Заблуждение сердца - Natallisha
Как он мог? И мог ли на самом деле? Но ведь помада оставалась жестоким фактом, тем более горьким, что сейчас это была уже их общая спальня, а не запретная территория, куда законной жене был вход воспрещен. Может быть Мила? Та могла приобнять и ненароком подарить предательский поцелуй, у наглости этой женщины была весьма сильная хватка.
Полина посетовала, что не могла припомнить аромат духов своей искушенной соперницы, хотя, какая в том разница.... Кому-то, неважно кому, он позволял прикасаться к себе и даже больше того! Может быть Миле.... Скорее всего именно ей, учитывая: как спешно любимый покинул офис в тот роковой день. Могла ли их случайная связь стать чем-то большим, чем мимолетное увлечение?
От почти непереносимой боли в душе Полина едва не задохнулась, она больше не могла рассуждать здраво, ревность, полыхнувшая словно пожар в сухом таежном лесу, охватила все существо. И слепая горестная обида стеной встала в сердце.
Егор Владимирович поднял голову, оторвавшись от дежурных отчетов в журнале, и приветливо кивнул вошедшему Сержу.
- Проходите, Сергей, присаживайтесь, буквально минута и я освобожусь, – внимательный взгляд задержался на побледневшем лице пациента, – что у вас приключилось?
Сергей поморщился, словно бы от зубной боли, крайне осторожно присев на кушетку. Каждое хоть немного резкое движение доставляло ему порцию болезненных ощущений. И это неимоверно раздражало привычного к активному образу жизни Савицкого. Вот и сейчас, при выходе из машины, он с трудом овладел собой, в миг припомнив события недалекого прошлого.
Разумеется, сегодняшнее ранение ни шло ни в какое сравнение с тем, которое он получил три года назад, тогда ему пришлось несколько месяцев лежать на больничной койке, ощущая скованность в каждой клеточке измученного болью тела. Что для энергичного, деятельного Паладина чудилось настоящим адом. Но ощущение прежней беспомощности осталось, и именно это вызывало острое отторжение, нежелание обращаться за помощью к врачу.
Тем временем Егор Владимирович покончил с делами и, приблизившись, спокойно стоял рядом, глядя на молодого человека отчетливо выжидающе.
- Так что же, Сергей? – добродушно уточнил доктор.
Вздохнув, Серж принялся стаскивать легкий летний пиджак. Заметив, что ему это удавалось отнюдь не легко, Берестов тут же пришел на помощь, примерно осознавая: что предстанет его глазам в следующую секунду. поэтому мягко произнес:
- Подождите, давайте я сам, – мягко попросил Егор, аккуратно расстегивая пуговицы на тонкой рубашке и приоткрывая грудь.
Завидев пропитанный кровью бинт, врач лишь тревожно качнул головой.
- Пулевое - сквозное, – негромко констатировал он, – когда и где делали последнюю перевязку?
- Сегодня утром, – с трудом удержавшись от стона, отозвался Серж, ощущавший даже легкое прикосновение пальцев, словно нечто пронзающее его насквозь.
- И, разумеется, без помощи специалиста, – Берестов посмотрел на Савицкого, как воспитатель на нашалившего в садике малыша.
Савицкий покаянно кивнул.
- Придется вам некоторое время посещать мой столь нежеланный кабинет, и при том ежедневно, вам нужны профессиональные перевязки, иначе никак, - серьезно объвил доктор.
- Вот потому то и нежеланный, что звучит будто приговор, – коротко усмехнулся Савицкий.
Егор понимающе улыбнулся в ответ.
- Сейчас я сделаю вам обезболивающее, а потом займусь раной. При должном уходе вы быстро восстановитесь, нерв не задет и это уже хорошо.
Маша наконец выпроводила очередную пациентку и устало плюхнулась в кресло. За окном разливался погожий летний денек, солнце ласкало уставший от дождей Петербург золочеными лучиками. В такую погоду хорошо было прокатиться на катере или бродить по уютному скверу, вдалеке от шоссе. А может быть сидеть в уютном кафе на набережной, медленно наслаждаясь каждым глотком бодрящего кофе. Она старалась думать о чем угодно, только не о …. Ольшанская закрыла глаза, и перед ее мысленным взором тут же возникли события трехдневной давности.
Зал ресторана пустел, и Мария стала почти осязаемо ощущать на себе любопытные взгляды бармена, официантов и засидевшихся посетителей. На душе расстилалась тоскливая горькая муть. Даже самой себе девушка боялась признаться в тревожном ощущении дежавю.... Нет, так думать нельзя. Мама не устает повторять про силу дурных предчувствий, могущих сбыться наяву. И в этом точно есть смысл. Маша зябко поежилась, предательский холод вползал в сердце, яростно выдувая тепло, сберечь которое было смыслом жизни. Обернувшись, она на какую-то долю секунды испытала немыслимое облегчение, в распахнутых дверях зала промелькнул Серж, он кивнул ей и напрвился в сторону туалетных комнат.
Девушка резко поднялась, оставив деньги в пухленькой папке со счетом, и быстро последовала за Савицким. Вероятно, даже чересчур быстро. В коридоре, меж двух дверей у уборной, было пусто. На всякий случай девушка осмотрелась и поспешно скользнула в мужскую комнату. Серж стоял возле зеркала, и вид у него был, как у человека, который уже ни на что не надеясь, вдруг сорвал банк.
- Ты выглядишь опасно довольным? – заставила себя пошутить Мария, но голос дрожал, и пальцы, защелкнувшие изнутри замок, тоже.
- Нам есть - что отпраздновать,- голос Савицкого звучал хрипло, не совпадая со смыслом сказанного.
Маша взглянула на Сержа внимательней и поняла: что он безумно устал. Быстро приблизившись к молодому человеку, она проворно развязала узел галстука и, сняв ненавистный для любимого предмет, швырнула его в мусорную корзину, стоявшую тут же. Она бы с удовольствием отправила туда же и того гада, по вине которого они оказались в такой передряге. Поневоле припомнился смешной совет пациентам: представить, как на голову обидчика сыплется содержимое характерного ведерка. Последняя мысль вызывала невольную улыбку, Серж улыбнулся в ответ. Девушка больше не могла сдерживаться, прильнув к Сергею, она крепко его обняла.
- Я думала: этот ужасный день никогда не закончится, – прошептала Ольшанская.
- Все прошло, родная, мы сейчас поедем в отель, – его руки осторожно поглаживали Машу по спине, успокаивая и согревая – и….
Продолжение фразы Серж шепнул на ухо.
- Ты обещаешь? – она подняла на любимого глаза, в которых блестели соленые тающие искорки.
- Даю слово, – прошептал Паладин, наклоняясь к ее губам.
Через пару минут они
