Мой далекий близкий (СИ) - Николаева Юлия Николаевна

— Ась, — позвал Илья, когда я уже вылезла из машины. Наклонившись, я заглянула в салон. — Если что, звони. В любое время.

— Спасибо, — улыбнувшись, я закрыла дверцу и отправилась к парадной.



Глава 3

Квартира встретила меня тишиной, но в отличие от шиловской казалась светлой и спокойной. Моя берлога, что скажешь.

Я села в кресло, вытянув ноги и закрыв глаза. Илюха всегда был хорошим братом, но год назад стал проявлять просто недюжую заботу. Чувствовал свою вину — ведь это он познакомил меня с Андреем.

Я начинаю выходить в свет где-то месяца через полтора. Шилов активно таскает меня по вечеринкам и деловым ужинам, знакомя со всеми подряд.

Это моя Ася, говорит он просто, и я первое время краснею и смущаюсь, потому что это звучит слишком лично. Я вижу, что на меня косятся, знаю, что перешептываются за спиной, и довольно скоро понимаю, почему: Шилов никогда не вводил женщин в свой круг общения.

Ещё через два месяца меня знают все, кому не лень. А я так и не понимаю: кто я вообще в жизни Шилова. Если бы могла поверить, что такие, как он, умеют любить, то сказала бы: да, этот подонок влюбился в меня, простую девчонку. История для любовного романа, только у нашей нет хэппи энда. Все кончается в один миг, когда, казалось бы, ничего не предвещало. Как раз после дня рождения Косницына.

Спустя пару недель Андрей возвращается домой под утро. Такое бывало и раньше, но в этот раз он будит меня, и вовсе не для того, чтобы заняться сексом.

Сначала я ничего не понимаю, тру глаза, но сонная одурь слетает, как только ловлю его взгляд. Тяжёлый, задумчивый, пробирающий насквозь.

— Что-то случилось? — спрашиваю, садясь на кровати, в груди сворачивается ком и тут же начинает дрожать.

Шилов рассматривает меня так, словно думает: каким образом лучше убить, и ни один из способов не отличается гуманностью.

— Мы расстаёмся, — он говорит это спокойно ровным безучастным голосом, я хлопаю глазами, глядя на него, и задаю нелепый вопрос:

— Чего?

— Расстаемся, — повторяет он громче, вставая и шествуя к выходу из комнаты. Остановившись на пороге, добавляет. — Ты мне надоела, собирай вещи и уезжай.

И уходит. Я сижу на кровати, бестолково хлопая глазами, ничего не понимая. Что это сейчас было?

Пару минут сижу, слушая, как Андрей ходит в гостиной, как наливает себе кофе из кофемашины. И ничего не понимаю. Ещё вчера вечером все было нормально. Что за блажь на него нашла?

Встаю и, накинув халат, выхожу в гостиную, уверенная, что Шилов стоит у окна с кружкой кофе и смотрит на Неву. Так и есть. На мои шаги чуть поворачивает голову. Окинув взглядом, снова возвращается к виду за окном.

— Я что, непонятно выражаюсь, Ась? — спрашивает спокойно.

— Но… почему? — мне бы радоваться, что все заканчивается, что золотая клетка треснула и развалилась, но столь неожиданный поворот пугает. Я хочу знать причины.

— Я же сказал, ты мне надоела.

Даже не оборачивается, так и смотрит в окно. Я переминаюсь с ноги на ногу, открываю и закрываю рот, так и не найдя, что сказать. Зачем-то киваю, хотя он ведь этого не видит. Мягко разворачиваюсь и возвращаюсь в комнату.

Чему я точно научилась за это время: быстро реагировать на его слова. Сначала просто потому, что боялась, потом опять же во многом привыкла. Переодеваюсь и кидаю вещи в чемодан. Хочу взять только основное, но в итоге складываю все, что влезает. Я знаю: Шилов не шутит, не проверяет меня таким образом. Он что-то там надумал и решил: в его жизни мне больше нет места. И лучше, если я заберу все, что касается меня, сразу.

