Наша мама - Снегурочка - Николь Келлер
Странно, несмотря на то, что у девчонок ко мне такая открытая неприязнь и вражда, я испытываю к ним самые светлые чувства. Какие именно, я еще не разобралась, но чего определенно точно нет в моей душе, так это раздражения и злости. И именно сейчас, зная этих детей меньше суток, я задаюсь тем же вопросом, что и их отец – как можно было девчонок одних оставить? Просто как?
- Давайте, девочки, мойте руки и приходите на кухню. Я заварю чаю.
Таня и Аня расстреливают меня глазками, но все же молча направляются в сторону, переглянувшись между собой.
Я накрываю на стол: ставлю посередине два блюда с блинами, мед и сметану. Наливаю ароматный чай, а сама ставлю бульон и мою овощи.
Меня накрыло внезапным желанием побаловать Арсения Сергеевича. Захотелось снова увидеть его довольную открытую и искреннюю улыбку.
Сердце разгоняется и бьется о ребра, как птичка в клетке.
Господи, зачем я вообще о нем думаю?! Он – мой босс, у него двое детей…В конце концов, Арсений Сергеевич старше меня!
Но какие же у него глаза…Как океан…
Зажмуриваюсь и трясу головой, настойчиво прогоняя образ Довлатова.
Я не же не влюбилась, нет?..
Только этого мне не хватало…
Очень вовремя на кухню проходят девчонки. Все такие же хмурые забираются на стульчики. Молча берут по блинчику, запивают чаем.
- Вкусно?
- Нет, - бурчат девчонки хором, смачно откусывая еще.
Не могу сдержаться и хохочу в голос. Такие они забавные, хоть и вредные бесконечно.
- Что вы делаете? – через пять минут, дожевав последний блинчик, вполне себе миролюбиво интересуется Анечка. За что получает болезненный тычок в бок локтем от старшей сестры. Сводит бровки на переносице и дует губы, придавая себе недовольный и злой вид.
- Готовлю борщ. Вы пока сделайте уроки, а потом поужинаем.
Девчонки снова переглядываются. Я вижу, что их раздирают какие-то чувства. Таня делает выразительные и страшные глаза. Аня хмурится, мажет по мне быстрым взглядом. Тяжело вздыхает, но все же коротко кивает сестре.
Все это я замечаю боковым зрением, продолжая мелко шинковать капусту. Усмехаюсь, понимая, что девчонки что-то задумали. И вряд ли что-то хорошее.
- Фу, борщ, - девочки морщатся, а Таня прикрывает рот ладонью, имитируя, что ее сейчас стошнит.
Замираю и откладываю нож в сторону. Разворачиваюсь и рассматриваю девчонок внимательно, сложив руки на груди.
- Что значит «фу»?
- Фу – это значит невкусно. Мы терпеть не можем капусту.
- И ваш борщ! – весомо добавляет Анечка.
- Вы его даже не пробовали, - отмечаю с улыбкой. – И ваш папа сказал, что вы все любите этот суп. И мне захотелось вас порадовать.
- Папа ничего о нас не знает, потому что много времени проводит на своей работе! – зло выкрикивает Таня, соскакивая с места. – И нам не нужна ваша забота! – со слезами в голосе припечатывает девочка. Она глядит со злостью мне в глаза и без каких-либо угрызений совести толкает со стола кружку с чаем. Она, ожидаемо, разбивается на мелкие осколки, и чай разливается по недавно вымытому полу.
И пока я, задыхаясь, открываю и закрываю рот от возмущения, ничем не прикрытой наглости и неуважению к чужому труду, Аня смотрит на сестру и повторяет этот же фокус с вазочкой для меда. Мне, как маленькой капризной девочке, хочется закричать и затопать ногами. Я же столько времени сейчас убью, чтобы отмыть это все снова, чтобы собрать осколки!
Теперь мне понятно, почему персонал здесь не задерживается. Лично меня удерживает только количество нулей в размере зарплаты.
- Блины, кстати, были невкусные. Кислые!
И пока я выпадаю в осадок от зашкаливающего хамства и наглости, сестрички, взявшись за руки, гордо дефилируют на выход. В дверях оборачиваются, и Таня коварно добавляет:
- И мы будем пельмени!
- Я готовлю борщ, - цежу упрямо, пытаясь словить дзен. Стискиваю зубы, чтобы не ляпнуть лишнего.
- А мы все равно будем пельмени, - упрямо добавляет младшенькая. – Мы всегда едим только пельмени.
Странно, их отец мне ничего не говорил о такой горячей любви к этому блюду русской кухни…
Глава 10
Маша
Я остаюсь на кухне одна и прикрываю глаза, считая вслух до десяти туда и обратно. Визуализирую свою первую зарплату. Здоровую мамочку рядом. Как поедем летом на море, в Турцию, где она обязательно встретит своего любимого Бурака Озчивита, а на следующий Новый год мы полетим в Москву, где будем кататься на самом главном катке страны.
Вдыхаю и медленно выдыхаю. Распахиваю глаза и, напевая себе что-то веселое под нос, иду в кладовую за ведром и тряпкой.
Девочки с плохо скрываемым удивлением на лице выглядывают из своей комнаты. Провожают меня растерянным взглядом до самой кладовой. Они явно были не готовы к такому повороту событий. Ну, а я порвала все их шаблоны – не кричу, не ругаюсь, не звоню с обвинениями и угрозами их отцу.
Меня гложет только один вопрос: зачем они это делают? С помощниками по дому ведь гораздо легче. Иначе все ляжет на их хрупкие детские плечи: и готовка, и уборка. А они к этому явно не приучены…
- А что вы делаете? – робко интересуется Анечка.
- Как что? Убираюсь. Нужно убрать осколки, чтобы никто не наступил и не поранился.
- Аааа…эээ…
Девочки удивленно переглядываются между собой. Но никто не находится с очередным остроумным ответом. Пожимают плечами, и тогда Таня интересуется как бы между делом:
- А вы не будете звонить нашему папе?
Останавливаюсь посреди коридора, изображая глубокое изумление на лице. Не зря все же в школе в театральный кружок ходила.
- Папе? Зачем?
- Ну, мы же разбили кружки…Разлили чай…
- Вы что! Это же такие мелочи! Посуда бьется на счастье, а то что разлили…ну, с кем не бывает? Ваш папа очень серьезный и занятой человек. Деньги зарабатывает. Мы же не будем отвлекать его по таким пустякам?
Девочки поджимают губы и снова волком глядят на меня. И чем ярче сияет моя улыбка, тем мрачнее их лица.
- Вам с уроками помощь не нужна?
- Нет! – рявкают хором и с треском захлопывают дверь.
Жмурюсь от оглушительного звука, который еще несколько минут эхом звучит в ушах. Но при этом
