Дик Портер - Преданное сердце

— А вечером ты тоже занята?

— Да, мы договорились поужинать в офицерском клубе в Грюнвальде.

Неужели это начало конца? Да, все выглядело именно так, хотя, когда я проводил ее домой, мы еще целовались в коридоре, и Эрика была такой, как всегда. Вот женщина, думал я, которая меняет мужчин, как перчатки. Любовь втроем — такого у меня вроде бы еще не было, и мне вдруг ужасно захотелось все это испытать. Я представил себе, как трахаю Эрику, а она мне рассказывает, что они там делали накануне с майором. Но пока лучше ей об этом не говорить: вдруг она меня неправильно поймет?

Что ж, раз она хочет провести воскресенье по-своему, то и я проведу его по-своему. Может быть, если пройтись по Курфюрстендамм, удастся найти другую Эрику? Даже если и нет, можно будет взять какую-нибудь проститутку. По бабам я уже не ходил много месяцев, и не могли же все они быть, как те трое, которые попались мне в первый вечер! Если Эрика решила удариться в загул, почему бы не удариться в загул и мне? Но вместо этого в воскресенье я первым делом разыскал армейский телефонный справочник. Телефона майора Холлорана там не было. Ну да, понятно: он ведь в Берлине недавно. Но в общем справочнике я его нашел — и телефон его, и адрес. Совсем позабыв про Курфюрстендамм, я прямиком направился туда. Это было недалеко — в квартале, где жили американские военные. На улице играли дети, супружеские пары шли в церковь — словом, все были заняты своим делом, как будто ничего здесь не произошло и будто именно здесь не была обесчещена Эрика. Побродив по этой "маленькой Америке", я наконец нашел его машину. Зачем я сюда пришел, что я тут позабыл? Этого я не знал, но мне почему-то казалось, что я должен увидеть, как он уезжает. Он вышел из дома в самом начале второго, щегольски одетый в белые парусиновые брюки и синий спортивный пиджак. Он кивнул мне как знакомому — наверно, решил, что я тоже офицер. Я думал, что у него будет хоть немного виноватый вид — нет, ни чуточки. Его «бьюик» безмятежно поехал в сторону Зелендорфа.

Теперь-то уж точно пора было отправляться в центр, но я вместо этого сел на автобус, шедший до Хафеля, и весь день таскался по берегу, надеясь обнаружить Эрику.

На озере были десятки яхт, но ни Эрики, ни майора я не увидел. Ближе к вечеру я отправился в офицерский клуб, который помещался в окруженной чудесным парком старой вилле в Грюнвальде. На подъездах стояло около сотни автомобилей с американскими номерами, и «бьюик», разумеется, был среди них. Эрика с майором вышли из клуба часов в девять, и я, не медля ни минуты, сел на автобус до Зелендорфа и, как и предполагал, приехал туда раньше их. В комнате Эрики горел свет, шторы были наполовину открыты. У меня уже был составлен план, и я тут же направился к телефону-автомату и набрал номер майора. Сердце мое колотилось. Подойдет ли майор к телефону? Будет ли тяжело дышать? Застигну ли я их уже во время совокупления или еще только в процессе подготовки? В трубке слышались длинные гудки. Никто не отвечал. Немного погуляв, я позвонил снова. По-прежнему никакого ответа. Когда я позвонил опять через пятнадцать минут, к телефону наконец подошли, и недовольный голос произнес: "Майор Холлоран". Я тут же повесил трубку. Я рассчитывал своим звонком поставить майора в дурацкое положение, но вдруг понял, что попал в него сам. Только один человек мог так настойчиво звонить ему три раза подряд — ревнивый воздыхатель Эрики. Впрочем, говорила ли она ему вообще про меня? Скорее всего, нет, но вполне возможно, что и да, потому что в моем воображении уже возникла картина: майор стоит голый у телефона и, кипя от ярости, рассматривает меня. "А, так это тот самый тип, который все утро слонялся возле моей машины, а в пятницу подглядывал в окно! И автомат, из которого он звонит, я тоже узнаю — это напротив дома Эрики. Пошлю-ка я туда патрульную машину, чтобы его забрали". И я, не дожидаясь, когда Эрика с майором вернутся, бросился на автобусную остановку и поехал домой.

Через несколько дней, когда мы с Эрикой сидели в задней комнате в библиотеке, она спросила:

— Хэмилтон, что случилось? Ты в последнее время сам не свой.

— Мне так не кажется.

— Тебя что-то беспокоит.

— Не представляю себе, что бы это могло быть.

— Но что-то все-таки есть.

— Может, дело в том, что появился этот Холлоран, и мне без тебя скучно.

— Мне тоже без тебя скучно, но что же делать? Нужно ведь зарабатывать на жизнь — и себе, и папе. А майор Холлоран пытается пробить мне более высокую зарплату, хочет найти другую работу, получше. Не могу же я от этого отказываться.

Такое простое и ясное объяснение мне почему-то в голову не приходило, и я подумал, что Эрика во многом права. В самом деле, раз ей нужны деньги, а я не могу их дать, то почему бы ей не встречаться с майором? Да потому, что мы любим друг друга — вот почему.

— А Холлоран знает про меня? — спросил я.

— Он только знает, что у меня есть кто-то еще.

— И он не возражает?

— Нет, он говорит, что это мое личное дело.

— Помнится, ты раньше никогда не встречалась с американцами, мне даже сперва пришлось познакомиться с Юргеном. Почему же Холлоран не вызывает у твоего отца беспокойства?

— Потому что он мой начальник.

В течение нескольких недель Эрика делила свое время между мной и Холлораном, и хотя меня это не устраивало, мне с ней было так же хорошо, как и прежде. Как-то вечером, в задней комнате библиотеки, когда я уже основательно распалился и Эрика, как мне казалось, тоже, мои фантазии наконец-то вырвались наружу.

— Послушай, — попросил я, — расскажи мне, что вы с ним делаете.

Этот вопрос вертелся у меня на языке с того самого дня, когда она впервые встретилась с Холлораном, но сейчас, когда он прозвучал, я был удивлен не меньше, чем Эрика. Она перестала меня гладить, убрала руку и сжала ноги; я тоже убрал руку.

— Сейчас я думала о тебе, а не о нем, — сказала она. — При чем тут он?

— Извини, пожалуйста. Просто очень увлекательно представлять вас вместе. Так всегда бывает, когда ревнуешь.

— Если бы я ревновала тебя к другой, я бы совсем не хотела услышать, что ты с ней делаешь.

— Возможно, мужчины и женщины устроены по-разному.

— Возможно. Но когда я с тобой, я не хочу говорить о нем.

Вечер пошел насмарку; я получил урок и не был бы удивлен, если бы Эрика сказала, что нам пора расстаться. Однако на автобусной остановке она спросила, когда мы увидимся снова. Больше я не испытывал судьбу, я стал делать вид, что никакого майора не существует. Однажды Эрика сообщила, что ей повысили зарплату, потом зарплату повысили снова: оба раза я сказал только, что это замечательно. Внешне между нами все было по-прежнему, но ревность моя разгоралась с каждым днем, а так как Эрика отказывалась дать ей выход в эротике, я стал искать другие выходы, но все они как нарочно оказывались совершенно несуразными.