Джанет Дейли - Маскарад
– Ну и когда ко мне вернется память?
– Бог его знает. Может, на днях, а может, и через месяц. – Психиатр откинулся на спинку стула и задумчиво наморщил лоб. – Могу сказать лишь, что скорее всего память будет возвращаться к вам постепенно. Вы вдруг начнете вспоминать отдельные эпизоды своей жизни – или в довольно стройной последовательности, начиная с недавних и мало-помалу углубляясь в прошлое, или вразброс, будто собирая разрозненные части головоломки.
– Но так или иначе память должна вернуться, да?
– Как вам сказать… бывает, что этого и не происходит… но лишь в редчайших случаях, уверяю вас! – Врач немного поколебался и добавил: – Однако событий, в результате которых вы получили черепно-мозговую травму, вам скорее всего вспомнить не удастся.
– Каких событий? Вы думаете, я не вспомню, кто на меня напал?
– Думаю, нет.
– Но почему бы не попробовать меня вылечить! – заволновалась девушка. – Возможно, мне помогут какие-нибудь лекарства или гипноз…
– Гипноз хорошо действует при истерической амнезии, а причина вашей болезни не в психике, а в физической травме мозга.
Пациентка посмотрела на него в упор.
– Вы хотите сказать, я должна просто сидеть и ждать, когда ко мне возвратится память?
– Ну… в принципе да.
– Но я не согласна! А если память не возвратится?.. Неужели ничего нельзя поделать? – Девушка подошла, еле волоча ноги, к окну. – Нет, я не верю, не верю!
– Не терзайте свой несчастный мозг, мадемуазель. Вы не властны над механизмом памяти. От напряжения мало проку. Лучше расслабьтесь, постарайтесь отвлечься, и тогда память вернется к вам сама собой.
– Горькое вы мне лекарство прописываете, доктор, – пробормотала пациентка, не в силах скрыть своего разочарования.
– Но зато эффективное, – возразил врач и, поговорив с ней еще несколько минут, покинул палату.
Девушка же осталась у окна, борясь с подступающими слезами. Ее охватила такая безысходность – впору зарыдать в голос. Но она вовремя вспомнила об инспекторе и, гордо вскинув голову, принялась с преувеличенным вниманием разглядывать разноцветные паруса прогулочных яхт.
– Вы, наверное, тоже не почерпнули почти никакой информации из моей беседы с доктором? – тихо спросила она.
– Да, хотя мне, например, стало ясно, что ваши познания в психиатрии и анатомии весьма ограниченны. А раз так, то вы вряд ли имеете отношение к медицине.
– Да, но какая-то профессия у меня, наверное, есть! Я же не могу не работать.
Раздраженная уклончивыми ответами инспектора, девушка отвернулась от окна и смерила его вызывающим взглядом.
– Вы были в очень дорогом платье, мадемуазель, – мягко заметил инспектор. – Может быть, у вас столько денег, что вам не нужно работать.
– Возможно, но мне трудно себе представить, что я всю жизнь лежу на диване или порхаю с одного модного курорта на другой, интересуясь только развлечениями и благотворительными вечерами. Нет, такая жизнь не для меня! Она слишком бессмысленна.
– А чем, по-вашему, вы могли заниматься?
– Не знаю… – вздохнула девушка.
– Давайте попробуем угадать. Что вам, к примеру, известно о юриспруденции? Называйте подряд все слова, которые приходят на ум.
– Вы хотите использовать метод свободных ассоциаций? – В глазах девушки промелькнуло любопытство.
– Отчего бы и нет?
– Хорошо. Значит, юриспруденция… – Пациентка закрыла глаза и постаралась расслабиться. – Преступления, мошенничество, иск, судебная повестка, арест… – Она наморщила лоб и покачала головой. – Вроде бы все. Давайте попробуем что-нибудь другое.
– Хорошо. Банковское дело.
– Счет в швейцарском банке, депозиты, курс обмена валют, проценты, займы, заклад, чек, сбережения…
И снова ассоциации быстро истощились. Столь же куцыми оказались ее познания в области рекламы, торговли нефтью, дизайна, кино, компьютеров и туристского бизнеса.
Но девушка не сдавалась.
– Спросите меня еще о чем-нибудь.
Инспектор призадумался.
– Вы бегло говорите на двух языках. Может, вы переводчица? Попробуйте синхронно переводить мои слова на английский.
– Хорошо. – Девушка впилась взглядом в его губы. Несмотря на все попытки расслабиться, каждая ее мышца была в напряжении.
Инспектор произнес, стараясь говорить не слишком быстро, но и не очень медленно:
– Я родился в Альпах и вырос в Левансе, есть такое местечко в долине Везувия…
Бойко переведя пару предложений, девушка начала путаться, явно не справляясь с синхронным переводом. Чем дальше, тем ей становилось труднее.
– Все, все! Прошу вас, остановитесь! – Смеясь над своим косноязычием, она подняла руки. – Я сдаюсь.
– Трудно раздваивать внимание, да?
– Да! – горячо воскликнула пациентка, но тут же снова впала в уныние. – Ничего у меня не получается, инспектор… Ничего!
– Вполне может статься, мадемуазель, что это не случайно. Наверное, вас ничему серьезно не обучали.
– Кроме умения держаться в обществе, быть красивой и обходительной, да?
– А вас это раздражает?
– Пожалуй, – кивнула она, но видно было, что мысли ее поглощены сейчас другим. – Послушайте, но если чутье меня не обманывает и я действительно где-то очень нужна, то почему меня никто до сих пор не хватился? Почему мое отсутствие прошло незамеченным?
– Вероятно, когда мы установим вашу личность, нам удастся найти ответ и на этот вопрос, мадемуазель.
– Да, но когда это будет? – нетерпеливо вскричала девушка и, нервно стиснув концы одеяла, накинутого на плечи, опять метнулась к окну. – Сколько еще мне ждать у моря погоды?
Инспектор немного помолчал и осторожно произнес:
– Сегодня к вам придет фотограф. Я договорился с газетой, они опубликуют вашу фотографию в завтрашнем номере. Будем надеяться, кто-нибудь вас узнает и объявится.
– Хотелось бы верить… – уныло откликнулась девушка.
Она машинально попрощалась с инспектором, но даже не удосужилась повернуться к нему лицом.
За окном голубело небо, бескрайнее и бесконечное, как и ее вопросы.
5
– Мы нашли ее! – сказал по телефону мужчина, внимательно изучая зернистую газетную фотографию, на которой была изображена девушка с забинтованной головой и темным кровоподтеком у рта. В глазах, устремленных на него со снимка, не было ни капли раскаяния. Они смотрели настойчиво, решительно, требовательно.
– Где? – резко спросил человек на другом конце провода.
– В клинике Ниццы.
– В клинике?
– Да. Мне только что принесли сегодняшнюю газету, там есть ее фотография.
Мужчина еще раз проглядел заметку, написанную по-французски. В заметке перечислялись особые приметы пострадавшей: рост пять футов четыре с половиной дюйма, вес сто тринадцать фунтов, волосы русые, глаза карие, возраст от двадцати пяти до тридцати. Все это он уже знал. Все, кроме одного многообещающего факта.
