Наталья Труш - Игра по чужому сценарию
– Да что деньги, Игореша. Есть поважнее вещи. Вот, если б было удобно, я бы спросил эту актрису, Шуйскую, что бы она выбрала, если б можно было: коллекцию своего золотого зверья или такого парня, как ты? И не удивился бы, если б она выбрала второе.
– А лучше бы и первое, и второе! И можно без хлеба! Вы б меня спросили для начала! Я ведь не вещь! Хотя... Ни в какое сравнение с коллекцией Шуйской не иду, к сожалению.
– А вот Тамара Георгиевна про тебя совсем иначе говорит!
– Правда?! А мне показалось – смеется она надо мной. Я ж помоложе ее кренделя буду...
– Ну и что? Что это меняет? Считай, что я, как начальник, разрешил и благословил!
Скрипнула дверь в кабинет, и в образовавшуюся щель Таранов увидел знакомую красную куртку с белым мехом на капюшоне.
– Л арка! Потеряла меня, да?
– Потеряла. И соскучилась. – Лариса Потапова кивнула Игорю Белоярскому и просочилась в кабинет. – Ну, не томите! Как Герман?
– Как-как? Как положено! Отдыхает наш кавалер кукольный на нарах, оперу пишет... Дальше помнишь? Опер сказал: «Чем больше напишешь, тем лучше!» Вот он и старается, всех обманутых тетенек вспоминает, да все свои встречи с интимными подробностями.
Таранов рассказал, как легко попал в капкан «Гермоген», как быстро вернул коллекцию золотых фигурок актрисы Шуйской.
– Ну а с деньгами облом. Нетути денежек у него. Сам на мели сидел. Говорит, кризис подкосил, финансовый крах. Так что из всего этого Тамара наша Георгиевна получит лишь глубокое моральное удовлетворение. – Таранов улыбнулся Ларисе своей красивой улыбкой. – Ну-ка, скажи нам, что тебе наша бывшая Германова невеста говорила про Игоря Александровича?
– Не скажу! Из женской солидарности! Ну, разве что подскажу Игорю Александровичу, что есть у него шанс охмурить экстрасенса Тамару Селенину, хоть она сейчас и осторожна до крайности. И давайте-ка, мальчики, по домам! Вам разреши, так вы тут ночевать будете.
На улице они еще немножко потоптались, прощаясь до завтра. Пошел липкий снег поздней осени, которому не суждено было лежать на мокрой земле. Долетая до нее, снег тут же исчезал, таял без следа. И только на листьях, которые в этом году снова не слетели с деревьев к зиме, снежинки задерживались, слипались друг с другом, росли крошечными сугробами. Тоже ненадолго, в лучшем случае до утра.
– Зима опять поздняя... – задумчиво сказал Игорь Белоярский.
– Ага! Европейская... – подтвердил Таранов. И добавил, чуть-чуть помолчав: – Но все равно – холодрыга! В отпуск бы сейчас. В Египет, например. Как этот крендель-то сказал? Сидеть бы у моря, кушать шашлык... Красиво излагает Гермоген. А нам об этом только мечтать остается.
– Размечтались, однако, товарищ начальник. Давайте-ка пока по коням и по домам.
Белоярский открыл машину, достал щетку-сметку, очистил лобовое стекло.
То же самое проделал и Таранов. Потом скатал из снега шарик и со вкусом залепил им в ствол дерева.
– По коням!
Они помигали друг другу, посигналили на прощание и разъехались.
– Как ты думаешь, Таранов, почему я не жду тебя дома, а прусь на ночь глядя к тебе на работу на общественном транспорте? – Лариса хитро-хитро посмотрела на Олега.
– Хороший вопрос! И почему же вы, Лариса Михайловна, как вы сами выразились, «приперлись» ко мне?
– Я скучала, Таранов! Я устала быть одна! Я устала одна ездить куда-то! Я хочу быть с тобой! Я хочу к тебе! И кажется, я знаю, какое желание попрошу тебя исполнить! Надеюсь, ты не забыл, что пообещал мне в случае успешной поимки Германа?
– Ну и какое желание-то?
– А вот какое! Ты берешь отпуск! Прямо завтра же! И мы летим с тобой отдыхать к теплому морю. В Египет!
– Да, Лариса Михайловна, это вы лихо задумали! И должен сказать вам, что не смею возражать, сам обещал. А деньги?..
– А деньги возьмем из тех, что отложили на новую машину. Машина подождет! И не возражай! Я давно ждала такого отпуска.
– Хитрая ты, Л ара! А главное – ни к чему не подкопаешься, потому что я сам дал тебе право выбирать все, что ты захочешь. Не буду сопротивляться, дай только недельку на передачу дел.
– Бери! А что касается того, что хитрая... Таранов, я ведь не столько свое, сколько твое желание сейчас выполняю. Кто только что сказал, что хочет к морю?! Вот тебе и исполнение желания.
Таранов заграбастал ее, прижал к себе, поцеловал в висок.
– Держитесь за руль, товарищ подполковник, тогда, глядишь, полковником станете!
– Откуда ты у меня такая? Чудо такое, исполняющее желания?
– Оттуда! Ты воспитал. Помнишь, чуть что: «Я все решаю сам!» Что мне оставалось делать? Хочешь быть капитаном нашего корабля? Будь им! Но весь корабль будет стоять на моей ладони!
Таранов нашарил в темноте ее руку, подышал в холодные пальцы, поцеловал их. Ладошка узкая, худая, на ощупь все косточки можно пересчитать. Таранов представил на такой ладошке их корабль, с парусами, с пушками по борту, с перевернутыми шлюпками на верхней палубе, с якорями в «ноздрях» на носу, и улыбнулся.
И тут за окном по правому борту проплыл настоящий корабль с парусами. То ли и в самом деле он стоял на глади реки за гранитным парапетом, то ли на вечной стоянке, подтянутый тросами к берегу, то ли все это ему привиделось в мутной снежной пелене. Да и так ли важно, был настоящий корабль или не был, если есть вот эта ладошка, отогревшаяся в его руке, с косточками, которые можно пересчитать, пахнущая...
– Ларка! А чем это у тебя ручка пахнет? – Таранов принюхался, смешно пощекотав при этом ладошку изнутри.
– Чем-чем... Морем! Это крем такой, с водорослями и...
– Тихо! Никаких подробностей больше! Просто морем, и все!
Он представил, как приедут они домой, полночь-заполночь поужинают, наплевав на диеты, посмотрят хвостик телесериала, помечтают о скором отпуске. А потом он по привычке возьмет Ларкину ладошку, пахнущую морем, подсунет ее себе под щеку и уснет. И море ему приснится. Хоть он и не был на нем никогда. Вернее, был, но в какой-то другой жизни, в которой не было этой умной женщины, что смогла удержать их корабль на своей ладони. Вопреки проносящимся бурям и штормам, от которых остается только запах моря.