Через пятнадцать минут выхожу в гостиную с чемоданом и спортивной сумкой. Шилов сидит в кресле с планшетом. На мое появление реагирует быстрым взглядом. Я снова замираю. Ну да, между нами не было любви, и вообще было не пойми что. Но… хоть что-то же можно сказать?

В итоге он и говорит:

— Ну чего застыла?

Я хмурюсь и спрашиваю:

— Надеюсь, ты больше не будешь третировать моих близких?

Шилов смотрит на меня, как на полную идиотку, а потом произносит:

— Ася, срать я на них хотел. О себе тоже можешь не волноваться.

Очень мило. Ну обозначил, что я, по крайней мере, у него желания опорожниться не вызываю.

Я киваю и ухожу. Бреду в недоумении вдоль набережной, сама не зная, куда, колеса чемодана постукивают по плиточной дорожке. Семь с половиной месяцев назад мою жизнь изломали и дали новую, на свой вкус. Сейчас с той же легкостью выбросили и отсюда.

Я не совсем понимаю, что чувствую. Обида? Сожаление? Растерянность? Последнее больше всего похоже на правду. Вдруг думаю, что так и не поняла, что за человек жил со мной все это время. Зная каждый его шаг, я не догадывалась, что скрывается в его голове.

Впрочем, теперь и догадываться не имеет смысла. Я выброшена из жизни Андрея, и мне остаётся надеяться, что навсегда.

В себя я прихожу медленно. Брат подкидывает денег на жизнь, потому ещё пару месяцев пинаю балду, постепенно адаптируясь заново в привычной среде обитания. Наконец, нахожу работу. Не ахти какую, но для начала и это неплохо.

Моя лучшая подруга Ирка поглядывает с томлением, но не лезет, ждёт, когда я поделюсь откровениями. Хотя я уже все ей рассказала. Только она поверить не может, что меня просто выставили за дверь. Ирка упорно ждёт, что Шилов прискачет на коне и будет петь серенады под моими окнами, потом залезет на третий этаж по водосточной трубе и сделает мне предложение. Я только хмыкаю и никак не комментирую ее домыслы, пока до подруги наконец не доходит, что ничего не будет. Я-то и не хотела, но для ее веры в любовь и мужчин это серьёзное испытание.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Родители вздыхают, скорее, с облегчением, Илья тоже. Я не вдаюсь в разговоры, а они не настаивают и семимесячный эпизод под названием “Андрей Шилов” начинает медленно становиться прошлым и стираться ластиком памяти.

Пока несколько дней назад Шилов не звонит мне. Заявляет, что соскучился и приглашает в субботу в ресторан. А я не прихожу. За что в понедельник вылетаю с работу. Методы некоторых не меняются. Впрочем, и это уже не имеет значения.

Утром я проснулась рано, за окном было темно, дождь привычно барабанил в окно.

В итоге поднялась, сварив кофе, уселась на подоконник, включая телефон. Вчера я эгоистично рассудила, что не готова вести разговоры ни с кем, включая родителей, и сегодня ловила сообщения о пропущенных вызовах. Первой позвонила Ирка.

— Аська, — заорала она в трубку, — приеду и убью, коза такая. Хорошо хоть Илюха сказал, что с тобой все в порядке.

С Иркой мы дружим с детства, наши родители жили на одной лестничной клетке, к тому же родили нас с разницей в пару месяцев. Подруга мне почти как сестра, потому и не церемонится в общении. Ирка замужем и уже заимела двух ребятишек, так что последнее время мы видимся несколько реже, но я все равно ее очень люблю.

— Я как новости увидела, чуть в обморок не грохнулась. Ты как?

— Нормально, — ответила ей, — наверное, еще не поняла.

— Да, дела… Хочешь, я приеду? Могу забрать тебя после работы…

— Я не работаю, — вздохнув, рассказала подруге о вчерашнем дне. Ирка, некоторое время помолчав, протянула:

— Да уж… Бывает же такое… Значит, у Шилова были враги… — на мой смешок быстро прибавила: — Я имею в виду такие враги, которые могли пойти на убийство. Ох, Аська, хорошо, что тебя не было с ним!

— Хорошо, — согласилась я.