Разлучница между нами (СИ) - Барских Оксана
Маша в это время обнимает меня, а Кеша сидит на диване и смотрит в никуда, стискивая на коленях кулаки. Под его глазом наливается синюшный фингал, но его это, кажется, совсем не заботит.
– Фаина не могла так с нами поступить, – возражает Адель и поднимает взгляд на меня. – Она ведь любит нас.
Жалобный голос старшей дочери рвет мне сердце на части не столько от той боли, что звучит в ее тоне, сколько от осознания того, что предательство Фаины значит для нее куда больше, чем наш с Антоном развалившийся брак.
С самого детства Фаина была для нее самой любимой тетей и примером для подражания. Я часто ревновала дочь к этой женщине, но старалась этого не показывать.
Несмотря на то, что я – такая же мать Адель, как и Тимофея, с ней у меня нет такой душевной близости, как с сыном или Светой, и оттого сейчас мне обиднее вдвойне.
Кажется, будто Фаина украла у меня не только мужа, но и дочь.
– Фаина любит только себя, эгоистичная стерва, – хмыкает Тим, осаждая сестру, которая так похожа на него внешне, но при этом они настолько разнятся по характеру и взгляду на жизнь, будто и не кровные родственники вовсе. – А ты сними с себя свои шоры, Адель, и прекрати превозносить эту дрянь на пьедестал. Не уподобляйся отцу и не предавай нас, иначе я в тебе разочаруюсь.
– Тим! – строго произношу я, недовольная тем, что из его рта вырываются ругательства. – Держи себя в руках, сын, ты будущий офицер, а не какой-то гопник с неблагополучного района.
– Прости, мам, но кто-то же должен привести Адель в чувство.
За бравадой и язвительностью скрывается боль преданного сына и обида. Не за себя. За меня.
От осознания того, что Тим так сильно привязан ко мне, на глаза наворачиваются слезы, но я быстро-быстро моргаю и прогоняю их прочь. Не время раскисать.
В этот момент в дом входит свекровь в банном халате и кивает Адель.
– Присмотри пока за Светой. Мне нужно поговорить с твоей матерью.
Голос Евгении Петровны звучит обеспокоенно, но вместе с тем прохладно, но я вижу, что дело вовсе не в том, что она хочет меня отчитать. Она всегда такая холодная и недосягаемая, но с годами я осознала, что это просто особенность ее характера – держать всех на расстоянии. Не может она по-другому.
– Я пока заварю чай, Дин. Кеша, идем, я приложу к твоему глазу что-нибудь холодное из морозилки, – сразу понимает, в чем дело, Маша и кивает мужу, а затем подзывает и Тима, который продолжает упрямо сидеть в кресле.
– Помоги тете Маше, сынок, нам с бабушкой нужно поговорить наедине.
Моей просьбы он ослушаться не может, хоть ему это и претит. Он единственный из внуков, кто так и не смог найти общий язык со свекровью, так что уходя, кидает на меня взгляд с просьбой позвать его, если возникнут проблемы.
Я слабо улыбаюсь, чувствуя его поддержку, а затем перевожу взгляд на Евгению Петровну.
Она чинно садится на диван и кивает мне, чтобы я села напротив.
Что ж. Это означает одно.
Разговор нам предстоит долгий.
Глава 6
Евгения Петровна Лазарева – женщина строгая и не особо улыбчивая, со своим мужем познакомилась, будучи у него в подчинении. Она – молоденькая штукатур-маляр, он – прораб старше ее на пятнадцать лет. Неслыханный и скандальный союз, не одобряемый ни его, ни ее семьей.
На тот момент Зигмунд Штольц был давно женат, отец троих детей, и их союз был большим скандалом, но всё в итоге закончилось тем, что свекор ушел от первой жены, остаток дней провел с Евгенией и умер десять лет назад.
В семье никогда не обсуждалось, но все знали, что у отца Антона было трое старших детей, но ни Антон, ни я никогда с ними не общались.
Так что сейчас, сидя напротив свекрови, я не знаю, чего от нее ожидать.
– О чем вы говорили с Антоном в кабинете, Дина? Что он от тебя хотел?
Евгения Петровна поджимает губы и скрещивает ноги, выпрямляя их. В последнее время ее беспокоит артрит, но она не издает ни одного мучительного стона, еще раз доказывая, что ее выдержке может позавидовать даже взрослый мужчина.
