Снегурка для опера Морозова (СИ) - Бигси Анна

Глава 7 Анастасия

Не успеваю сориентироваться и лечу носом вниз. Денис ловит меня за шкирку, как нашкодившего котёнка, и встряхивает, возвращая на твёрдую землю.

— Под ноги смотри, — рычит строго и тащит меня к входной двери.

— Сам смотри, — бормочу себе под нос, чтобы он не слышал, но даже не пытаюсь вырваться. Да это и невозможно, его лапища туго стягивает моё плечо.

Злится. А я не понимаю почему. Я же ничего не сделала. Ещё и натерпелась всякого в этой дурацкой полицейской машине. Женщины там неприятные, всю дорогу гадости мне говорили, издевались и пошло шутили. До сих пор неприятно и хочется помыться.

Денис открывает дверь и буквально вталкивает меня в здание. Мокрые сапоги скользят по линолеуму, но удаётся поймать равновесие. Осматриваюсь, никогда не была в полиции. С одной стороны толстое стекло с надписью «Дежурная часть» с другой стороны клетка. Там уже разместились мои «подруги» по несчастью. Кошусь на них и на всякий случай прижимаюсь к Дениске.

— Чё мент, на новенькую запал? — ехидно скалится одна из них. — Она у нас неопытная ещё, смотри, откусит.

— Чего? — округляю глаза и испуганно смотрю на Дениса. Он же не верит им?

— Ну-ка, тихо тут, — Денис бьёт папкой по прутьям клетки и идёт к дежурному. — Ключ дай от допросной.

— Зачем?

— Чё за вопросы тупые? — его ноздри опасно раздуваются.

— А оформлять как?

— Пока никак.

— Так не положено.

— Олег блядь, — рявкает Денис, а я подпрыгиваю от неожиданности.

Ничего себе, каким он бывает грозным. Мне даже становится страшно.

— Под твою ответственность.

Забирает ключ и снова куда-то меня ведёт. Бесконечный коридор и, наконец, нужная дверь. Открывает и впускает меня. Жуткое место, стены какие-то тёмно-серые, лампочка блёклая под потолком. Стол, два стула, батарея ещё советская и окно с решёткой.

— Располагайся, — кидает папку на стол, расстёгивает куртку и укладывает рядом, а мне так хочется надеть её на себя и погреться.

Смотрю на него исподлобья и присаживаюсь на краешек стула. Денис морщится и разминает шею до хруста позвонков.

— А бабушка говорила, что так делать вредно... — комментирую я и обиженно складываю руки на груди.

Денис опирается ладонями на стол и подозрительно прищуривается.

— А твоя бабушка не говорила, что чужое брать не хорошо?

— Говорила, — с готовностью киваю и улыбаюсь.

Это же все знают. А я никогда ничего и не беру. Да мне и не надо чужого. Я сама заработаю.

— Так какого хера ты моё портмоне увела?

— Че-го?

— Где деньги, Настя? — рявкает Денис и звучно шлёпает ладонью по папке.

Подпрыгиваю от неожиданности.

— К-какие деньги? — ничего не понимаю.

Я не брала никаких денег. Даже не видела.

— А ещё карты и права. Ты хоть понимаешь, какой головяк это восстанавливать?

— Но я ничего не брала, — лепечу испуганно.

Так ведь не бывает? Почему меня обвиняют в том, чего я не делала?

— Но их нет.

— А я здесь при чём?

— Так больше нет вариантов-то, — продолжает ругаться Денис. — Ты вчера свалилась как снег на голову. Втёрлась в доверие, осталась ночевать. А утром свинтила по тихой с моим кошельком.

— Вы правда думаете, что это я?

Внезапно становится так обидно. Прямо до слёз. А Денис молчит. Его губы плотно сжаты, а на лице ходят желваки.

— Я ничего не брала, — всхлипываю и шмыгаю носом. — Почему вы мне не верите?

— Да потому что, — взрывается он и начинает ходить по комнате из угла в угол. — Я вообще никому не верю.

— И правильно, — горестно вздыхаю. — А Мишенька меня предупреждал. Он говорил, что в Москве люди злые, а менты продажные.

— Чего?! — Денис вновь оказывается рядом и смотрит мне в лицо. — А где он твой Мишенька?

— Я не знаю, — меня прорывает. — А если с ним что-то случилось? Он, наверное, переживает за меня очень. Я ведь телефон-то забыла, — прячу лицо в ладонях и реву ещё сильнее. — Ещё и костюм весь перепачкала. А если не отстирается? Что мне делать? Он же денег стоит... — проблемы так и сыпятся на мою голову. — А ещё после обеда несколько заказов надо отработать. Дети же ждут. А я в тюрьме-е-е.

