Ты всё ещё моя - Елена Тодорова
Сердечко… Это, вероятно, что-то такое мелкое, жалкое и ленивое, призванное тупо кровь качать.
– О, да! – поддакивает одна из подружек Шатохина. У него их точно больше двух, и никого, кроме меня, это обстоятельство не смущает. – То же самое! Как вижу их, лужицей растекаюсь!
Не хотелось бы ее расстраивать, но, похоже, это мозги. Их все меньше.
– Сколько им с Варей? – подключается к обсуждению Соня. – Двадцать? Двадцать один?
– Где-то так, ага, – кривит губы Тоха.
Судя по отрешенным лицам остальных парней, он не один к раннему браку друзей если не с брезгливостью относится, то с недоумением точно.
Я пытаюсь себя тормознуть. Пытаюсь… И все равно смотрю на Артема. Он то ли чувствует, то ли сам ждал – тотчас принимает мой взгляд. Не то чтобы тут очень хорошее освещение, но в его глазах определенно что-то вспыхивает. Нечто такое мощное, игнорировать нет возможности. Через позвоночник будто колючую проволоку кто-то протягивает, и все мое тело накрывает волной жаркой дрожи.
Судорожно вдыхаю и спешно отвожу взгляд. Но успеваю заметить, как Чарушин стискивает челюсти.
Думает о том же, что и я? Вспоминает тот ужасный день? Зачем? Он-то на мне точно жениться не собирался.
Аппетит сходит на нет. Однако я еще какое-то время сжимаю столовые приборы и смотрю в свою практически полную тарелку.
– Видно, что они с Варей повернуты исключительно друг на друге, – подытоживает Саша. – Так что… Как говорится, совет да любовь, – слова красивые, вот только его же выразительное передергивание плечами стирает какое-либо приятное впечатление от сказанного.
«Что с них взять…», – думаю несколько флегматично.
С тех пор как Варя помогла мне войти в команду геймдизайнеров их корпорации, мы иногда переписываемся. Чаще, конечно, по работе. Но порой с ее стороны и личные темы пролетают. Чувствуется, что она счастлива, как женщина и мама. Бойка в ней души не чает. Такой и должна быть любовь. Может, все остальные когда-то это поймут.
С тоской смотрю на Соню с Сашей. В их отношениях ничего подобного не ощущается. Симпатия, влечение, страсть… Возможно, позже. Я очень на это надеюсь.
– Ты закончил? – улавливаю неоправданно пылкий шепот Протасовой. Не нужно смотреть, чтобы понимать, что она вновь завалилась на Чарушина. – Включишь музыку? Танцевать хочу.
– О-о-о, – тянет одна из кукол Шатохина. – Да-да-да! Врубай, Чара!
Он, вероятно, просто кивает. Слов не слышно. Но они с Викой встают и выходят из-за стола.
Действуя крайне аккуратно, откладываю вилку и нож. Кажется, если они при соприкосновении создадут звон, меня попросту к чертям вынесет из тела.
Господи, как же часто я стала поминать нечисть… К чему бы это? Я сапер или сумасшедшая? Понять бы… Незаметно перевожу дыхание. И впервые за вечер тянусь к бокалу с вином. Не планировала, я ведь не употребляю алкоголь. Но в тот момент подчиняюсь какому-то необъяснимому внутреннему толчку.
Два глотка красного полусухого на непьющую меня действуют, как колдовское зелье. Отставляя бокал обратно, медленно вдыхаю и жду, что охвативший тело головокружительный вихрь исчезнет. Однако это не срабатывает. Тело стремительно заливает жаром, словно вместо крови по венам вдруг побежало некое горючее вещество.
Понимаю, что действие будет непродолжительным. Это ведь всего два глотка вина. Нужно просто переждать. Без последствий. Но… Без последствий не получается. Плотину каких-то бессознательный мыслей уже прорывает, и я вдруг ясно как божий день осознаю, что все мои эмоции – это не отголоски чего-то давнего… Боже, нет… Нет! Нет… Я ревную Чарушина. Мои чувства не в прошлом. Они настоящие.
Ревную, не имея на это не то что каких-либо полномочий… Морального права не имею! Понимаю это и все равно ревную. Да так страшно, что сама от себя в шоке.
Он знает, что я не замужем? Знает, что в тот момент, когда он появился под ЗАГСом, я будто из оцепенения вышла и смогла послать всю свою благочестивую родню прямо там, в зале торжественного бракосочетания? Знает, что только благодаря ему увидела свет?
Свет гаснет. И сразу за этим по террасе рассыпаются разноцветные блики стробоскопов. Непродолжительную тишину забивает музыка, а следом за ней – довольные вопли девчат. Их всех, включая Соньку, в один момент выносит из-за стола. Ну а парни, хоть и посмеиваются, но присоединяются, чтобы если не танцевать, то служить столбом опоры.
Прислуга начинает собирать грязную посуду. И я, наплевав на все предупреждения сестры, помогают им. Не могу я сидеть, пока другие работают. Не по-буржуйски это, а по-свински.
Кроме того, мне удается слегка успокоить собственные нервы. На обратном пути из дома не спешу. Захожу в туалет. Умываюсь и поправляю разметавшиеся волосы.
Глубоко вдыхаю. Шумно выдыхаю. И так несколько раз.
В груди жжет. Яростно. Непрестанно. Отчаянно.
Я все так же сильно люблю его… И что с этим делать теперь? Я ведь сама все разрушила. Вина на мне из тех, которые и через две жизни не прощают. А если бы он даже попытался простить, знаю, что эта рана загноилась бы и в какой-то момент прорвалась страшной болью для нас обоих. Видела все это в его глазах. Чувствовала. Тогда. А сейчас… Сейчас все это, вместо того, чтобы немного стихнуть, будто во стократ умножилось.
Два дня. Еще два дня, и наши жизни вновь разойдутся.
Я смогу. Я выдержу.
По возвращении не планирую на Чарушина смотреть. Запрещаю себе. И все равно смотрю. Он меня притягивает, словно магнит. Не могу противостоять.
Наблюдаю за тем, как раскованно он себя ведет. Смеется и без рук оттесняет Вику к перилам. Плавно качнув бедрами, недвусмысленно выказывает свой интерес.
Внутри меня что-то натягивается и с глухим треском лопается. И ладно бы, если бы стало легче… Так нет ведь. Топит. Душит. Заламывает.
Резко сталкиваемся взглядами, не успеваю отвернуться. Тело незамедлительно током прошивает. С лица Артема сходит та игривая улыбка, которую он секунду назад дарил Протасовой. Меня же он
