Радужная пони для Сома - Мария Зайцева
Зато папаша Альки быстро в себя приходит, отступает чуть в сторону, прищуривается с интересом, со вкусом затягивается и, выдув дым, говорит:
— Ну что, Игорь, мои поздравления.
Отец Радужки непонимающе переводит на него взгляд:
— Что?
— Я говорю, поздравляю с пополнением в семействе, — стебется тот, — дочка шустрая у тебя, молодец. Урвала, можно сказать…
В его тоне мне чудится насмешка, но что-то сейчас выдавать реально неправильно. Мало ли, что со стариками может случиться? Инфаркты сейчас молодеют…
Это ладно, они нас пять минут назад не застали, точно бы скорую пришлось вызывать…
— Что? — заезженной пластинкой повторяет папаша Радужки.
— Да блин, пап! — закатывает глаза моя поняшка, — я замуж вышла! За Со… За Виталика! Я теперь Сомова официально!
— Что?.. То есть, какого хера??? — прорезается, наконец, мыслительный процесс у моего новоиспеченного тестя.
Ну, и тут я уже выступаю вперед, пытаясь оттеснить Радужку опять за свою спину.
— Не надо кричать, Игорь Геннадьевич, — спокойно говорю я, — можно просто поздравить.
— Ты… — он смотрит на меня с таким темным бешенством, что, будь у меня нутро послабее, уже все тряслось бы. Да и так, не буду скрывать, что слегка потряхивает. Но за спиной моя Радужка, а, значит, нет места страху. — Ты… Я же тебе запретил… Ты сучонок…
— Не надо моего мужа оскорблять! — пищит из-за спины Радужка, настойчиво нарываясь на будущее серьезное наказание, — и вообще… Нечего орать! Я совершеннолетняя! Я сама могу распоряжаться!
— Чем ты можешь распоряжаться, писюха! — рявкает старший Солнечный, — да у тебя ничего нет! Так же, как и у этого дегенерата! Ничего нет! Все, что у тебя есть — мое! И у него — тоже родительское! Тебе разве такой нужен? Он через неделю в штопор сорвется и тебя за собой потащит! Я не позволю!
— Это наше дело с ним, кто кого куда потащит! — нет, она мне в натуре не дает рта раскрыть, засранка!
— Игорь Геннадьевич, я прошу вас успокоиться… Мы — взрослые люди…
— Ты? — скалится мне в лицо Солнечный, — ты взрослый? Да это даже не смешно!
— Игорь, ты тут не прав, — спокойно прикуривает еще одну сигарету отец Альки, — парень за эти несколько месяцев себя очень хорошо показал… Его участок по показателям вперед вырывается, мне уже даже рассказывали, что у нас тут непонятное явление образовалось, на четырнадцатом участке…
— Да мне плевать, как он себя показал, — поворачивается к приятелю Солнечный, — это все равно не то, что нужно моей дочери! Не это!
— Я сама буду решать, что мне нужно! — лезет вперед Радужка, — а ты… Ты… Ты — каменный монстр! Привык у себя в управлении… И не в управлении… Я тебе — не твои… Я не собираюсь под твою дудку плясать! И мой муж тоже не такой!
— Пока не разведешься, я тебя не хочу знать!
— Игорь, ты не прав…
— Прекрасно! Прощай!
— Раиса!
— Все! .
Я бросаю последний взгляд на мрачное лицо господина Солнечного, разворачиваюсь и иду следом за своей маленькой, но такой жесткой радужной поняшкой.
И не могу сдержать радостной ухмылки.
Конечно, она хотела помягче, а получилось… как получилось, в общем. Но сейчас она моя полностью. Совсем. Без ограничений. И фиг я ее кому отдам теперь! Не для того забирал!
Эпилог
— Радужка, Витька у тебя опять?
— Да, помогает…
— А какого хера он в школе не был?
— Чего-о-о-о? Витька, засранец, а ну иди сюда! Ты же мне сказал, что сегодня у вас сокращенный день?
Я слушаю, как моя жена отчитывает своего мелкого помощника, на удивление жестко, строго так, и невольно скалюсь. Очень мне нравится ее учительский тон, сразу представляю, как она в узкой строгой юбке и с забранными наверх разноцветными волосами подходит ко мне и садится на край стола… Так, чтоб край чулок ажурных показался… Ка-а-айф… Надо будет сегодня попробовать…
— Нет, ну ты представляешь? — звенит в трубке ее возмущенный голос, — он мне наврал! Опять! А мы ведь договорились!
— Гони его домой, там мать обыскалась.
Радужка опять отвлекается, указывая Витьке дорогу, а я думаю, что, возможно, как раз то, что мать его ищет, и заставило парня свалить сегодня со школы. Не, надо сказать, что после отдыха в наркологии Баранкина пришла в себя и, вроде как, уже два месяца не употребляет… Но мало ли, надо выяснять опять… Помечаю себе в блокнот внеочередной визит, выдыхаю, дожидаясь, когда моя Радужка останется одна в своем кабинете.
— У тебя много еще работы?
— Да, я тут до шести, — отвечает она, — потом с Алькой хотела в молл… Ей надо к свадьбе выбрать… Не помню, что…
— А от тебя какая помощь?
— Ой… ну все…
Я прямо вижу, как она закатывает свои яркие глазки, сдувает со лба прядку. Няшка моя разноцветная…
— Слушай… — голос ее становится тише и интонации такие, что напрягаюсь невольно, — тут папа опять приезжал…
— Чего хотел? — помимо воли начинаю жестить тоном, очень уж мне не нравится возросшая активность Солнечного старшего.
— Ничего… Спрашивал, как мы… Слушай, мне кажется, что он… Ну… Переживает…
— Нечего переживать, у нас все зашибись.
— Я так и сказала… Но он…
— Риска!
— Ну что Риска… Он переживает… А я чего-то такая сентиментальная в последнее время…
Слышу, как начинает хлюпать носом, хочется одновременно чего-нибудь разломать и сжать ее в своих руках, от всего мира укрыть. Степень озверелости прямо невероятная.
Ну вот сколько можно лезть уже к нам? Ну заебали же!
Живем тихо, спокойно!
Мне квартиру дали на моем участке! Служебную! Чистую и красивую! Маленькую, но нам хватает… И работа мне нравится, несмотря на частый трешак, в ней происходящий! Зато меня на участке только по имени отчеству зовут! И здороваются с уважением за руку! Все! Даже бывшие сидельцы, ментов на дух не переносящие! И премию выплатили! Конечно, раньше мне ее хватило бы на один раз гульнуть в клубешнике… да и то не в полную силу. Но это раньше. А сейчас… Мы так радовались с Радужкой, напланировали, что купим… И ей тоже в ветеринарке выплатили первую зарплату…
Мы, обнявшись, танцевали в нашей пустой квартирке, из обстановки в которой только толстый матрас на полу и Герман в углу. А Шарик прыгал и норовил мне на руки залезть, лохматое чудовище… И не было никого на свете счастливее.
Потому что это было
