Аннет БРОДЕРИК - ПРОСТО ЛЮБОВЬ
– Ладно. Я схожу за купальником.
Это она придумала надевать купальник. Ему это казалось смешным, ведь он видел ее без него. Он тоже стал купаться в плавках, она заставила. Кто поймет этих девчонок?
Коул был доволен своей ученицей. В это лето они часто ходили к ручью. Эллисон уже совсем не боялась воды, хотя так и не решалась погружать лицо в воду.
Однажды, когда они сидели на берегу и кидали камешки в воду, Эллисон вдруг сказала:
– Знаешь, Коул, мне с тобой повезло. Ты для меня как брат, которого у меня никогда не было.
– А ты мне как сестра, которой у меня тоже никогда не было.
– Ты всегда будешь для меня самым лучшим братом.
– Ну и я, если понадобится, всегда тебя выручу Так и знай!
Коулу было четырнадцать, когда однажды после обеда отец сказал:
– Сын, мне надо с тобой поговорить. Пойдем в кабинет.
Коул посмотрел на мать, обвел взглядом остальных членов семьи, сидевших за столом. Казалось, никто из них в словах отца не видел ничего необычного.
– В чем дело, папа? – спросил он.
Отец, не ответив, встал из-за стола. Мать молча принялась убирать посуду. Пожав плечами, Коул пошел за отцом. В кабинете отец кивнул в сторону кресла у камина и, когда они сели, сказал:
– Знаешь, сынок, иногда очень трудно объяснить то, что случается в жизни. Коул заволновался:
– Что случилось, отец?
– В семействе Тони и Кетлин плохие новости. Похоже, у Кетлин запущенный рак, и ничего нельзя сделать. Врачи говорят, ей осталось жить всего несколько недель.
Коул в ужасе посмотрел на отца.
– Неужели мать Эллисон умирает?
– Да. Боюсь, что так. Я знаю, что вы с Эллисон близкие друзья. Ей собираются сказать об этом сегодня вечером. Вот мы и решили подготовить тебя, чтобы ты знал, что ей предстоит пережить.
Коул почувствовал, как к горлу подступил комок.
– А что же врачи?
– Говорят, что уже поздно… Поражен весь организм. Она давно чувствует себя неважно. Обратись она раньше, возможно, ей бы помогли. Но сейчас шансов нет.
Коул был потрясен. Ему так нравилась миссис Альварес, такая приветливая, она ни разу не повысила на него голос. У Коула слезы навернулись на глаза.
– Да, трудно такое понять и смириться. Но ты должен об этом знать. Эллисон будет нужен хороший друг рядом – Я всегда буду ей другом, папа. Всегда.
– Что хорошего ты нашла в Родни Снайдере? – строго крикнул Коул, как только дружок Эллисон отъехал. В тот вечер Коул поджидал ее, сидя под деревом и, как только она сошла с дороги на тропинку, сразу выскочил ей наперерез.
Он никак не мог понять, почему отец Эллисон разрешает ей иметь дружка-старшеклассника. Ведь Родни его ровесник. И, по его мнению, слишком взрослый для нее.
Эллисон чуть не подпрыгнула от неожиданности, услышав его голос, из чего стало ясно, что она его не заметила.
– А что тут такого? По крайней мере он уделяет мне внимание и приглашает погулять.
– Что ты хочешь этим сказать? А разве я не уделяю тебе внимание?
Она отвернулась и пошла по тропинке.
– Разве нет? – настаивал он на ответе, не отставая от нее.
Эллисон взглянула на него через плечо.
– Откуда же у тебя время на меня, если ты встречаешься с другими девчонками? Если бы твоя мама знала, сколько их у тебя, ее бы наверняка хватил удар.
– Не обо мне речь. Меня интересуешь ты. Она не останавливалась.
– А я не хочу с тобой разговаривать.
– Я это заметил еще полгода назад. Только не понял, почему? За что ты ко мне стала так относиться? Я думал, мы друзья.
Коул остановился, а Эллисон ушла немного вперед. Луна светила так ярко, что они отчетливо видели друг друга. Эллисон, обернувшись, внимательно посмотрела на Коула. Он крепко стоял на земле, слегка расставив ноги, засунув руки в карманы.
Эллисон, не торопясь, подошла к нему.
– А ты и не догадываешься? – спросила она.
Он покачал головой.
– Я знаю тебя всю жизнь. И мне кажется, я знаю о тебе все. Ты же меня не знаешь совсем, – наконец сказала она.
– Это не так. Я знаю тебя лучше, чем кто бы то ни было. – И, немного помедлив, добавил:
– Думаешь, мне было не известно о твоих прогулках с кем попало?
Так, обмениваясь упреками, они незаметно пришли на ранчо и оказались в загоне для скота. Эллисон, скрестив руки на груди, оперлась спиной о стену сарая.
– Тебя не интересует, что я чувствую, что я думаю. В твоем представлении я – девчонка-сорванец, которая повсюду таскается за тобой, как верная собачонка.
– Неужели в этом все дело? Тебе кажется, что ты для меня ничего не значишь?
– Да. А может, и нет. Я не знаю. Наверное, все вместе. Мне просто надоели девчонки в школе, которые набиваются мне в подружки только для того, чтобы я пригласила их на ранчо. Как же, ты такая знаменитость! Староста класса, капитан футбольной команды, самый лучший ученик. Ты вообще самый лучший во всем, за что берешься, потому что ты из самой лучшей семьи – Коллоуэев.
– И что, это плохо?
– Конечно, нет. Коллоуэи должны быть такими.
– Тогда я не понимаю, в чем проблема.
– А ты и не поймешь.
– Так объясни мне по-человечески то, чего мне не дано понять.
Отвернувшись, она уставилась вдаль.
– А что ты делал, когда караулил меня под деревом?
– Волновался за тебя.
Не глядя в его сторону, она спросила:
– Почему?
– Потому что у Снайдера дурная репутация, и я не хотел, чтобы он вел себя с тобой так, как с другими девчонками.
Эллисон резко повернулась к нему лицом.
– Смешно слышать такое от тебя.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ты говоришь, у Родни дурная репутация. А разве не о тебе шепчутся девчонки из старших классов, да и из младших тоже? Всем интересно обсудить, как ты целуешься.
– Что ты сказала?
– Да-да, как ты целуешься. Родни тоже просил меня сегодня об этом, но я велела ему не распускать руки. «Коли занимаешься этим с Коллоуэем, почему не хочешь и со мной? Тоже мне краля», – передразнила она Родни и сердито вздернула подбородок. Луна ярко высветила ее лицо, и Коул заметил на щеках две серебристые дорожки от слез.
– О Эллисон, не плачь, – сказал Коул, притянув ее к себе.
Ей было так хорошо в его объятиях.
– Доберусь я до этого типа… Завтра же найду и сделаю из него отбивную. Как он посмел так говорить с тобой? Какое он имеет право?
Она уткнулась ему в грудь, и поэтому ее голос прозвучал совсем глухо:
– А разве ты не знаешь, что в школе все считают, будто мы с тобой спим? В их понимании я – часть наемной рабочей силы на вашем ранчо. Ведь мой отец – управляющий, ты – хозяйский сын. Так что сам Бог велел.
– Кто говорит про тебя эту чушь? Скажи мне – кто? Я им всем объясню…
– Тебе никто не поверит, Коул. Неужели не ясно? Никто не поверит ни единому твоему слову, потому что всем известно… Всем известно… Как я отношусь к тебе. Всем… Кроме тебя.
