Мой далекий близкий (СИ) - Николаева Юлия Николаевна

Но я не стала искать на него ответ. Первым делом направилась в кабинет. Квартира у Андрея большая, но на мой взгляд немного бестолково обустроенная в плане пространства. Когда-то это была коммуналка, выкупив ее, Шилов не поскупился, сделал перепланировку, сломал стены, но часть длинного коридора оставил. Как он говорил: для питерской антуражности.

По сути, основная часть квартиры находилась в начале: просторная прихожая переходила в большую гостиную, из которой был выход в кухню и с другой стороны в просторную спальню и санузлы. Из гостиной же уходил длинный коридор, в начале которого была ещё одна спальня, а в конце располагался кабинет Шилова и рядом комнатушка, используемая как кладовая. Я, например, в коридор даже не заходила, ну может, несколько раз, когда Андрей был в кабинете, а мне что-то было срочно нужно.

Сейчас я завернула в коридор и тормознула, темнота пугала. Хорошо хоть свет можно зажечь сразу вначале. Узкое длинное пространство залило желтизной. Немного постояв и поглазев, я решительно прошла до конца. Дернула за ручку, оказалось открыто. Я, кстати, поняла, что даже не знала, можно ли ее закрыть.

Включив свет в комнате, осмотрелась.

Бывала тут от силы раз пять, и то мимоходом. Мебели было немного: массивный письменный стол с вращающимся стулом, стеллаж с книгами, кресло с низким стеклянным столиком и картина на стене. Хмыкнув, я подумала: за ней непременно должен быть сейф. Даже подошла и руки протянула, но в последний момент замерла. Если вдруг будут снимать отпечатки пальцев, вот уж обрадуются моим. Быстро сбегав в кухню, нашла в ящике стола пару резиновых перчаток, и вскоре картина была снята.

Сейф имел место быть. И я даже попыталась вскрыть его, крутила разные шифры, но так и не угадала. Что ж, видимо, не судьба. В остальном повезло не меньше. Шилов предпочитал хранить важные бумаги или в сейфе, или в офисе, но никак не в ящиках письменного стола. Единственное, что тут обнаружилось, это записная книжка в кожаном переплете, которую я решилазахватить домой.

Осмотрев ряды книг на полках, подумала, что, наверное, рыться в них не буду. Взгляд зацепился за Кортасара. “Игру в классики” подарила ему я. То есть как подарила, в наших странных отношениях не было месту подобным знакам внимания, но иногда мы все же говорили, и как-то зашёл разговор о литературе. Я тогда сказала, что Кортасар должен быть у каждого на полке, купила и поставила. Уверена, он ее даже не доставал.

Я вытащила книгу и открыла. Внутри оказалось несколько фотографий. Нахмурившись, увидела нас с Андреем, кажется, на одной из вечеринок. Он обнимает меня за талию и выглядит довольным жизнью. Я вдруг осознала, что никогда его больше не увижу. Смотрела на фотографию, вглядываясь в черты лица, словно пыталась запомнить. Нет, я не любила его, но по-своему он был мне близким человеком. А может, это просто привычка. Как известно, привыкнуть можно ко всему, в том числе и к плохому.

Я оказываюсь в доме Шилова без вещей, даже без верхней одежды, хотя на дворе конец октября. Просто когда звонит Илья и почти с ужасом говорит, что, кажется, прогорел, я понимаю: медлить больше нельзя. Как сумасшедшая, забыв куртку, несусь вниз, вызывая такси. Внутри бушует злость с горечью пополам. Я еду в офис к Шилову, адрес которого вызнаю у Ильи.

Уверена, что меня даже на порог не пустят, но все равно еду, готовясь прорываться с боем. Но нет, миную охранника, а секретарь с улыбкой кивает в сторону кабинета после звонка боссу. Вхожу и закрываю дверь, разглядывая мужчину. Шилов сидит за столом в кресле, откинувшись на спинку.

Улыбается, а я сжимаю кулаки, борясь с желанием прямо сейчас выцарапать ему глаза.

— Я согласна, — говорю, с трудом разлепив губы.

Он вздергивает брови вроде бы в удивлении. Ему нравится эта нелепая игра, которая позволяет чувствовать своё превосходство.

