Нейтральная зона - Витория Маник
– Дай-ка обниму тебя. И прекращай плакать, а то я тоже начну. Мужчинам это очень не понравится, – пытается пошутить она, крепко обнимая меня.
– Спасибо вам большое. Вы так много делаете для нас с Камиллой: этот ужин, хоккей. Неудивительно, что Миша вырос таким потрясающим человеком. У него был достойный пример, – благодарю искренне. Столько тепла, сколько отдает эта семья, я не чувствовала никогда.
– Лерочка, наши двери всегда открыты для вас с Камиллой. Вы можете приезжать когда угодно, и мы будем рады, – поглаживая меня по спине, говорит Антонина Павловна. Еще больше слез прорывается наружу. Именно этих слов я ждала годами от собственной матери. И сейчас абсолютно чужой человек протягивает мне необходимое, не требуя ничего взамен.
– Что тут происходит? – произносит Геннадий Сергеевич позади нас. Я от неожиданности подскакиваю на месте, отстраняясь. Стыдливо тру глаза и пытаюсь восстановить дыхание.
– Ты зачем так пугаешь? Так до сердечного приступа недалеко, – отчитывает мужа Антонина Павловна, и мы поднимаемся на ноги.
– Нечего сырость разводить. Все это ваша женская сентиментальность. Чуть что, сразу слезы льете, – по-доброму ворчит Геннадий Сергеевич, но внимательно разглядывает жену в поисках причин для грусти.
– Ну не все такие безэмоциональные, как ты, – отмахивается Антонина Павловна.
– Так, все ясно, – вздыхает он. – Миша, давай заканчивай, или эти двое устроят нам потоп в феврале, – кричит сыну и привлекает к нам внимание. Демин тут же поднимается на веранду. Пытливо всех осматривает, после чего останавливает взгляд на мне.
– Ты плакала? – мгновенно считывает он.
– Это я расчувствовалась, ничего страшного, – оправдываюсь и натягиваю притворную улыбку.
– Врешь ты так себе, – просекает мою ложь. В два шага преодолевает разделяющее нас расстояние и притягивает к своей груди. А мне только и нужна его нежность, чтобы растаять, как кусочек льда.
– Правда все хорошо. Мы с Антониной Павловной лишь немного пооткровенничали, – спешу успокоить Мишу, попутно шмыгая носом.
– Точно? – все еще сомневается.
– Точно, – говорю уверенно. Он же не виноват, что любая забота вызывает у меня желание расплакаться.
– Ладно. Сейчас заберу Камиллу и поедем домой. Или хочешь остаться еще ненадолго?
– Я бы с радостью, но у тебя завтра тренировка, а мне надо подготовиться к работе, – за две недели я только пару часов потратила на чтение скриптов[2]. Придется вечером обложиться ими и зубрить до поздней ночи.
– Дай мне пару минут, – говорит Миша, целуя в макушку, после чего идет за Камиллой.
Поворачиваюсь, чтобы войти в дом, и сталкиваюсь c Антониной Павловной, которая задумчиво смотрит на меня. Видимо, она все это время наблюдала за нами. Щеки предательски краснеют, словно у школьницы, пойманной на хулиганстве.
– Может, ты и не знаешь, как все исправить, но у моего сына определенно есть план на этот счет. Причем в отношении вас обеих, – многозначительно подмигивает она, скрываясь за дверью.
Мне требуется несколько секунд, чтобы понять сказанное ею. Не знаю, как Камилла, но я точно исцеляюсь, когда Миша рядом.
Домой мы добираемся быстро. Дороги к ночи опустели, и пробок на въезде в город не было. Малышка уснула, стоило только тронуться. После изматывающей игры, плотного ужина и катания на льду это ожидаемый исход. В довесок Антонина Павловна собрала нам несколько контейнеров с едой. Отмахнулась от моих отказов и самолично поставила их в багажник.
Во время прощания я вновь поблагодарила ее за доброту. Если бы не бурчащий Геннадий Сергеевич, который подметил мое настроение, несомненно расплакалась бы. Они оба взяли с меня обещание навестить их в ближайшее время. Да и Камилла довольно поддакивала, требуя больше встреч с Цезарем. Этот пес прочно обосновался в ее сердце.
Мы с Мишей всю дорогу молчали, лишь пару раз перекинулись будничными разговорами. Я сверилась с графиком и рассказала ему, что в пятницу работаю до трех. Он пообещал забронировать места нам с Камиллой, также рядом с родителями. В этот раз спорить было ни к чему, я ведь и сама рада провести с ними немного времени. Кто в здравом уме откажется от помощи Антонины Павловны? Эта женщина рождена воспитывать внуков.
Демин вновь помогает мне поднять Камиллу в квартиру. На пороге нас встречает Ксюша с излишне счастливой улыбкой. Заметно, насколько ей нравится развитие отношений между мной и Мишей.
– Иди попрощайся, я сама, – шепотом прогоняет подруга, толкая меня в спину и начинает снимать со спящей Камиллы одежду.
Мне ничего не остается, кроме как выйти в коридор.
– Спасибо большое за сегодня, мы прекрасно провели время, – немного нервно говорю я, останавливаясь напротив Демина.
– Да, мне тоже понравилось. Надо повторить как-нибудь, – забрасывает удочку на будущее.
– Только без коньков, пожалуйста, мой копчик этого не переживет, – шутливо жалуюсь я, потирая поясницу.
– Заметь, упала ты в обуви.
– Хочешь сказать, катаюсь я лучше, чем хожу?
– Кто знает. Надо повторить для закрепления материала, – ухмыляется он.
– Ну уж нет. Такие уговоры точно не сработают.
– Я придумаю новые, – подмигивает с наглой улыбкой.
Вот же самоуверенный человек!
– Напишешь, как доберешься домой, ладно? – стараюсь говорить мягко, чтобы не выглядело неуместно. Хотя сама по себе моя просьба звучит навязчиво.
– Хорошо, – кивает он и, прерывая любые сомнения, привычным жестом раскрывает объятия. – Иди сюда. – Крепко обнимает на прощание.
Спустя мгновение чувствую едва заметный поцелуй в висок. Потом Миша немного отстраняется и выжидающе смотрит в глаза.
Хотела бы я быть достаточно смелой, чтобы сделать первый шаг. Миша ведь не из тех, кто будет ходить вокруг да около. Характер другой. Но он уважает мои границы и дает нашим отношениям возможность развиваться в медленном темпе. А мне, наоборот, до безумия хочется окунуться в омут с головой. Показать ему, что чувствую на самом деле. Однако я трусливо делаю шаг назад, так и не находя храбрости.
– Пока? – говорю полушепотом.
– Пока, – прощается Миша и после секундной заминки выходит из квартиры.
Я закрываю дверь, со стоном прислоняясь к ней лбом.
Какая же идиотка!
Неужели так сложно хотя бы раз пойти ему навстречу? Я же вижу все его трепетные взгляды, касания. Эти поцелуи в голову. Так не ведут себя друзья или знакомые. За всем этим скрывается симпатия. И единственная, кто тормозит это, – я.
– Иди, – произносит Ксюша позади.
– Куда? – резко разворачиваюсь и смотрю на подругу.
– За своим хоккеистом, конечно. Сколько еще ты будешь бегать? Хочешь умереть в одиночестве? – недовольно вскидывает бровь.
– Я не знаю. Вдруг это слишком рано? Или надумываю лишнего? – по привычке ищу оправдания.
– Лера, этот человек тратит на тебя все свободное время. Заботится, словно ты фарфоровая. Что еще тебе нужно, чтобы раскрыть
