Луанн Райс - Страна грез
Волки отчаянно лаяли и выли. Джеймс был совершенно вымотан работой в такую бурю, и его беспокоил вопрос, какого черта волки делают так близко от домов. Он вместе с Полом и другими собрал стадо, и теперь настало время разделить животных. Волки не показывались, но Джеймс чувствовал их присутствие и, наблюдая за тем, как ведут себя коровы, лишний раз убеждался в своей правоте.
Под снегом хлюпала грязь. Два грузовика с полуприцепами стояли у ворот в ожидании погрузки. В них должны были загонять телят. Водители сидели в кабине одного грузовика, курили и рассказывали друг другу разные истории. Они каждую осень приезжали сюда, чтобы загрузить скот и отвезти его на рынок.
Те обуглившиеся снимки буквально жгли карман Джеймса. Кому нужно было фотографировать его стадо? Он продолжал рассматривать фотографии, надеясь, что увидит что-нибудь новое. Луис Шолдерблэйд и Дейзи когда-то разговаривали об изображениях духов, о том, что приведения и ключи к разгадкам проявляются со временем на фотографиях. Каждый раз Джеймс смотрел, надеялся и одновременно боялся, что увидит изображение Сейдж.
— Ты видел, чтобы кто-нибудь ходил рядом с каньоном? — спросил он Пола.
— Нет, — ответил тот, — а что?
Джеймс показал ему снимки и спросил, думает ли он, что они могут быть как-то связаны с мертвыми коровами. Пол хмуро посмотрел на фотографии и предложил показать их полиции, но добавил, что, по его мнению, это просто какие-нибудь туристы из ближайшего отеля-ранчо решили запечатлеть жизнь Дикого Запада.
Джеймс заставил себя сосредоточиться на выполнении первоочередного дела. Настало время отделить телят от их матерей. Коровы уже предчувствовали это. Все утро они нервничали, а теперь начали мычать. Животные испытывают те же эмоции, что и люди, Джеймс был убежден в этом. Он ненавидел эту часть работы.
Собаки были черными и липкими от грязи. Они хватали телят за ноги, заставляя их уходить левее, в загон для сортировки. Коров уводили направо. Царил полный хаос. Вначале коровы думали, что просто потеряли детенышей из виду, и в этом пока не было ничего страшного: они только беспокойно смотрели по сторонам — паника лишь начиналась.
Метель ослабела. Снег лежал на земле слоем в тридцать два дюйма, но от тепла, которое исходило от стада, от множества животных, собранных на одной небольшой территории, растаял совсем. Джеймс пробирался на своем черном коне сквозь стадо и кричал на коров, чтобы те отходили.
— Хей! — выкрикивал он, размахивая рукой. — Пошли, пошли!
Водители грузовиков бросили сигареты, пошли к торцам полуприцепов и открыли двери. Эти прицепы отвезли уже много животных навстречу гибели, и от их стен исходил смрад ужаса и смерти. Ветер разносил его над головами животных, и их настроение резко изменилось: матери все поняли — стадо начало сдвигаться.
Джеймс услышал, как животные заревели. Коровы стояли вдоль забора сортировочного загона и вытягивали шеи. Их большие блестящие глаза следили за тем, как в полуприцепы загоняют телят. Рев превратился в отчаянный горький плач.
Джеймса едва не сбили с лошади. Его конь поскользнулся в грязи, продираясь сквозь стадо. Джеймс наблюдал, как коровы карабкаются друг на друга, стараясь дотянуться до своих отпрысков. Но на их пути был забор. Коровы подминали друг друга, и в их отчаянном реве слышалось невыносимое страдание.
Тридцать раз Джеймс сгонял стадо и отлучал телят от матерей. Это всегда было непростым делом, но он не помнил случая, чтобы испытывал такую тяжесть, как сейчас: его организм болезненно реагировал на рев животных. Когда рядом был Далтон, Джеймс преимущественно думал о том, чтобы не оплошать, показать себя хорошим ковбоем, чтобы его отец мог гордиться им.
Сегодня Джеймс чувствовал себя отвратительно и не мог понять почему. Может, потому что его отец всегда брал на себя эту работу, или потому что Дейзи была здесь и он не хотел, чтобы она слышала все это. Одна корова впереди с ревом бросилась к забору, но потеряла равновесие и упала в грязь. Другие животные тут же забрались прямо на нее, как будто это было просто возвышение на земле.
Джеймс спрыгнул с лошади, и продравшись сквозь ревущее стадо, обхватил упавшую корову руками.
— Давай, — проговорил он. — Вставай, поднимайся.
Корова мычала, а в ее глазах был страх. Стадо обступало их, и самому Джеймсу грозила опасность оказаться раздавленным. Но он был крепким парнем и должен был спасти корову. Быстро сообразив, что не сможет сам поднять ее на ноги, он несколько раз обмотал один конец веревки вокруг шеи животного. Затем забрался на коня, потеряв при этом в чавкающей грязи ботинок, обернул несколько раз другой конец веревки за луку-рог и, пришпорив Вождя, поднял корову.
Среди всего этого шума Джеймс едва различил женский голос. Звук его был выше, чем у коров, но в нем слышался весь ужас и горе матери, потерявшей ребенка. Оглядев мычавшее стадо, Джеймс вначале подумал, что это кричит какая-то птица. Он присмотрелся — среди сосен и кедров в дальней части загона в темно-зеленой куртке стояла Дейзи. Джеймс с трудом увидел ее: она забралась на нижнюю перекладину забора и оттуда разглядывала животных и грузовики. Четыре сотни коров ревели, не желая отпускать своих детенышей, которых загоняли в полуприцепы, и Дейзи пришла на все это посмотреть.
Джеймс почувствовал, как его сердце сжалось, наполнившись невыразимой скорбью и яростью. Он постарался скрыть эти чувства и, пришпорив коня, направил его в самую середину стада, чтобы отсечь коров, напиравших сзади, от тех, что были спереди, у ограды.
Плач Дейзи едва не заглушал звуки ревущего стада, и Джеймс больше не смог этого вынести.
Он галопом проскакал по грязи, так что все его лицо покрыли черные брызги, и осадил коня прямо перед Дейзи, но она даже не посмотрела на него. Заливаясь слезами, Дейзи стояла, вытянув руки, как будто хотела обнять всех телят и коров.
— Господи боже, — проговорил Джеймс. — Иди в дом, Дейзи.
— Послушай их, — произнесла она сквозь слезы.
— Это же сортировка, — ответил Джеймс. — Только и всего, каждый год так.
— Они плачут, — всхлипывая, проговорила Дейзи. — Разве ты не слышишь?
— Это осенний сгон, от них всегда много шума. Иди в дом и закрой дверь, я скоро приду. Тебе больше не придется их слушать.
Дейзи закрыла глаза. Ее лицо было белым, как снег. Джеймс дрожал, глядя на ее оголенные руки: они были такими нежными и хрупкими, что сквозь кожу просвечивались синие вены. Он всегда считал Дейзи самым чувствительным созданием, и мысль о том, что ей пришлось испытать, сводила его с ума.
— Ради бога, Дейзи! — взорвался он. — Иди в дом.