— Согласна на что? — задаёт вопрос. Я сглатываю.

— Согласна быть… с вами.

Он ухмыляется, качая головой.

— Для начала неплохо было перейти на ты, как считаешь?

Я молчу, глядя на него исподлобья, Андрей отвечает внимательным взглядом, после встаёт и идёт ко мне.

Замерев в нескольких сантиметрах, спрашивает:

— Братец нажаловался?

Я молча стискиваю зубы. Шилов внезапно проводит пальцами от скулы к подбородку, и вместе с этим плавным движением я превращусь в мраморную статую, каменея, холодея… умирая.

Андрей приподнимает мой подбородок и бродит взглядом по лицу, потом отстраняется и говорит:

— Поехали.

Мы молча идём по коридорам, он первый, я следом. Смотрю на его ноги: раз шаг, два шаг. Внутри что-то противно дрожит. Я что, сейчас себя продала? Не думать, не думать. Просто смотри на его шагами, не отвлекайся на мысли.

На улице словно прихожу в себя, налетает порыв ветра с мелким незаметным дождем, я обхватываю себя за плечи и застываю. Глотаю холодный воздух, следя, как Шилов удаляется, даже не оглядываясь. Знает, что не сбегу. А если сбегу, то вернусь.

Я мышка в западне, а он кот, которому пришло в голову немного поиграть со своей жертвой. А потом он непременно меня сожрет. Целиком.

В салоне автомобиля приятный запах, на зеркале заднего вида качается на веревочке ароматизатор в виде лимона. Я наблюдаю за ним почти всю дорогу до дома.



В холле квартиры топчусь, в то время как мужчина проходит вглубь, бросив ключи на тумбочке.

— Ну что застыла, — его голова появляется из-за поворота в гостиную, — проходи.

Я осматриваюсь и ничего не вижу, словно пелена перед глазами. Осматриваюсь ещё раз, хмурясь, заставляя себя. Шилов, сидящий на диване, усмехается.

— И что дальше? — спрашиваю, глядя на него.

— Может, хоть руки расцепишь?

Я с удивлением опускаю глаза и понимаю, что обнимаю себя за плечи. Наверное, это интуитивная попытка закрыться, спрятаться. А я их вообще расцепляла с того момента, как вышла из офиса? Не помню.

Снова смотрю на Шилова, теперь он не ухмыляется, разглядывает с интересом, словно диковинную зверушку. Злость и горечь снова поднимаются откуда-то из желудка вверх, заполняя меня. Я резко опускаю руки и задираю подбородок.

Шилов в удивлении вздёргивает бровь и складывает на груди руки.

— Вы должны оставить в покое мою семью, — говорю, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо.

Не уверена, что получается. Это потом я привыкну к Андрею и перестану его бояться. А пока я только стараюсь не выглядеть жалкой.

— Не вопрос, — отвечает он спокойно, не сводя взгляда. Я киваю, теряясь. Шилов добавляет. — Только не вы, Ась, а ты. Вряд ли ты пытаешься проявить ко мне уважение, а чувствовать себя столетним старцем что-то не хочется.

Мы молчим некоторое время, я так и стою напротив него, напоминая самой себе выставочный манекен.

Потом я неуверенно спрашиваю:

— И что теперь?

Он вздыхает:

— Теперь?.. Теперь ты живёшь в этой квартире, и ты моя женщина.

— А брат? — бестолково спрашиваю я. Шилов ухмыляется.

Поднявшись, снова замирает рядом.

— Все у него будет хорошо.

Мы ещё немного смотрим друг на друга, но я почему-то знаю: он не прикоснется ко мне сейчас.

Шилов и впрямь обходит меня и со словами:

— Обживайся, — и молча покидает квартиру.

А дальше все меняется, как по мановению волшебной палочки. Через несколько дней Илья радостно сообщает, что сделка все же состоялась, и теперь все будет отлично. Потом отцу внезапно повышают зарплату. Даже мне звонят с работы и просят вернуться.

Все это похоже на сказку, только есть одно но: когда она заканчивается и книга закрывается, начинает правда. Для меня он сосредоточена в двух словах: Андрей Шилов.