Оливия Голдсмит - Билли-талисман

— Так как же идут дела? — спросила Кэйт. — Тебе не сделали предложения?

Бина смеялась. На ветру, развевавшем ее волосы и игравшем в солнечном свете светлыми прядями, она была хороша, как девушка с рекламы шампуня.

— Этот парень — сумасшедший, — начала она. — Мы ходили в клуб, где его знают. Так его знают повсюду. Все здоровались с ним. Нам не приходилось ждать, чтобы войти… — Она углублялась в детали, которые Кэйт находила утомительными. — …И тут они поставили «Аромат недели»… ты знаешь эту песню? — спросила она Кэйт.

— Да. Знаю, — ответила Кэйт.

— Так вот, ее можно было бы назвать его личной песней. И все в баре стали кричать: «Билли! Билли!» Сначала он отмахивался, понимаешь? — спросила Бина.

— Да. Понимаю, — отозвалась Кэйт. У нее было странное чувство, будто простодушный рассказ Бины расстраивал ее на каком-то глубинном уровне.

— Но они не переставали. Так он влез на стойку и стал петь во весь голос. Это было так здорово, — Бина рассмеялась, вспоминая.

— Похоже, что так, — сухо заметила Кэйт.

— Он не такой, как Джек! — продолжала Бина. — Ты можешь представить Джека… — на ее лице появилось выражение, словно она удивилась, услышав собственные слова.

Кэйт достаточно хорошо знала свою подругу, чтобы распознать внутреннюю борьбу. Могла ли Бина запасть на Билли?

— Слава Богу, он не такой, — произнесла она, глядя на Бину. — Верно? — Бина кивнула, но при этом она выглядела приунывшей.

Макс забегал несколько раз, чтобы рассказать Кэйт о последних сообщениях от Джека. Сложно было понять, делал ли он это из желания помочь или просто сплетничал. Разумеется, он преувеличивал, рассказывая о его похождениях и восхищении прелестями и очевидной доступностью гонконгских женщин, азиаток и прочих. Она не знала, дошло ли до Бины что-нибудь об этом или нет, но догадывалась, что от самого Джека не слышала Бина ничего с тех пор, как он уехал.

Мост заканчивался.

— Не хочешь прогуляться перед ужином? — предложила Кэйт.

— Конечно, хочу, — ответила Бина, и они пошли прямо, пересекли Кэдман-Плазу, миновали «Изабел» и направились по Крэнберри-стрит. Эта очаровательная часть Бруклина, казалось, практически не изменилась с начала девятнадцатого века. Они шли вдоль домов из коричневого песчаника, с маленькими садиками и деревьями, переплетающимися над головой и образующими зеленую арку.

— А как дела с фрут-энд-натс? — спросила Бина.

Кэйт выгнула брови, приняв шутку Бины на счет Эллиота или же ее маленьких клиентов. Потом до нее дошло, что Бина, вероятно, вложила в слова не тот смысл.

— Они вовсе не психи, — сказала она. — Хотя их родители иногда — да[23].

— Прости, — сказала Бина. — Не хотела оскорбить твои чуйства.

Кэйт не сдержала улыбки. Они с Биной говорили «чуйства» вместо «чувства», когда им было по десять лет, и Бина до сих пор так шутила. Кэйт решила сменить тему.

— Что ты купила Бев на прием подарков? — поинтересовалась она.

— Боже мой! Боже мой! — воскликнула Бина, переходя, судя по ее лицу, на новый уровень воодушевления. — Я ходила с мамой в «Мэйси» во Флэтбуше. Мы нашли самый красивый наряд, какой когда-либо видели. Крохотные ботиночки, такой же свитер и чепчик. Ты б только видела петли — они такие малюсенькие. Знаешь, теперь все вяжут. Как ты думаешь, Бев поверит мне, если я скажу ей, что связала это сама? — Кэйт покачала головой. — Я показала это Билли, посмотрела бы ты на его лицо! Не думаю, что он поверил, будто человек может быть таким крошечным.

— С какой стати ты показывала Билли детские вещи? — спросила Кэйт, сама удивляясь раздражению в своем голосе.

Она продолжала болтать о приеме для принятия подарков и вскоре предложила вернуться и поесть в «Изабел».

Бруклин-Хайтс фактически не были частью Бруклина, как всегда считала Кэйт, а являлись продолжением Манхэттэна, и от вида острова с набережной захватывало дух. Они постояли недолго молча, потом Бина прервала молчание:

— Я только и говорю, что про себя. А куда же вы с Майклом ходили вчера вечером?

— Мы были в кино, — сообщила Кэйт своей подруге и заметила сама, что говорила примерно с тем же воодушевлением, как если бы они были на похоронах.

— Новый фильм с Джорджем Клуни? — спросила Бина с горящим взором. Для нее Джордж Клуни был воплощенным божеством.

— Не совсем, — сказала Кэйт. — Мы смотрели документальный фильм.

— О, — вырвалось у Бины. — О чем?

— Об афганских женщинах и их борьбе за грамотность, — уныло сказала Кэйт.

Бина казалась смущенной, и Кэйт подумала, что Бина в последний раз смотрела документальный фильм в их школьные годы.

— Это звучит… серьезно, — запнулась Бина, явно не зная, что и сказать. Она умолкла и посмотрела через бухту на красно-бело-голубые огни Эмпайр стейт билдинга, которые только что зажглись. — Так у вас все становится серьезнее и серьезнее?

В голосе Бины прорезались интонации миссис Горовиц.

— Я не уверена, — ответила Кэйт.

— А вот во всем теле Билли не найти места для серьезных мыслей… и что за тело! — добавила Бина.

— Бина! — воскликнула Кэйт. Она внимательно взглянула на свою подругу, которая со времени отъезда Джека изменилась не только физически. — Ты же не… я думаю, ты не должна… — Мысль о Бине с Билли глубоко тревожила ее. Она старалась разобраться: это из страха за Бину или из ревности.

— Конечно, нет. Я все еще люблю Джека, — сказала Бина. Кэйт облегченно вздохнула. — Но у меня есть глаза. А у него есть руки. — Бина игриво подняла брови.

Кэйт сомневалась, что предмет разговора был столь безобидным, как его представила Бина. Она на себе испытала обжигающий шарм Билли, а Бина была так неопытна.

— Бина, помни, что ты не должна привязываться к этому парню. Он только средство достижения цели — по крайней мере, так думаете вы с Эллиотом.

— Я знаю. Поверь мне, я знаю. Этот план сработает. У меня предчувствие. — Бина замолчала. — Но есть что-то еще. Билли заставляет меня чувствовать… ну, это как будто я становлюсь красивее, когда я с ним. — Она с минуту смотрела в сторону, и ее лицо покраснело. — Я знаю, что люди, наверно, смотрят на него, а не на меня. Но это заставляет и меня испытывать особое чувство. — Она улыбнулась, будто вспоминая что-то. — Он всегда говорит, как хорошо я выгляжу, и он замечает все, есть ли, например, у меня заколка в волосах. — Она опять умолкла. Потом снизила голос, словно собиралась сообщить нечто столь хрупкое, что опасалась легко разбить. — Ты же знаешь, как я люблю Джека. — Кэйт кивнула. — Так вот, я встретила Макса, ты знаешь, он так мил. Не понимаю, почему он до сих пор никого себе не нашел. И он мне рассказал, что Джек пишет ему по электронной почте.