Алан (СИ) - Рой Лия
Какой же наивной идиоткой я тогда была.
Я закрыла лицо руками и заплакала.
— Не надо сейчас сидеть и лицемерно рыдать. Ты все это выбрала сама. Ты все разрешила сделать сама. Но самое отвратительное, ты знала, что все это рано или поздно может всплыть, ты знала мое отношение к подобным непотребствам и все равно молчала. И молчала бы ровно до тех пор, пока кто-то не спалил бы тебя, — зло прорычал супруг.
— Мне жаль… — прошептала я, стараясь не ударяться в истерику. — Мне так жаль, ты не представляешь себе… я бы все хотела исправить, я бы все отдала, чтобы отправиться назад и все сделать по-другому…
— Просто слова. На деле же ты обычная, дешевая шлюха. Шлюха, на которой я по глупости женился.
***Дальше стало только хуже. На самом деле я наивно полагала, что самое страшное позади и то, что Алан заставил меня спать едва не на голом полу — худшее из того, что он удумал, но нет…
Добрее за день он не стал. Наоборот. Утром он позавтракал, оделся и куда-то ушел, а когда вернулся выглядел злым и раздосадованным одновременно. Впрочем, худшее действительно меня ждало впереди.
— Кто тебе разрешил тут хозяйничать? — прошипел он, на ходу избавляясь от теплых перчаток и куртки, бросая все прямо на пол. Супруг застал меня на кухне, где я собиралась печь торт. Ужин уже был готов, и я решила заняться десертом. Конечно, я не думала, что Алан тут же придет в восторг и одна готовка исправит всю непростую сложившуюся ситуацию, однако никак не думала, что все может так плохо закончиться.
— Но… — Я даже сделала шаг назад от столешницы, на которой была рассыпана мука и готовилось тесто для будущего запекания. — Думала приготовить поесть…
— Я тебе разрешал?
— Что?
Алан бросил на меня нечитаемый взгляд. Затем подошел к столу, увидел готовый стейк, приготовленную пасту, салат…
— Я сделала ужин…
— Я из рук проститутки есть ничего не собираюсь. Лучше сдохнуть от голода. — С этими словами все, что было приготовлено полетело в стоявшую рядом урну. Одно блюдо за другим. Все то, что я часами готовила, стараясь угодить супругу.
— Что ты делаешь? — Я закричала неосознанно, не специально. Просто смотреть на то, как выбрасывают свежую, хорошую еду было не по мне. Помню было одно время в детстве, бабушка тогда заболела, отец беспробудно пил, а мать уже была заграницей. Бабулю увезли в больницу, а я осталась дома одна и несколько дней питалась оставшейся булкой хлеба, да чаем. С тех пор запомнила раз и навсегда ценность еды. Не забывала по сей день. Молчу про то, что в мире были тысячи людей, которым нечего было есть. Если Алан хотел показать свою неприязнь ко мне, то можно было действовать иначе, взрослее.
Правда, мои мысли мало его интересовали. Это я поняла, когда получила звонкую пощечину.
— Еще раз повысишь на меня голос, и я возьму нож, чтобы отрезать тебе язык. Не забывайся, тварь, — выплюнул он, надвигаясь на меня. — Тебе здесь ничего нельзя, ты еще не уяснила это своим вытраханным мозгом? — Я вжалась в кухонный гарнитур позади себя, рука сама собой потянулась к нывшей щеке. — Ты для меня даже не животное, понимаешь? К любимому питомцу я отнесся бы лучше. Ты грязная, похотливая мразь, которая ебется со всем, что движется за деньги. А потом желает выскочить замуж за того, кто побогаче, а все для чего? Чтобы и дальше трахаться со всеми подряд, а жить за счет того самого дурака, что побогаче. Логика шлюх. Вы все одинаковые.
— Это не так…
— Слушай меня внимательно, шалава и запоминай, повторять дважды не стану. Ночью спишь на своем собачьем коврике, кровать — это не для тебя, слишком хорошо для такой прошмандовки. Есть тебе нельзя. Все, что в холодильнике, все что здесь внутри, все, что снаружи — все арендовано и куплено за мои деньги, твоего здесь ни рубля. Телевизор смотреть — нельзя. Душ — один раз, с утра, не больше десяти минут. Воду можешь пить, уборной тоже пользуйся. На улицу — ни шага. Выйдешь, можешь не возвращаться.