— Пиздец, — обескураженно выдыхает Денис, сползает по стене на корточки и закуривает сигарету.

А мне становится так жалко и себя, и Мишу, который наверняка сбился с ног искать меня, и детей, что не дождутся поздравлений. И даже Дениса, который потерял кошелёк. Реву навзрыд и не могу остановиться. Слёзы нескончаемым потоком текут по щекам, а нос закладывает.

— Ты это прекрати, сырость разводить, — хмурится Денис.

— Не прекращу, — спорю упрямо.

Не могу я так. Не получается остановиться. Словно заклинило. Но и признаваться не хочется, решит ещё, что я с приветом.

— А я говорю, хватит рыдать, — он тушит сигарету и подходит ко мне.

— Нет не хва-а-атит, — капризно тяну я и громко всхлипываю. — Хочу и буду!

— А я тебя выпорю, — угрожает Денис и хватается за свой ремень.

— А я ещё сильнее плакать буду!

— Ну всё, ты меня достала.

Он хватает меня за шкирку, кладёт грудью на стол и придавливает рукой сверху.

— Не надо-не надо, я больше так не буду! — кричу, что есть силы, понимая, что шутки закончились и Денис настроен очень решительно.

Но он глух к моим мольбам. Звякает пряжка ремня, и в этот момент открывается дверь

— Морозов, ты охренел, что ли?

Глава 8 Денис

Картина маслом! Начальство смотрит на меня, на Снегурку, снова на меня, а я пытаюсь разобраться с собственным ремнём. Воздух в допросной начинает накаляться и гудеть словно его пропитывает электричеством. Загнутая в самой неприличной позе Настя лежит на столе и тихо, я бы даже сказал, обречённо сопит.

Выглядит это эпично. Стасу, я смотрю, зашло. Скрипнув зубами, он плотно закрывает за собой дверь.

— Дэн, ты дебил?! В шаге от увольнения и такую дичь творишь! — рявкает на меня.

— У меня всё под контролем — отцепив, наконец, пряжку ремня от свитера, нервно одёргиваю одежду.

— Контролёр, блядь, — бесится начальство. — Три минуты у тебя. В порядок себя приведи. Шамана из архива подбери. Жду у себя.

Стас уходит, я ещё раз поправляю на себе одежду, тупо, чтобы занять руки и погасить раздражение.

— Так и будешь лежать? — спрашиваю у Снегурки.

Стрельнув в меня обиженным взглядом, отлипает от стола и разглаживает свою сильно потрёпанную с ночи шубку.

— Вам не говорили, что лапать чужих невест нехорошо? — дуется Настя.

— Тоже мне... — закатываю глаза. — Совесть нашлась. Скажи, голубоглазая, у тебя в роду ведьмы были?

— Ведьмы? — делает большие круглые глаза. — Н-нет. Бабушка только на картах иногда гадала. К ней соседки ходили, — начинает нервно тараторить эта сказочная девочка.

— Ещё лучше. Шарлатаны. Ну, зато теперь понятно, откуда признаки клептомании, — цепляю её.

Красивые глаза вспыхивают праведным гневом, ноздри раздуваются, а ладони сжимаются в маленькие кулачки.

— Моя бабушка не была шарлатанкой! Она была самой доброй и заботливой!

— Ладно-ладно, выдыхай. А то надулась, взлетишь сейчас.

— И кошелёк я ваш не брала, — складывает руки на груди.

— А кто брал? Он сам ноги сделал? Детка, я уже столько здесь работаю, что «не брала», «не виновата, это соседи» уже не впечатляет. Мне пора. Ты тут пока посиди, подумай над своим поведением. Я вернусь, и мы продолжим наш разговор.

— Мне домой надо! Меня ищут! — пищит Настя.

Выхожу из допросной, закрываю дверь. С другой стороны в неё врезаются две ладошки.

— Вы не имеете права. Денис, выпустите меня немедленно! — требует Снегурка. — Я... я... Я в туалет хочу!

— Поздравляю, — усмехаюсь, проворачивая ключ в замочной скважине.

— Я очень хочу! — судя по глухому удару об пол, топает ногой.

— Поздравляю, — повторяю я, прячу ключ в карман и направляюсь в сторону нашего архива.

— Мне плохо! Мне страшно! Помогите! — доносится до меня.