Мечты сбываются! (СИ) - Скай Рин

- Как ты себя чувствуешь? – спросил врач.

Анка стояла рядом, и уже открыла было, рот, для перевода фразы, но так и не успела ничего ответить.  Я, опередив её, пояснила на санглийском, что чувствую себя лучше, чем вчера, тело мое болит и подташнивает иногда, но в целом все терпимо, и я не прочь бы покушать, так как кроме лекарств и воды, мне, со вчерашнего дня, еще ничего не предлагали.

Доброе одутловатое лицо Задепилли расплылось в довольной улыбке:

- О! Ты говоришь по-санглийски! И аппетит появился, что тоже является хорошим признаком. Сейчас же распоряжусь подать бульон и кисель. Увы, пока зубы не восстановлены, тебе лучше питаться жидкой пищей.

- Доктор, я смогу ходить?  - робко спросила я.

- Мы сделаем для этого все возможное. – улыбнулся доктор.

***

Болезнь или дар?

На следующее утро прилетели родители. Мама была напугана и выглядела осунувшейся. Папа был подавлен и молчалив, а ещё, слегка подшофе. Конечно, такой стресс без возлияния, был не выносим для него!

Меня сильно смутил траурный вид родственников, словно они уже похоронили свою непутевую дочь. Но, немного пообщавшись со мной, настроение у родителей заметно улучшилось. Они явно ожидали увидеть беспомощное существо, в депрессии и тишине проводящее суровые больничные будни, но увидели абсолютно довольную всем дочь, пусть и не в лучшем своем состоянии, но вполне бойко общающуюся с врачами и остальным медперсоналом по-санглийски!

Маму особенно удивила груда учебников и книг на иностранном языке лежащих на тумбочке у изголовья кровати – ведь раньше я не особо отличалась тягой к знаниям. Папа лишь грезил о мини-баре с бесплатным пивом, в оплаченном послом, номере отеля.

***

Доктор Залепилли пригласил отца и мать Кати в просторный кабинет на одном из верхних этажей небоскреба и через Анку рассказал о состоянии здоровья их дочери.

- Сначала о хорошем. – начал врач, как всегда, с положительного. – Она вышла из комы с прекрасным результатом. Редко кому удается, после трехнедельной отключки, сразу заговорить и вспомнить все о себе. Сейчас у нее работает лишь левая рука, которую ваша дочь использует по максимуму. Даже вполне сносно пишет ею, хоть и правша. Тело не парализовано. Позвоночник и нервные окончания не задеты. Мы уверенны, что после срастания переломов и снятия гипса, она сможет ходить и делать все как раньше. У нее сломаны два ребра и шейка бедра, что не дает ей возможности сидеть. Но как только она сядет, ортодонт займется ее челюстью. Господин Капелла уже оплатил предварительное лечение.

- Когда Катя сможет вернуться домой? – облегченно выдохнув, спросила мама.

- Полгода – это минимум. Реально я бы хотел понаблюдать за ней год, чтобы быть полностью уверенным в восстановлении.

- У нее учеба. – тихо ответила на это мама.

- У нас есть прикрепленные преподаватели, немного погодя Катя сможет начать занятия.

- Но учителя преподают на санглийском? Не так ли?

- А вот это - уже плохие новости. – Доктор посмотрел в глаза несчастной матери. - У вашей дочери был сильный ушиб лобной доли головного мозга, видимо, поэтому она и впала в кому.

- И как это повлияет на ее здоровье?

- За два дня, проведенных после забытья, ей удалось поспать всего час… и выучить санглийский язык.

- Как это? – потрясенно спросила женщина.

- Мозг – удивительная штука… на одних его удары и ушибы выливаются во всевозможные расстройства, потерю базовых навыков и социальной адаптации, а из других, наоборот, делают гениев, полиглотов, сверхсуществ… Но проблема в том, что даже лекари не знают, как поведут себя такие пациенты в дальнейшем. Сейчас мозг вашей дочери работает в аварийном режиме, без конца впитывая новую информацию, и видимо, давая возможность творчеству.

Она пишет все время.

Кажется, роман или новеллу. В тетради.

Левой рукой и по-санглийски.

Она раньше писала?

- Еще как бумагу портила! – тихо буркнул молчащий, до этого отец.