— Алан… ты с ума сошел… как я должна выживать без еды?
— Очень просто, — ухмыльнулся он. — Еда, чай-кофе, интернет, ТВ, все, что захочешь, даже кроватка с одеялком будут. Только придется кое-что сделать.
— Что?
— Можно начать с минета. Отсоси мне. Ты ведь многим это делала, я, в конце концов, твой муж.
— Ты шутишь?
— Минет на камеру, — тут же уточнил он с какой-то злобной улыбкой на лице. — Если ты хочешь получать все блага цивилизации в виде пищи, постели и прочего-прочего, то должна будешь это отрабатывать. А я буду делать с твоим телом все, что захочу. Днем ты получаешь возможность существовать, а ночью я ебу тебя во все щели на камеру. Как тебе такое?
— Алан…
Мурашками покрылось все тело. Я похолодела изнутри, в горле образовался отвратительный ком, подкатила тошнота. Алиев говорил о таких низких вещах с таким ужасающим блеском в глазах, что мне хотелось испариться. Прямо сейчас. Оказаться в другом месте, в другом времени, перестать существовать вовсе, только бы не стоять рядом с ним, излучающим такой яд и агрессию.
— Что «Алан»? Что не так, шалава? Ты же должна обрадоваться, это ведь как раз по тебе! Ты ведь любишь этим заниматься!
— Этого никогда не будет… — прошептала я, сжимаясь в комок. — Я лучше умру от холода или замерзну на улице, чем сделаю то, о чем ты говоришь. Я устала повторять, я не та, за кого ты меня принимаешь…
— Что ж. Будь по-твоему, — стало мне ответом. — В принципе, меня устроит любой твой выбор.
***Я поняла, что уже не могу на третий день нахождения в этом аду. Толком я не ела уже четверо суток и пришло понимание, что так я долго не протяну. Спала я по-прежнему на своем «королевском ложе», из одеял был все еще только плед.
Не жизнь, а существование, одним словом и так больше продолжаться попросту не могло.
Я решилась поговорить с Алиевым утром. Застала его как раз за обеденным столом в кухне. Он только что приготовил себе завтрак, горячий, вкусный кофе и собирался трапезничать, когда я прошла внутрь.
— Я голодна. — Так и сказала, без всяких увиливаний и хождений вокруг, да около. — Если ты собираешься убить меня, то можно найти более милосердный способ.
Алан поднял на меня взгляд, медленно дожевал кусок омлета, секундой ранее отправленный в рот и хмыкнул. Желудок сжался, требуя того же.
— Голодна, значит…
— Именно. Я человек, если ты не забыл. Еда нужна мне для жизнеобеспечения.
— Что ж… ты права, — он кивнул, отпивая глоток кофе. — Я могу пойти тебе на уступки, — заявил супруг, поднимаясь с места. — Подожди…
Я удивленно замерла, а затем даже осмелилась отодвинуть стул и присесть. Неужели у Алана проснулась совесть?
Боже, как мы вообще к этому пришли? У нас ведь все начиналось идеально, по нашим отношениям можно было снимать фильм, а теперь… Да, я была неправа, когда скрыла столь важный факт от еще тогда будущего супруга, но ведь это можно было простить… Ведь можно было?
Я не могла сказать, что чувствовала себя виноватой. Алан был прав, я считала, что имела на это право. Я была уже взрослой, Павел мне нравился, мы официально состояли в отношениях и на момент первого секса мы общались уже целых три месяца. В чем же был такой ужас? В чем был тот кошмар, который Алиев так не мог принять?
Конечно, я понимала, нас воспитывали в разных культурах, у нас был разный менталитет, даже темперамент расходился, но ведь я не знала, что мое сердце выберет его…
Как я могла предугадать все наперед?
Мысли прервал вернувшийся к столу Алан. В его руках была тарелка, наполненная аппетитной яичницей. Рот наполнился слюной, мысленно я уже ее поглощала, однако в следующую секунду, тарелка оказалась не передо мной, а опрокинутой на пол.
— Что?
Я замерла, глупо моргая, а затем подняла взгляд на Алана. Он сел обратно на свое место и оказался прямо на против меня.
