Звездочка миллиардера. Это моя дочь! (СИ) - Виктория Вишневская
Позвонить папе и попросить его забрать меня?
Нет, это вызовет вопросы.
Такси?
Да кто сюда поедет?!
Отчаявшись, кидаю сумку на пол.
— Даже психануть нормально нельзя! — и бью её ногой. Тяжело дышу, но быстро успокаиваюсь, зная, кто мне поможет.
ГЛАВА 56
Люба
— Вань, спасибо, что согласился подвезти, — искренне говорю и держу сумку за спиной у подъезда моего дома. Я не интересовалась, что с квартирой, но вижу новое окно в кухне.
— Да мне несложно было, — чешет затылок парень. Это его привычка. — Был рад, что ты позвонила. Отлично поболтали в пути.
Это да. Хотя я чувствовала напряжение в салоне. Ваня постоянно расспрашивал о моём муже. Кто он, кем работает. Был удивлён, что в этом лесу, откуда он забирал меня, вообще кто-то живёт.
Вот! Я не одна так считаю!
Жаль, что Владка не смогла приехать с детьми. У неё сейчас другие заботы — тёрки с бывшим мужем и свёкром.
Пришлось просить бывшего. Он ведь сказал обращаться к нему, когда надо будет. Вот и настал тот момент. Лишь бы Глеб пока не знал, куда я уехала. Тут, правда, надо дураком быть… Но да ладно. Здесь лучше, чем там, в доме, где каждый предмет вызывает злость и боль.
С ним ведь всё связано.
— На чай не пригласишь?
— Вряд ли он там есть. Как и кухня.
О ремонте я ничего не знаю. Мама договаривалась с соседями, пока я занималась Астрой и Пожарским.
— А, пожар же был, — вспоминает об инциденте.
Киваю.
— Тогда ладно, — со вздохом протягивает мне ладонь. — Угостишь, как появится возможность.
— Договорились, — отвечаю на рукопожатие. А раньше всё по-другому было. И вот сейчас, смотря на этого просто парня, не понимаю, как мы могли быть вместе. Сейчас я вижу в нём лишь друга.
И когда меня перестали привлекать мои ровесники? Старый дед Пожарский выявил во мне специфические вкусы. А какой у него характер… Чёрт, почему я опять о нём думаю? Он козёл!
Ваня, улыбнувшись, разворачивается и идёт к машине. Я же залетаю к себе на этаж и здороваюсь с соседями, которые верещат о том, как я расцвела.
Видели бы они меня до сегодняшнего утра… Это я ещё потухла.
Захожу в родную квартиру. Как же я по ней скучала! Запах, правда, совсем другой из-за того, что здесь никто не живёт. А раньше ведь стоял аромат еды, детских салфеток и тёплого молочка.
Помню, как впервые привела сюда Астру… И в груди всё трепещет.
Она сразу же пошла всё осматривать, как маленькая хозяюшка…
От воспоминаний чуть не плачу. Благо от хороших моментов.
Печально прохожусь по кухне взглядом и столбенею. На секунду. А затем залетаю в неё, оглядываясь по сторонам. Эй, а пожар вообще был?! Почему тут всё как новенькое? Даже посуда с этикетками!
Так всё быстро сделали? Удивительно.
Присаживаюсь на стул и улыбаюсь. Так всё необычно после роскошного коттеджа Пожарского…
Грусть появляется от того, как сильно я привыкла к тому дому. Я ведь и уют начала в нём уже наводить. И плед в гостиной оставила, и ковры расстелила в некоторых местах.
Ай, пусть там теперь Марта всё обустраивает.
Ложусь на стол головой и прикрываю глаза.
И почему всё так обернулось?..
Гад ты, Пожарский, гад.
Не знаю, сколько так лежу, но приходится встать. Прибираюсь в квартире, убирая слой пыли, появившийся за время нашего отсутствия. Принимаю душ и ностальгирую, разбирая игрушки Астры, которыми она почти не играла. И заказываю доставку — готовить мне не для кого.
Предательство предательством, а ужин по расписанию.
Когда раздаётся звонок, мчусь к двери. Курьер приехал! А чего так рано? Должен же быть только через час.
Распахиваю дверь и удивлённо моргаю.
Не курьер.
— Вань?
Днём виделись. Зачем пришёл?
— Не ждала? — неуверенно проговаривает.
— Не-а. Я чай ещё не покупала.
— А я увидеть тебя захотел.
Ой, не нравится мне всё это.
— Так виделись же…
— После этого сильнее захотел.
Переступает порог моей квартиры. Тянется ко мне руками, пытаясь обнять. И я тут же останавливаю его ладонями, выставив их вперёд.
— Ты чего? — испуганно шепчу.
Неужели он принял мой звонок за что-то большее?
Блин, надо было звонить папе! Или Славе! Может, вошла бы в моё положение, услышав, что её брат нехороший человек!
— Люб, ты же мне не просто так позвонила? Вернуть всё хочешь? — спрашивает с надеждой и не бросает попытки обнять меня.
— Нет! — восклицаю и пячусь назад. А он ногой входную дверь закрывает и надвигается на меня. — Я просила о помощи. Сам сказал, что я могу к тебе обратиться.
— Можешь, — одобрительно кивает. — Но я хочу плату за помощь.
Что же за меркантильные люди!
— А, так чаем могу угостить, — нервно отзываюсь, понимая, на что он намекает.
— Его же нет, — усмехается.
— Найдём, найдём! — в испуге бегу на кухню. Он заходит за мной следом, оглядываясь по сторонам. — Тебе какой? Чёрный, зелёный?
— С Любовью, — серьёзно выдаёт, снова надвигаясь на меня.
Да что на него нашло?!
Подходит, крепко обнимает и зарывается носом в мои волосы.
И почему мне так неприятно?.. Помыться хочется.
Представляю на его месте Пожарского — вот с ним сердце клокочет как ненормальное. А с Ваней нет. Наоборот, отторжение. И взявшееся из ниоткуда чувство измены.
— Я так скучал по тебе, ты бы знала… — обжигает дыханием кожу головы.
— Не знаю, — пищу, пытаясь отстранить его от себя. А он как прилип, так не отлипает. — Вань, ты меня пугаешь, перестань.
— Я тоже себя пугаю, — вздыхает и тянется ко мне своими губами.
Тревожно мечусь по сторонам, не зная, как от него оторваться.
Благо в дверь звонят, и его это сбивает, его хватка слабеет. Пользуюсь этим моментом и вырываюсь.
— Курьер! — визжу и бегу в коридор. Сейчас выбегу на лестничную площадку, а дальше… Не знаю, что дальше. Но разговоры тут не помогут. А быть изнасилованной своим бывшим мне не хочется.
Открываю дверь и опять встречаю незваного гостя.
И этот — вызывает раздражение.
Вот перед его визитом мне не помешало бы поесть. Чтобы немного подобреть.
— Ты чего вытворяешь? — встав в дверном проёме, спрашивает Пожарский. Упирается рукой в дверной косяк и, сощурившись, сканирует меня пламенным взглядом. Так сильно, что я вот-вот превращусь в пепел.
Не успеваю ответить, как из кухни выходит Ваня.
Пожарский медленно переводит своё внимание на него. И в глазах мелькает странный огонёк.
— А это кто ещё такой? — Глеб мрачнеет, а голос становится сердитее.