- Да, писала она и раньше, но по-версилонски и не так много, как вы говорите.

- Возможно это и дар, – вздохнул Залепилли, - но, однозначно, это не норма. Я буду наблюдать ее дальше.   

Глава 7

Уезжая домой, мама чуть ли не со слезами на глазах просила меня спать хоть по часу в день. Чтобы не расстраивать маму, я конечно, пообещала, и спать, и отдыхать. Обидно, что так и не смогла объяснить встревоженной родительнице, что при таком ритме чувствую себя отлично. Моя голова была ясной и готовой постоянно впитывать новые знания, поглощать книги и выдавать сюжеты будущих романов.

- Выздоравливай и возвращайся домой побыстрее! – умоляла меня мамочка.

«Ну уж нет, туда я больше не вернусь!» - мысленно отреагировала я и вымученно улыбнулась маме.

- Отдыхайте там пока без меня. – произнесла я вслух. – Денису и бабуле привет!

Не спать – стало для меня обычным состоянием. За обучением и писательством, время летело незаметно.

Как и обещал врач, со мной приходили заниматься преподаватели.

- У вас явный математический талант, - с восхищением говорила преподавательница высшей математики, когда я с легкостью, едва прочитав правило, решала уравнения с двумя неизвестными, и так же ловко справлялась с синусами и косинусами по непонятной в прошлом мне геометрии.

Раньше ненавидимые мною предметы, алгебра и геометрия, теперь мгновенно становились ясными и понятными. Решения были столь очевидны, что я сама себе удивлялась, как будучи в универе, я не понимала этого.

Впрочем, те же слова говорили мне и остальные преподаватели по науке, литературе и языку. Я не раз думала, что пошл бы на пурпурный диплом, если бы не авария. По университету я скучала, как и по друзьям и даже по преподавателям, хотя раньше терпеть не могла учиться.

Время летело безостановочно. Мне не хватало двадцати четырех часов в сутки, чтобы успеть подумать, написать, осознать, приходившие неизвестно откуда образы и сюжеты. А еще приходилось отвлекаться на медсестер, врачей, процедуры. Но как же хорошо все-таки мне было в минуты одиночества, когда никто не отвлекал меня и не раздражал глупыми вопросами.

«Какое же это должно быть блаженство, быть единственным ребенком в семье?» - убеждалась я больше и больше. - «Никто не докучает, не пристает, не требует делиться, не посягает на твое личное время!»

***

Три месяца промелькнули как один день, тем более мой мозг так и ни разу не сделал перерыв на сон и отдых. Мне вспоминалось, как я мечтала о диких вещах, например о том, чтобы заболеть или сломать ногу, только для того, чтобы остаться дома одной, когда все уйдут на работу, учебу, или, на худой конец, в магазин, и спокойно писать истории в тишине, не отвлекаясь на постоянно тревожащих меня родственников.

И вот теперь, будучи за океаном, я имела полное право проводить время наедине с собой. Со своими рассказами. Ценить спокойное одиночество может лишь тот, кто вырос в большой семье, не имея собственной отдельной комнаты.

Каждый день Анка приходила ко мне в палату, открывала ставни, и пока меняла содержимое катетера, ставила капельницы и уколы, я любовалась небоскребами и небом Нью-Бйорка. Небо было разным: иногда черным и грозовым, иногда серым и дождливым, редко повисала сияющая радуга, еще реже оно было ясным и голубым. Каждый раз, глядя на все это великолепие, я думала, что это все сон – мне, так и ни разу не вышедшей на улицу за пределы здания реабилитационного центра, не верилось, что я в Нью-Бйорке. Как же до дрожи, мне хотелось просто выйти и вдохнуть воздух свободы города мечты.

В одно ясное утро доктор Залепилли пришел раньше, чем обычно, покачал головой в сторону учебников санглийского и сообщил радостную новость – сейчас придут его помощники и освободят от гипса правую руку и бёдра, и если все будет хорошо, то я смогу садиться и даже передвигаться, но, пока, на инвалидной коляске.

Гипс снимали без малого час. Два дородных медбрата осторожно, шаг за шагом откалывали кусочки белого плотного материала. Первой была освобождена верхняя конечность.