Оберег - Ольга Ивановна Маслюкова
— Дорогая, к сожалению, не могу тебе предложить другое решение. Все эти месяцы ждал, что Лена объявится и сообщит, что продала квартиру. Эти деньги я мог бы вложить в дело. А в дальнейшем раскрутился бы. Поэтому и не торопился устраиваться на работу. Но денег нет, придется пойти охранником. Знаю, где есть вакантное место.
— Конечно, Филипп. Будут хоть какие-то деньги. Моей зарплаты не хватает, перебиваемся с трудом. А известий от Лены я уже и не жду. Сейчас ни телефона нет, ни адреса. Сколько писала, звонила, она по-прежнему молчит. Бог ей судья. Она, наверное, и веру сменила.
— Ничего не поделаешь. Знаешь, у меня нет возражений по поводу колье.
— Спасибо, милый. Мне даже легче стало. Оно ведь очень дорогое. Я прямо сейчас съезжу. Вот сынуля обрадуется! Как я в детстве радовалась новым куклам.
— Я с тобой.
— Не нужно, останься с Сережей. И почисти картошку к обеду. Я приеду и приготовлю что-нибудь вкусненькое. По пути заеду в магазин, куплю продуктов.
Алиса встала с дивана и как довольный ребенок вприпрыжку помчалась в спальню, чтобы переодеться. Спускаясь, заглянула к Сереже.
— Сынок, я скоро привезу тебе машину.
— Ура-а, закричал Сережа. У меня, будет машина как у Кости!
— Только ты слушайся папу и жди меня.
Алиса накинула куртку, надела сапожки и в хорошем настроении вышла на улицу.
— Какой прекрасный денек!
Филипп шел следом.
— Не задерживайся и будь осторожна. Мне кажется, сегодня небольшой гололед. Не торопись.
— Хорошо, милый. Не беспокойся. Я очень осторожна. Сегодня привезу вам много вкусностей.
Филипп завел машину и поцеловал жену в щеку.
— Поезжай, мы тебя ждем. И не беспокойся, картошку к обеду я почищу и даже пожарю.
Он помахал ей и, когда машина выехала за ворота, вернулся в дом.
Софья Егоровна зашла на кухню, посмотрела на сына, который взял большую миску, набрал в нее картошки и приготовился чистить.
— Давай, я помогу тебе.
— Мама, я сам. Обещал Алисе.
— Так она же не узнает, кто ее чистил.
— Но она же будет меня хвалить.
— А куда она поехала?
— Да так, купить что-нибудь из продуктов.
Мать глубоко вздохнула.
— Дожили. Холодильник пуст. Ты бы хоть на работу пошел.
— В понедельник пойду устраиваться в охрану.
— Ну и слава Богу. Вот мы с Григорием прожили уже много лет, и я ни в чем никогда не нуждалась. Вспоминаю свое детство. Я все всегда делала сама, матери помогала. И многому научилась. А тебя мы с отцом уже не учили кухней заниматься. Да и нужды не было. Думали, что всю жизнь так проживем. А жизнь диктует свои правила. Не знаешь, где споткнешься, когда умрешь.
— Мама, чего это ты о смерти заговорила?
— Сынок, так она не за горами.
— Не хочу даже слушать. Ты же знаешь, если бы подруга Алисы продала квартиру в Каире, я открыл бы новое дело. Все это время я ждал, что что-нибудь изменится. Начал бы с малого, опыт же есть. Вот увидишь, я еще поднимусь.
— Хотелось бы думать так. Но доживем ли мы до этого дня? Пока ведь нет никаких изменений.
— Так времени еще совсем мало прошло.
Софья Егоровна опять окунулась в воспоминания и заговорила о муже.
— Вот с Гришей никогда не было скучно. Сейчас, правда, случается, что он не раз повторяет одну и ту же историю, которую мы уже слышали, но совсем не потому, что нет новых, просто память подводит. Уж кажется, до того хорошо его знаю, что дальше некуда. Все равно не во всех случаях я способна предугадать, что и как он скажет, поступит. Сколько пережито вместе — и хорошего, и плохого, сколько пришлось перетерпеть.
— Мама, ты к чему это? — заканчивая чистить картофель, спросил Филипп.
— Да к тому, сынок, что жизнь прожить, не поле перейти. И у тебя будет так же. Вы любите друг друга и так же, как мы, все тонко чувствуете. Я вижу.
Их разговор прервал звонок телефона.
— Это стационарный. Давненько он молчал, — удивилась Софья Егоровна. — Все по мобильным разговаривают. Кто это может быть?
— Мама, я возьму, — вытирая руки полотенцем, сказал Филипп и бросился к телефону.
— Алло! Да, это моя жена. Что?
Лицо его изменилось, стало бледным, и он медленно опустился в кресло.
— Сынок, кто это?
Какое-то мгновение Филипп не мог вымолвить ни слова, а потом тихо прошептал:
— Авария. Алиса…
Софье Егоровне стало плохо. Филипп вскочил, усадил ее на диван и подал лекарство. Услышав шум, Григорий Александрович выехал на коляске и быстро подъехал к жене.
— Что случилось?
— Папа, Алиса… звонили из ГАИ, авария. Господи, хоть бы ничего серьезного не случилось. Она уже в больнице. Я еду туда!
Быстро накинув куртку, он дрожащими руками надел обувь.
— Мама, дай денег, я вызову такси.
— Конечно, сынок, возьми. Кошелек на тумбочке в нашей спальне.
Филипп вызвал такси, взял деньги и выбежал на улицу. Через десять минут уже ехал в больницу, которую назвал сотрудник полиции.
Ни у кого ничего не спрашивая, он поднялся на нужный этаж и бросился в травматологическое отделение. Вдруг в коридоре увидел каталку и замер. Окровавленную Алису везли в операционную. Он пошел следом, прикоснулся к ее руке. Алиса была в сознании. Увидев Филиппа, сделала усилие, чтобы что-то сказать. Наконец произнесла, с трудом выговаривая каждое слово:
— Хочу сказать…
И потеряла сознание. Санитары завезли каталку в операционную, и дверь перед ним закрылась. Совершенно убитый горем, он метался по коридору. Хотелось кричать, рвать на себе волосы, но грудь будто придавил огромный камень, дышать с каждой минут становилось все труднее.
Он ждал конца операции. Когда врачи один за другим стали выходить из операционной, с тревогой всматривался в их лица. Последним вышел пожилой доктор, видимо, самый опытный, и Филипп решился спросить:
— Она жива?
— Жива, но в коме. Будет на аппаратах.
— Она выживет?
— Только Богу известно. Черепно-мозговая травма. Мы сделали все возможное. Будьте готовы ко всему.
Когда доктор скрылся в ординаторской, Филипп медленно направился к выходу. Вынул из кармана телефон и позвонил в ГАИ, чтобы забрать вещи Алисы, которые остались в машине. Получив их, обнаружил, что в сумочке лежала коробка с колье. «Не
