Звездочка миллиардера. Это моя дочь! (СИ) - Виктория Вишневская
— Где ты вообще это услышала?
— От Глеба же. Он сам мне сказал. «Потерпи немного, дорогая, сейчас я заберу нашего ребёнка у этой глупой дуры, и мы снова будем вместе».
Хочется впиться в эти волосы и вырвать их с корнями.
Пожарский такого не сказал бы.
Не сказал бы ведь?
Фантазия как не вовремя начинает играть. Представлять эти жуткие сцены.
А ведь спокойствие Глеба в таком случае объяснимо. И его слова. «Всего лишь вопрос времени, и ты её больше не увидишь». Потому что ещё немного — и у меня не останется ни дочери, ни связи с этой семьёй?
Да глупости какие!
А если… Вдруг он внезапно подсунет мне какие-нибудь бумажки, которые я подпишу, думая, что они от издательства? А окажется… что это отказ от ребёнка.
Нет. Всё, хватит, Люба. Такое невозможно.
— Спасибо, я с ним поговорю, и мы вместе вечером посмеёмся над этой ситуацией.
Встаю с лавочки, не собираясь больше слушать эти бредни.
— Как знаешь, — несётся мне в спину. Разве всё это не подозрительно?
Скрестив руки на груди и перехватив сумочку, направляюсь в сторону дочки и охранника. Он, бедолага, уже воет и не знает, что сказать дочке, чтобы она успокоилась.
А меня так взбесила вся эта ситуация, что я без колебаний подхожу к ней, хватаю на руки, проигнорировав все истерики. И, всё ещё пребывая не в духе, продолжаю:
— Всё, нагулялись. Поехали к бабушке.
— Ба, — лепечет солнышко, тут же позабыв о желаемом. — Де.
Вспоминает бабушку, дедушку, и мне на это на руку. Но это сейчас мало меня заботит.
Вот же дрянь эта Марта!
Нет, я не верю ни единому её слову.
Но червячок сомнения и интереса она во мне закопала.
Откуда ей известны наши войны с удочерением?!
Может, он хочет удочерить Астру, как мой муж? Не знаю.
Хочется позвонить ему или заявиться прямо в офис, поговорить, но мы можем сделать это и вечером. К тому же он работает. И отвлекать его по пустякам нет смысла.
Не буду отходить от своего плана. Вечер, романтический ужин, сексуальное белье.
А для начала отдать внучку бабушке. Что я и делаю. Привожу Звёздочку в родительский дом, предупреждаю, что заберу её завтра к вечеру. Дольше разлуку я не переживу.
Алексей остаётся там, на всякий случай. Ему Глеб доверяет, поэтому целую свою девочку в щёчку и со спокойной душой еду домой.
Время у меня есть до вечера, поэтому я немного прибираюсь, несмотря на то что на днях приезжал клининг. Но с маленьким ребёнком удержать чистоту больше дня — уже достижение!
А так как вчера Астра кидалась игрушками в отца, в гостиной царит хаос, который я и разбираю.
Нахожу какие-то рабочие документы на столе и не знаю, куда их деть. Оставить тут? Нет, мешаться будут.
Делаю фото документов и, найдя таким образом повод, пишу Пожарскому.
«Я тут убираюсь. Куда это убрать?»
И следом:
«Только не говори оставить. Они создают бардак».
Ответ приходит спустя несколько минут.
«Можешь отнести в мой кабинет. Положи на стол или в ящик».
Отправляю ему причудливый стикер в виде кота, шаркающего по полу ножкой.
А он мне в ответ какого-то танцующего жирафа. Жирафа!
Тихонько смеюсь, беру бумаги.
Нет, Глеб точно нас не кинет. Я уверена. У нас контракт. И брак.
А Марта — просто завистница! И придумала невозможное!
Поднимаюсь на второй этаж, в кабинет Глеба. И прихожу в ужас, когда мне открывается настоящая катастрофа, царящая на столе.
Опасно тут убираться, но… беру на себя ответственность. Разбираю все документы по темам, складывая в файлы и подписывая на бумажке, которую кладу в каждую папку.
Остаётся совсем немного, и я рассматриваю последние бумаги.
Извещение?
Мельком пробегаюсь взглядом по тексту.
Язык немеет, а губы распахиваются от шока.
Что это значит?
В письме Глеба требуют явиться в суд. По делу об Астре, над которой он хочет оформить опеку.
Да ну, нет…
Перечитываю ещё раз.
Может, я не так всё поняла?
Пишут заумными фразами!
Несколько слов даже ищу в интернете, и они не приводят меня в восторг…
И я пытаюсь переварить то, что узнала.
Пожарский подал на меня жалобу, как на действующего опекуна Астры… И хочет взять опеку полностью на себя. Лишить меня родительских прав. Стать единственным отцом для Звёздочки.
И пришла эта бумага два дня назад.
Неужели всё это время, что мы живём здесь, он продолжал своё дело? И Марта оказалась права? Он затуманил мне мозги, чтобы добиться цели?
Нет-нет-нет!
Сжимаю бумажку в пальцах и ощущаю нереальное опустошение и злобу… Сдохнуть хочется. Он не мог! Или мог?
Это ведь не может быть реальностью?
Дрожащими пальцами беру телефон в руки.
И в голове проносятся слова Марты.
«Потерпи немного, дорогая, сейчас я заберу нашего ребёнка у этой глупой дуры, и мы снова будем вместе».
Бред-бред-бред!
Пишу Пожарскому.
«Сходим послезавтра в детский театр? Представление утром, в десять часов».
Суд у него назначен на одиннадцать.
Согласится? Если нет, то однозначно подтвердит эти слова.
«Не могу, буду занят. Сходите одни», — прилетает моментальный ответ.
Вот и всё.
Все слова подтвердились.
Что я сейчас ощущаю? Сосёт под ложечкой. Так сильно, что хочется задохнуться.
Он ведь не только меня предал. Но и дочь свою. Он знает, что она без меня не сможет. Но продолжает.
Чёрт, не знаю! Голова кипит от вопросов. В груди ноет.
Нет, романтический ужин отменяется. Теперь я точно не смогу настроиться. И тем более сделать этому человеку приятное.
Более того, мне нужно побыть одной. Всё обдумать, решить. Как лучше поступить. Подальше отсюда.
Я чувствую себя истинной женщиной, вскакивая из-за стола. Сжимаю ладони в кулаки и желаю насолить Глебу. Заставить его волноваться. Поиграть на его нервах, как он делает это со мной.
Вылетаю из кабинета, спешу к себе в комнату. Хватаю небольшую сумку, складываю вещи. Беру с запасом. Если всё окажется правдой — перевозить в следующий раз будет меньше.
С взявшимися из ниоткуда слезами на глазах закидываю бельё в сумку.
Нет, ну не мудак ли?!
Ещё какой!
А если он весь этот спектакль для меня устроил? Вертит мной, как хочет?
Думаю обо всём этом — и обида гложет.
Пошёл ты, Пожарский. Дочку я тебе не отдам!
Шмыгаю носом и думаю, как уехать отсюда незамеченной. Не хочу его пока видеть. А если попрошу водителя, всё моментально вскроется. А мне нужно время. Побыть одной.
