Кэтрин Дженсен - Скромница и принц
- Расскажи, что ты видишь.
Мария удивилась, но возражать не стала. Антонио придвинулся к ней поближе, как бы для того, чтобы лучше слышать тихий голос в музейной тишине. От нее приятно пахло - мылом и детской присыпкой; просто, но эротично. Он смотрел на изгиб шеи, такой же, как у дамы на портрете.
- Ну, волосы у нее блестящие и светлые, косы искусно переплетены лентами и мелким жемчугом. Колье из золотых цепочек скреплено камеей. Белокурые волосы... - Мария задумалась. -Должно быть, в то время ее считали редкой красавицей.
- Да, итальянцы обожают светлые волосы и бледный цвет лица у детей и женщин. До появления химического обесцвечивания блондинки были редкостью в наших краях.
- У нее красивое платье. И изысканные кружева.
- Еще один признак богатства, - согласился Антонио.
- Есть кое-что... — Она нахмурилась.
- Неужели не видишь? - спросил он и придвинулся так близко, что губы почти коснулись ее уха.
У Марии расширились глаза.
- Не думаешь же ты, что мы с ней похожи?
- Явное сходство, - заверил он, довольный, что она это заметила. Он поднял прядь ее волос, свив в кольцо. - Посмотри-ка на меня, сага.
Она повернулась и прошептала:
- Антонио, люди смотрят.
- Неважно. Просто я разглядываю еще одну женщину эпохи Ренессанса.
Смущенно засмеявшись, Мария оттолкнула его руку.
- Я сегодня столько развлекалась, что забыла, как ты умеешь подольститься к женщинам.
Она ошибалась.
Сколько времени он даже не смотрит на женщин? С тех пор как умерла Анна, он не позволяет себе этого удовольствия. Но Мария не просто красива. С первого взгляда он почувствовал странную близость с ней. Только позже понял почему. Из-за этой картины.
Семья де Бенчи состояла в родстве с его семьей.
Антонио представил себе Марию с жемчугами, вплетенными в светлые волосы, и на мгновение закрыл глаза от внезапно охватившего его желания.
Почему два года спустя после смерти Анны он позволяет иностранке так на него влиять? Она не та женщина, с которой можно завести интрижку. Она не утешит его израненную душу. Она ищет мужа, а он никогда на ней не женится.
Сердце сдавила холодная рука. Он сжал зубы и отодвинулся от Марии.
В музее они больше не разговаривали.
В следующей, частной, галерее Антонио молча провел ее по комнатам, где были выставлены греческие и римские древности.
Она восхитилась итальянской майоликой и провела пальчиком по пурпурной грозди винограда.
- Какая прелесть! Только посмотришь на нее - и уже счастлива.
Он в изумлении уставился па Марию. Неужели этой девушке так мало надо для счастья? Но в нежных серых глазах светилась чистая, простая радость от лицезрения красивой вазы... Ему бы уметь так радоваться.
- Что с тобой? Я тебя чем-то расстроила? - озабоченно спросила Мария.
Он не сразу смог заговорить.
- Ничего страшного. Извини, если испортил тебе день.
Она засмеялась.
- Вовсе нет. Знаешь, я еще никогда так не развлекалась. И наверное, не буду. Ты замечательный компаньон, Антонио. Теперь я чаще буду выкраивать время на музеи. Я просто должна, это не слишком дорого.
- Я тоже должен, - сказал он и с облегчением услышал, что голос не дрожит. - Должен снова начать жить.
-Что?
- Ничего, сага. Пойдем обедать. Я тут знаю одно местечко, тебе понравится.
Антонио отвел ее в «Кер де Лион», популярный ресторан, который он рассчитывал сделать своим клиентом - он собирался через рестораны внедрить свое оливковое масло на американский рынок.
Сводчатые потолки «Кер де Лиона» улучшили настроение, к тому же он решил не омрачать Марии этот день.
Они сидели в парчовых креслах за столом, отгороженным от зала плотной белой шторой. Антонио рассказывал об Апулии, его древней родине в Италии, а она завороженно слушала.
Завтра уеду, подумал он. Он и так уже перенес время отлета, дальше задерживаться незачем. С Марко он разобрался, пора возвращаться к своим рощам. Здесь, в Вашингтоне, весна только начинается, а в Каровиньо она уже в разгаре и полно важных дел.
Они вернулись из ресторана в три часа.
- Не надо было пить столько вина, - хихикнула Мария, тыча ключом в замочную скважину. -Я просплю до ужина, хотя вряд ли мне захочется съесть хоть крошку. Как все было вкусно!
Он улыбнулся, отобрал у нее ключ и открыл дверь. Мария покружилась по комнате и повалилась на диван.
- Ты завтра уедешь, да? - спросила она, не открывая глаз.
- Да, - с сожалением сказал он, - Я должен.
- Может, это и к лучшему.
- Что? - Антонио нахмурился. Это что-то новое. - Мне казалось, тебе требовалось мое общество только в туристических целях.
- Да... нет... не уверена. - Мария вздохнула и с усилием открыла глаза. - Может, это во мне говорит вино, но, когда ты вчера ушел, я подумала... Нет, не скажу.
- Скажи, - попросил он, улыбнувшись ее смущению.
Она густо покраснела.
- Я не хочу, чтобы ты неправильно меня понял, но... твоя теория, чтобы меня, так сказать, натаскать к экзамену... мне это подходит.
Он тихо засмеялся и ощутил полузабытое напряжение внизу живота.
- Ты же говорила, что должна получше меня узнать, чтобы доверять, разве не так?
- Так. - Она сейчас с трудом припоминала свои слова. - Да, это правда, надо доверять человеку, с которым ты близок, верно?
- Мудро, - сказал Антонио, бросая на стол ключи от квартиры. - Особенно для женщины.
- Да, особенно... - она говорила с трудом, - когда партнер гораздо опытнее тебя. Опыт в такого рода делах может означать, что у него вирус и все такое.
- На этот счет можешь не беспокоиться, - заверил он.
- Почему?
Она очень мило хмурилась, надувала губки - призрак маленькой девочки в теле женщины. Он
нагнулся поцеловать ее, но она его не поощрила, опьянение еще не прошло.
- Потому что я всегда был очень осторожным, - сказал Антонио. Он мог бы добавить: потому что целых два года у него не было женщины, а до того пять лет была только Анна. - Скажем так: я безопасен. Но если встанет этот вопрос, я применю защиту, чтобы тебя успокоить.
- Конечно, применишь. - Мария подсунула под голову подушку. - «Если встанет вопрос», -передразнила она. - Но в твой сеанс обучения, кажется, не входит пункт, когда что-то встанет.
Он засмеялся и погрозил ей пальцем.
- Синьорина, что-то действительно встанет, но, как говорят в вашей стране, мы не пройдем весь путь.
Ее нахмуренный лоб разгладился.
- Вот и хорошо. Значит, не о чем беспокоиться?
- Не о чем.
- Ладно. Тогда начали. - Она отбросила подушку; вид у нее был протрезвевший и решительный.
Антонио был шокирован.
