Личное дело опера Иванова - Стася Андриевская
И всё-таки пока что он находился на шаг впереди Андрея. Нужно было срочно сбить с него спесь, расшатать, заставить дёргаться и ошибаться. И вот тут, как говорится, не было бы счастья – да несчастье помогло: уверенный в том, что распоряжением начальства у Андрея связаны руки, Маруновский, похоже, расслабился. Самое время ударить по нему из его же орудий.
Дома, как ни странно, обнаружилась тишь да гладь. Тёмка спал, Маринка, закусив от старания губу, рубилась с Попковским в шашки. Андрей даже улыбнулся от неожиданности – а может, так и надо? Не няньку им искать, а усатого няня?
По самой потаённой глубине сердца тут же полоснуло горькой тоской – представить в этом доме любую другую женщину кроме Оксаны он уже не мог. А ведь придётся. Всё равно придётся искать кого-то ещё. Улыбка сменилась хмуростью. К счастью, времени на глупые мысли не было.
Предъявил ветерану китель и признался в повторной пропаже орденов. Тот отнёсся к новости с сосредоточенным пониманием:
– Ну, это уже что-то! Молодец! Теперь держи этого барыгу за яй… – покосился на Маринку, – за шкирку. Веди на поводе, как рыбину, чтобы не сорвался, гад!
– Так-то оно так, но вы же понимаете, что к пяти скорее всего не успею?
Попковский помолчал, покряхтел, почти как Львович. Вздохнул наконец:
– Ну, а куда деваться? Пойду в гражданке.
– Ээ… Я попросил бы вас повременить и пока вообще не появляться в городе. Чтобы о вас даже не знал никто.
– Да как же! У меня же по регламенту явка сегодня в семнадцать ноль-ноль! Ты представляешь, какой у вас тут шум поднимется, если не явлюсь?
– Понимаю. Ещё прошлой ночью поднялся, если честно. Но я ведь тоже сразу должен был рапортовать и о вашем местонахождении, и о хищении вашего имущества. Да и вечером липу для отчёта подавать буду. Всё слишком далеко зашло, давайте уж идти до конца. Ну или хотя бы до утра.
И Попковский согласился.
Переодеваясь «в гражданку», Андрей вдруг особенно ярко прочувствовал момент – он словно окунался в прошлое. Ну не ирония ли судьбы – закончить службу вот так, снова став опером, пусть не по должности, но по призванию?
Перед выходом взялся за телефон. Надежды дозвониться практически не было, но неожиданно повезло.
– Да! – рявкнул в трубку командный голос. – Слушаю!
– День добрый, Денис Игоревич! Участковый уполномоченный Иванов беспокоит. Не по службе, нет. По личному. Вы, помнится, говорили, что служба личной охраны у вас сильная?
– Значит, всё-таки надумал сменить фронт битвы, майор? – понимающе усмехнулся Машков. – Ну давай, подъезжай, перетрём.
– Нет, не надумал. Пока ещё на своём месте воюю, а там видно будет. Но от помощи не откажусь уже сейчас. Нужен толковый человек, который сможет без пыли походить кое за кем. Делать ничего не надо, просто следить и докладывать. Строго конфиденциально.
– На кого охотишься-то майор?
– На оборотня. В погонах.
– Шакала, значит, вычислил? – посерьёзнел Машков. – Это дело святое, тут грех не помочь. Диктуй адрес.
Из дома рванул прямиком к Бахтыру. Выслушав Андрея, тот с сомнением качнул головой:
– В рисковую игру тянешь, начальник! И сам погореть на ней можешь, и ромалов моих подставишь. Только ты-то, если что, работу потеряешь, да новую найдёшь, а нас и так в посёлке не любят, а тогда и вовсе выживут, уходить придётся! А я не готов сейчас с места сниматься! Только прирастать начали! Обещай, что всё добром обернётся? Гарантии дай!
– Нет у меня гарантий, Бахтыр, только интуиция, а я ей доверять привык. Она мне и про табор твой сразу сказала, что нет за вами беспредела, потому я с самых первых дней по-человечески к вам и отношусь. Я уж не говорю о том, что враг у нас с тобой сейчас общий, так что не за меня ты ромов своих впрягаешь, а за вас же самих.
В итоге, отобрали десятерых цыган – самых шумных и пронырливых и, велев никуда не отлучаться, направились с Бахтыром в дом культуры, за костюмами, недавно пошитыми для его цыганского ансамбля. Чтобы сбить с толку по-настоящему, нужно было и цыганами быть гротескно «настоящими». Однако, пробыв в доме культуры от силы пару минут, Бахтыр вернулся к поджидавшему его за углом Андрею ни с чем.
– Не даёт! – Возмущённо махал он руками. – Чёрт в неё вселился что ли, такая женщина хорошая, а тут прямо как кошка кидается! Говорит, иди сначала к директору, пусть он разрешение подписывает. А директор в отпуске.
Пришлось Андрею идти с ним и предъявлять служебное удостоверение. Лицо костюмерши – с виду действительно милой и кроткой женщины, тут же пошло взволнованными пятнами. И пока они с Андреем канались, имеет ли она право без разрешения директора выдать милиции костюм, Бахтыр проник в святая святых – за длинные ряды, увешанные пёстрым тряпьём. И почти сразу показался снова:
– Наташа, а где ещё три костюма?
Она побелела.
– Как где, там всё!
– Нету! Сама считай, должно быть пять женских, пять мужских, а здесь мужских только два!
Андрей глянул на костюм в его руках и чуть не рассмеялся. Он уже слышал сегодня именно о таких, ярких, в блёстках, с расшитыми алыми кушаками – от свидетелей утреннего нападения. Разговор с костюмершей сразу принял другой оборот и, придавленная очевидным, она призналась, что вчера вечером уже отдала три костюма на руки.
– Но я не сама, клянусь! Это Валентин Григорич, директор наш. Он позвонил мне домой, уже темнело. Говорит, Наташа, срочно беги в ДК, бери три костюма и неси в сквер на Пушкина. Там люди придут, заберут. – Умоляюще сложила руки у груди: – Это он не велел мне никому говорить об этом. Я же не знала, что милиция придёт… Я же просто костюмер, как же я против дирекции-то пойду?
– Как выглядели те люди, вспомнить можете?
– Ох, ну как… Один такой никакой. Вот знаете, ничего о нём сказать не могу, блёклый какой-то. Разве что высокий довольно, под метр девяносто, точно, но сутулится и одно плечо чуть выше другого. Руки длинные, нестандартные. Такому если шить, то индивидуальную выкройку строить надо… – Осеклась под взглядом Андрея, но тут же просияла: – А ещё у него мизинца на левой руке нету!
Андрей кивнул. Отлично. Похоже, нарисовался тот тип, что держал