– Антон хочет развод и компанию, а мне оставляет дом и алименты. Детям оплатит учебу, а Свету согласился обеспечивать только до ее восемнадцати лет. Видимо, университет в его планы не входит. Предполагается, видимо, что она сразу же пойдет работать, чтобы у него оставались деньги на свою новую дочурку.
Язвительность так и льется из каждой моей фразы, а у меня нет желания скрывать что-то нелицеприятное от свекрови. Пусть знает о собственном сыне всё.
– Ясно. Не думала, что его подростковое увлечение так далеко зайдет, – качает головой Евгения Петровна и поджимает губы. – Зря я когда-то разрешила Гарику жениться на Фаине. Может, всего этого бы и не случилось.
Я выпадаю в осадок и выпрямляюсь, глядя на свекровь во все глаза.
– Что ты на меня так смотришь, Дина? Будто видишь впервые.
– Я думала, вы будете на стороне Антона.
– Потому что он мой сын? – усмехается она и цокает неодобрительно. – Здесь нет никаких сторон, Дина. Мы все одна семья и не должны собачиться друг с другом. Не на глазах у посторонних, во всяком случае.
– Поздно пить боржоми, – бормочу я и сдерживаю желание расхохотаться. Это нервное, но я знаю, что свекровь не поймет, и стискиваю челюсти, чтобы заморозить лицевые мышцы.
– Завтра, как буря уляжется, я поговорю с Антоном и вразумлю его. Плохо, что все увидели то видео, но нужно отталкиваться уже от того, что есть. На следующей неделе будет свадьба у Осиповых, и вы всей семьей должны появиться там, чтобы показать, что никаких разногласий у вас нет.
Я сглатываю и не могу отвести от Евгении Петровны взгляда, пытаясь понять, иронизирует она или говорит всерьез. Вот только вопреки моим надеждам, она не шутит. Действительно, строит планы по воссоединению семьи. Это так же бесполезно, как склеить кусочки бумаги, пропущенной через шредер на мелкие кусочки. Склеить можно, но что выйдет в итоге – большой вопрос.
– Вот от кого я подобного не ожидала, так это от Фаины. Она всю жизнь была такой правильной девушкой, всегда следовала моим советам и не стала потакать Антону, когда он хотел ее вернуть, именно поэтому я и разрешила Гарику жениться на ней. Думала, что они с Антоном оставили свои глупые мечты быть вместе далеко позади. Они ведь взрослые люди и должны понимать, что у обоих семьи. После смерти Гарика Фаина запуталась. Господи, такой позор. С братом своего мужа.
Свекровь продолжает причитать, а я оцепенело сижу, и меня вдруг как молнией бьет по темечку.
Она всё знала. С самого начала. Еще двадцать лет назад знала.
– Евгения Петровна, – сиплю я, размыкая пересохшие и потрескавшиеся губы. – Это вы заставили Антона жениться на мне?
Я чувствую во рту соленый привкус крови, а мое сердце грохочет, словно гидроэлектростанция, пропускающая через себя тонны воды.
– Заставить Антона жениться? – качает она головой. – Его никогда нельзя было заставить делать что-то, чего он не хочет. Он хотел сделать тебя своей женой и сделал это. Я всего лишь провела беседу с Фаиной, чтобы она не оставляла ребенка сиротой. Как мать-одиночка, она поняла мои чаяния и не стала обрекать тебя на такую же участь.
– Она всю жизнь была вашей любимой невесткой, – говорю я непонимающе, – так почему вы согласились на то, чтобы Антон женился на мне, а не на Фаине?
Прошлое никак не желает меня отпускать, и я пользуюсь случаем, что свекровь со мной откровенничает. Я никогда не удостаивалась этой привилегии – сидеть с ней вот так и спокойно обсуждать что-то в мельчайших деталях.
– Шутишь? – усмехается она после моего вопроса, словно я сказала какую-то глупость. – Фаина мало того, что старше Антона на два года, так еще и с прицепом. Разве такую жену я хотела для своего мальчика? Ты же другое дело. Скромная. Из приличной уважаемой семьи. Скажу тебе больше. То, что ты никогда от меня и не услышишь. Когда ты согласилась выйти за Антона, я удивилась, что твоя семья была не против. Кто были они, а кто мы. Мезальянс. Но твои родственники ни разу не посмотрели на нас свысока, а я умею ценить хорошее отношение, Дина. Так что можешь не переживать, я вправлю мозги Фаине, и она отстанет от Антона.
