Секретарша бандита - Карина Найт
— Тук-тук, пташка! — Малик стучит ключами по решетке и отворяет ее.
Противный скрип заржавевших петель вытягивает меня в струну. Укутанная в плащ, я все равно замерзла. Оттого дрожу. Но тем самым лишь дразню ухмыляющихся здоровяков. Малик привел с собой троих. Ризвана нет. А по рожам этих уродов я понимаю, что их появление не сулит мне ничего хорошего.
Отшагиваю к стене. Рукой шарю по швам промеж камней, пока эти вонючие обезьяны в кожаных куртках заполоняют клетку. Выискиваю шпильку и сжимаю ее в кулаке.
— Босс велел раздуплить тебя, — как бы между прочим поясняет мне Малик, оставшись по ту сторону решетки. — Не брыкайся — и твое наказание пройдет безболезненно. Даже удовольствие получишь.
Скалящиеся морды начинают снимать куртки и расстегивать ремни брюк, а у меня леденеют пальцы.
Слово мужчины… Мужчина нашелся! Только и может, что свою силу и власть перед слабыми демонстрировать. Какая же сволочь! Он не отпустит меня, какие бы гарантии я ему ни дала. Будет издеваться, пока не сдохну от мук.
Опять меня душат слезы. Отворачиваюсь. Трясущимися пальцами крепко сжимаю шпильку, решив использовать ее как оружие. Пусть меня лучше убьют, чем я добровольно сдамся.
— Давай на колени, — слышу смешок за спиной. — Покажи нам, насколько у тебя грязный ротик.
Ага, сейчас покажу.
Сглотнув, оборачиваюсь и медленно опускаюсь на колени перед дрочащими ублюдками. Их вообще ничего не смущает, а Малик тупо зависает в своем телефоне, будто тут происходит что-то само собой разумеющееся.
Вся троица приближается ко мне голодными шакалами. У меня живот скручивается плотным узлом. В нос ударяет запах пота. Мной овладевает тошнота. И если бы не пустой желудок, я обблевала бы ботинки этих подонков.
В тот самый момент, когда из пустого коридора доносятся тяжелые шаги, а широкая ладонь ложится на мой затылок в намерении притянуть мой рот к члену, я со всей силы вгоняю шпильку под волосатую мошонку.
Заревев раненым зверем, громила сгибается пополам и пятится назад. Еще один отскакивает от меня, как от огня, а третий с размаху врезает мне по лицу.
Меня отшвыривает в сторону. Прикладываюсь головой о стену, и в ушах возникает пронзительный звон. Перед глазами плывет. Щеку жжет. Касаюсь ее ладонью и, отняв, вижу кровь. Не понимаю, у меня разбита губа, нос или щека. Голова гудит. С трудом соображаю, что происходит в клетке. Размытые силуэты мелькают туда-сюда.
Тот, которому я воткнула шпильку, стоит на коленях под лужей собственной крови. Еще один с Маликом по ту сторону решетки, а третий впечатался в стену напротив.
— Ризван, я не хотел! Все слишком быстро произошло… Ты же сам сказал наказать ее до конца…
Громкий выстрел окончательно оглушает меня. Сквозь заволакивающий все вокруг туман вижу, как на стену брызгает кровь, а потом по ней медленно стекает тело здоровяка. Он падает у ног Ризвана. В руке того пистолет. Она безвольно повисает вдоль туловища, и Ризван оборачивается через плечо.
Смотрит на меня. Зло. Гневно. Колко. Возбужденно.
Лениво оборачиваясь, убирает пистолет за ремень и подходит ко мне, каждым шагом поднимая пыль с пола. Кажется, каменные стены подвала до сих пор вибрируют эхом выстрела. Металлическая решетка гудит. Воздух звенит. У меня перед глазами плывут красные круги, сквозь которые я вижу склонившегося Ризвана. Он заглядывает в мое лицо, берет меня за руку, тянет на себя, подхватывает за талию и закидывает на свое плечо.
— Отныне на эту дырку эмбарго! — заявляет он, а я, повиснув на нем, вмиг отключаюсь.
Глава 5
Меня будит коварно заползающий в нос запах нашатыря. Горький. Будоражащий. Кислотно-ядовитый. Мне требуется минута, чтобы сфокусировать зрение на потолке. Он красивый. Каменный. С большим квадратным зеркалом над широкой кроватью, на которой я лежу, распластавшись.
Шелковая постель отливает золотом на кроваво-красном цвете. Это свет торшеров создает иллюзию рассыпчатой пыльцы на ткани.
Перед глазами все еще плывет. Я с трудом различаю силуэт женщины в униформе, что прикладывает к моей щеке что-то холодное. С еще большим трудом разглядываю картины на стенах, напольную вазу — настоящий артефакт, дубовый письменный стол с лава-лампой, широкое кресло, камин, в котором потрескивают дрова. Оттуда тянется жар — согревающий, убаюкивающий.
— Сколько пальцев вы видите? — спрашивает у меня женщина, мелькнув перед моим лицом рукой.
— Три, — отвечаю хрипло.
Она поворачивается через плечо и кивает.
— Иди! — велит ей Ризван.
Женщина кладет мою ладонь поверх пакета со льдом на моей щеке, встает, копошится с подносом и уходит. Как только за ней захлопывается дверь, Ризван грузно поднимается с кресла.
В его карих глазах отражается каминный огонь. Будто черти жонглируют факелами. Угловатые черты лица очерчиваются тенями, делая его еще более пугающим в своей агрессивной красоте.
Ленивым шагом он подходит к изножью кровати и останавливается, широко расставив ноги и продемонстрировав мне пистолет. Оружие сверкает сталью, когда Ризван проводит пальцем вдоль ствола.
— Суток не прошло, как ты в моем доме, — начинает он. Пока без намека на враждебность. — А я уже из-за тебя убил своего человека.
От воспоминаний у меня внутри все сжимается. Он действительно хладнокровно и бездумно застрелил парня, которому лично велел изнасиловать меня. Ризван не просто опасен. Он сумасшедший. Никогда не знаешь, что придет ему в голову в следующий момент.
— Я сожалею, — произношу я и морщусь от пульсирующей боли в виске.
Тот парень, что получил за меня пулю, хорошо приложил мне слева.
— Еще один с кровопотерей отправлен в больницу. Предполагаю,
