мой отец.
Хелен строго посмотрела не нее.
— Твой отец был прекрасным человеком. Он очень любил тебя и Гари. Как ты можешь такое говорить?
Одри опять вздохнула. На этот раз разочарованно.
— Прости, мама, я знаю, что ты любила отца, но неужели ты не видела, что он не обращал на нас никакого внимания… да и на тебя тоже.
— Он никогда не пренебрегал нами, — тихо и решительно проговорила Хелен.
— О'кей, может быть, я была слишком жестока, — согласилась Одри. — Но неужели ты никогда не чувствовала, что мы занимаем в его жизни самое последнее место. На первом месте была его страховая компания, затем — его положение мэра, потом — его друзья по клубу и на самом последнем месте — его семья.
— Ты заблуждаешься, — тихо произнесла Хелен. — Да, он был честолюбив и действительно уделял много времени своей работе, но он всегда думал о нас.
Одри горько засмеялась, и этот смех поразил Хелен.
— Именно так ты всегда и говорила. Когда он не пришел на день моего десятилетия, ты сказала: «Он не может придти, но он думает о тебе». Когда он не пришел ни на один бейсбольный матч Гари, ты опять сказала, что он не смог, но он помнит о тебе. Мама, нам не нужно было, чтобы он помнил нас, мы хотели, чтобы он был с нами. Мне всегда хотелось ответить тебе: «Почему он не может быть с нами, а думать о своей работе?» Мне бы это больше понравилось.
