Ева Модиньяни - Женщины его жизни
– Мы скоро туда вернемся, ждать осталось недолго, – уверенно ответила Клаудиа. Люди по улицам ездили на велосипедах, многие шли пешком, некоторые толкали перед собой трехколесные тележки. Все с завистью смотрели на синий лимузин, в котором ехали Аннализа и Клаудиа. – Но прошлого уже не вернуть, – жалобно добавила она, – эта война поставила нас на колени.
Аннализа вспомнила изречение, которое не уставал повторять ей отец: «Если ты будешь благодарить бога за все его дары, у тебя не останется времени на жалобы». Это чудесное июльское утро было воистину незабываемым даром.
– Жизнь всегда берет верх, – сказала она вслух.
– Хочется верить в это ради наших детей, – подхватила Клаудиа, – и всех, что еще родятся.
Лимузин остановился у входа в особняк XVIII века на проспекте Венеции, который пощадила война. Шофер поспешил открыть дверцу, и две молодые синьоры вышли.
Двенадцатилетний мальчик в темно-зеленой ливрее с золотыми пуговицами распахнул перед ними двери. Демонстрационный зал располагался на первом этаже, на втором были устроены мастерские.
Старший администратор, очень элегантно одетая женщина с безупречным макияжем, встретила их приветливой улыбкой, как и полагалось встречать почетных заказчиц. Она говорила негромко и, продолжая улыбаться, пригласила их устроиться в одной из небольших гостиных и немного подождать: хозяйка скоро освободится и будет в их полном распоряжении.
В этой уютной, пронизанной хорошим вкусом атмосфере, в анфиладе очаровательных маленьких приемных, стены которых были увешаны зеркалами в позолоченных рамах, а полы покрыты толстыми коврами, среди кокетливых диванчиков и громадных букетов, расставленных повсюду, Клаудиа и Аннализа позабыли о разрухе, о своих горестных мыслях и вновь почувствовали себя уверенно.
Аннализа заметила проходившую по коридору пожилую даму и сразу же узнала ее.
– Графиня Виоланте! – окликнула она.
Седая дама в жемчужно-сером, под цвет глаз, платье на миг задумалась, прежде чем узнала ее.
– Но это же, – воскликнула она с изумлением, не веря собственным глазам, – маленькая баронесса Сайева!
– Я так рада, что вы меня не забыли, графиня, – сказала Аннализа с легким поклоном.
– А как поживает этот медведь барон? – осведомилась старуха. Ее глаза молодо блеснули.
– Время идет ему на пользу, как старому вину, – пошутила Аннализа.
– Я его помню в молодости, – вздохнула старая графиня, словно погружаясь в опьяняющую дымку воспоминаний о далеком прошлом.
– Могу я вам представить синьору Бранкати? – продолжала Аннализа. – Это моя подруга, она взяла на себя труд быть мне проводником в Милане.
– Ну, конечно, – милостиво согласилась графиня.
Клаудиа покраснела и сделала церемонный реверанс.
– Здравствуйте, дорогая, – приветствовала ее графиня Виоланте, беря под руку Аннализу и тотчас позабыв о Клаудии. – Ты вышла замуж, – заметила она.
– В самый разгар войны, – ответила Аннализа.
– Я тебя так просто не отпущу, – проговорила старуха, обняв ее за талию. – Нам столько нужно друг другу рассказать! – Властный взгляд ее необыкновенно больших и блестящих, несмотря на возраст, глаз пресек все возможные возражения. – Если, конечно, планы ее королевского высочества не помешают нам удовлетворить наше любопытство.
– В любом случае считайте, что я в вашем распоряжении, – заверила ее Аннализа.
Графиня Виоланте была фрейлиной Марии-Жозе Бельгийской [44]. Барон Сайева не раз был гостем царствующего семейства в поместье Сан-Россоре в Тоскане на незабываемой королевской охоте, а графиня Виоланте много раз была желанной гостьей в доме Монреале, и никто не мог сказать, что берет в ней верх: страстная любовь к Сицилии или восхищение бароном Джузеппе Сайевой. Она помнила Аннализу маленькой девочкой и знала барона в расцвете лет.
– Ее высочество сейчас здесь, – доверительно прошептала она. – Подбирает гардероб для осеннего сезона. Хочешь с ней познакомиться?
– Я не смела на это надеяться, – покраснела Аннализа. – Это большая честь.
– Ну, тогда идем, – графиня встала, приглашая Аннализу следовать за собой. – Вы тоже, синьора Бранкати.
Аннализа помнила Марию-Жозе по фотографиям в газетах и журналах в форме сотрудницы Красного Креста и была поражена, увидев ее теперь совсем иной: такой исхудавшей, бледной, со светлыми волосами и огромными грустными глазами.
На ней был английского покроя костюм из белого льна, на ногах – белые сандалии на широком и низком каблуке. На белом фоне кричаще выделялись рубины цвета голубиной крови, украшавшие ее шею, уши и безымянный палец левой руки. Сильно накрашенные губы были того же цвета.
Аннализа вспомнила, что ее отец терпеть не мог рубинов, и среди фамильных драгоценностей не было украшений из этих великолепных камней.
«Рубин приносит несчастье и кровавые раздоры», – говаривал барон. «Может, это и правда», – подумала теперь Аннализа, кланяясь принцессе.
– Присаживайтесь, дорогая, – сказала Мария-Жозе, приглашая ее занять место рядом с собой в элегантном салоне. – И ваша подруга, конечно, тоже. Помогите мне кое-что выбрать. Моделей так много, что у меня разбегаются глаза, – словно извиняясь, объяснила она. – Видите ли, я очень привязана к этому ателье, хотя именно здесь мне пришлось столько выстрадать, пока шли примерки свадебного платья.
Аннализа смущенно кивнула, вспомнив о теперь уже далеких семейных торжествах королевского дома. Она искоса следила за принцессой, пока манекенщицы, чередуясь на подиуме в центре салона, демонстрировали ей новейшие модели, хотя Марию-Жозе явно не волновали новости гардероба: она казалась глубоко несчастной. Аннализа испытывала по отношению к ней что-то вроде солидарности: похоже было, что принцесса, как и она сама, не очень-то счастлива в браке.
Когда она впервые попала в Италию, чтобы стать женой наследного принца, жизнь рисовалась ей в розовом цвете, но теперь, после пережитой войны, после бегства королевской семьи в Бриндизи, после замужества, принесшего ей четверых детей и несколько тяжелых выкидышей, ее мечты развеялись в прах. Морщины, избороздившие еще молодое лицо, свидетельствовали о крушении многих иллюзий.
– C'est jolie, n'est pas? [45] – Она безвольным жестом указала на белое платье с entre-deux [46] из цветного кружева.
– Да, ваше высочество, действительно, прелестное платье, – согласилась Аннализа, сделав знак хозяйке салона. Та незамедлительно записала сделанный заказ.
Не было необходимости снимать мерку, а потом и примерять заказанные платья: ателье «Вентура» располагало манекенами, повторявшими точные размеры постоянных клиенток. Разумеется, заказы, сделанные принцессой, подлежали выполнению в первую очередь.
