Красивый. Наглый. Бессердечный - 2 - Кира Туманова
В глазах вдруг нестерпимо печёт. И я опускаю ресницы, чтобы спрятать подступающие слёзы.
- Не важно. Кир, у тебя своя жизнь, у меня – своя. Я же не спрашиваю про твою невесту.
Голос предательски дрожит. Еще минута, и я расплачусь прямо здесь! Пожалуйста, он не должен этого видеть. Пусть не думает, что задел меня за живое, разбередил что-то...
- Почему? – Искренне удивляется. – Если хочешь, спроси.
Кто-то пытается открыть дверь, дверным полотном упираясь ему в спину.
- Милый, мы тебя ждём. – Голос-колокольчик. - Почему ты задерживаешься?
- Сейчас иду, Эльза.
Кир поворачивается, чтобы ответить своей спутнице, и отпускает моё плечо.
Воспользовавшись моментом, юркаю ему под руку и несусь по коридору к выходу, до боли закусив палец, чтобы не выпустить рыдания. Не хочу слушать их выяснение отношений, не хочу видеть их вместе. Ещё раз услышу это «милый» и, наверное, закричу. Перед глазами и так влажная пелена.
За углом около большой раковины притаились ошарашенные девчонки, наверное, подслушивали.
Что-то пытаются у меня спросить, но я несусь мимо.
Хватаю свою курточку, которая притулилась на вешалке у входа, и выскакиваю на улицу. Прямо так – в сменке и рабочей одежде.
Отбегаю за здание, чтобы девчонки не вздумали меня искать. Сползаю спиной по кирпичной стене. Крепко зажмурившись, беззвучно рыдаю, содрогаясь всем телом.
«Милый!» - это слово рвёт мне душу в клочья.
У него невеста... А я уже забыла, как это больно, когда в моей жизни появляется Кир Рейгис.
Глава 5.
Трудно отнять настоящее, еще труднее – прошлое
Арина
- Мама, правда, всё хорошо.
- Я слышу, что-то случилось. Арина, признавайся, что произошло? Сейчас же!
- Мама, не начинай...
- Включи камеру, я хочу видеть тебя.
- А я не хочу.
Да, я не хочу сейчас никого слышать и, тем более, видеть! Что толку, если мама ужаснётся моему зарёванному лицу? Только вызову новый шкал вопросов.
Мне и так сложно разговаривать, сдерживая всхлипы. Делать вид, что у меня заложен нос от лёгкого насморка.
Моей маме нужно работать в спецслужбах. Но боюсь, что на радаре её всезнайства только одна цель – я! И, наверное, сейчас эта цель загорелась красным тревожным сигналом, как иначе объяснить то, что она позвонила мне прямо сейчас. Не утром, когда всё было в порядке. Не вечером, когда я, успокоившись, уже могла бы скрыть от неё нашу случайную встречу с Киром, а прямо сейчас! Когда я реву под кирпичной стеной.
В трубке напряжённое молчание. Наконец, до меня доносится её безжизненный шелестящий вопрос:
- Он тебе написал?
Прямо вот так, ОН!
Упрямо молчу. Лучше всего сейчас отключиться, сослаться на проблемы в сети, пойти домой и принять душ. Надеясь, что тёплые струи смоют с меня все события.
Но почему-то не отключаюсь. Нет сил на это или хочется поделиться с кем-то? Если скажу вслух, наверное, поверю, что моя встреча с Киром, действительно, была. Но тогда не смогу удержаться от новых слёз.
Мама понимает всё по моему напряжённому сопению.
- Арина, - голос становится ледяным. – Вы беседовали? Что произошло! Отвечай же... Ты же знаешь, кто он такой!
- Да, мама, знаю... – не выдержав, всхлипываю.
И обида, которая терзает меня, наконец, прорывает плотину выдержки. Льется из меня потоками упрёков и злости. На всех – на несправедливый мир, на Кира, на его красавицу-невесту.
Но сейчас я говорю с мамой, так что весь водопад обрушиваю на неё.
- Что ты хочешь услышать, мам? – Кричу ей в трубку. – Да, мы столкнулись. И не пытай, пожалуйста! Я не знаю, как это произошло. Мы встретились. И это... Это случайность. И я...
- Всё пройдёт, милая. – Воркующий мамин голос обрывает жалобы. - Время всё излечит.
- Оно не лечит ничего! Это всё ложь...
Окончание моей фразы тонет в рыданиях, разрывающих грудь.
Всё вокруг, будто в тумане. До конца своих дней буду помнить эту кирпичную стену, шершавый холод камней, летящие по воздуху прошлогодние листья, ощущение нереальности и мамин голос в трубке.
- Арина, ты сейчас не понимаешь, но ты поймёшь...
- Что я должна понять? Что я обречена быть такой же, как ты? Что мне не дано прыгнуть выше головы? Что для такой, как я, не существует счастья?
- Арина, успокойся. Всё не так!
- А как, мама? Он здесь. Он с невестой. А я обслуживаю его за столом...
- Арина, пожалуйста...
Злость захлёстывает меня. Я знаю, что я неправа. И потом мне, наверное, будет стыдно. Но сейчас я не думаю о последствиях.
Я хочу эгоистично переложить свою боль на кого-то, найти виноватых. Напялить на себя колпак ку-клукс клана и линчевать крайнего.
В том, что произошло, я не виновата, но должен же кто-то нести ответственность! Должен же кто-то пострадать!
- Я не хочу быть такой же, как ты! Не хочу быть неудачницей! – Выплёвываю злую фразу и тут же замолкаю, ошалев от своей смелости и наглости. Но, что сказано, то сказано. Сейчас мне море по колено!
- Что ты имеешь в виду?
- Я не хочу всю жизнь таскаться в фартуке и прислуживать другим. Что бы ты сказала, если бы к тебе в кафе заявился мой отец в сопровождении роскошной жены? Ты бы тоже утешала себя, что все пройдёт?
- Арина, это совсем другое...
- Нет, это не другое!
Да, я разговариваю, как обиженный подросток. Но сегодня мне можно всё. Я разрешаю себе это!
- Арина, слушай. – Мама, в отличие от меня собрана и предельно сконцентрирована. – Я через пару часов вышлю тебе билеты на обратную дорогу. Возвращайся сейчас же. Немедленно!
В недоумении вытираю нос тыльной стороной ладони. Не ожидала от неё активных действий, к тому же таких радикальных. Ещё и после моих обидных слов.
- Я, - слегка всхлипываю, - я... Я же через месяц должна. Только...
- Ты возвращаешься в ближайшее время. Я найду деньги.
- Займёшь у своего Данила?
- Не важно!
- Но, мама...
- Я закажу тебе билеты, это не обсуждается. И вот что... Не приближайся к нему, не подходи, не слушай. Сейчас возвращаешься к себе в комнату, и собираешься. Остальное я решу.
Чертик противоречия выскакивает и
