Вечная команда (ЛП) - Станич К.М.

— Или что-то в этом роде. — Это всё, что он, кажется, готов предложить, когда поворачивается и исчезает в коридоре, я в отчаянии опускаюсь на край кровати.

— Не волнуйся, Чак, — молвит Тобиас, кладя руку мне на макушку. — Мы все только что признались тебе в нашей вечной любви и преданности. Ты не должна грустить.

— Мне не грустно. — Я поднимаю глаза и убеждаюсь, что он видит по моему лицу, что я говорю правду. — Как я могу грустить, когда вы, ребята, присматриваете за мной? К чёрту культ. Я просто не могу дождаться, когда всё это закончится.

— Это ненадолго, — говорит Тобиас, кивая и выдыхая. Он поднимает взгляд и смотрит через всю кровать туда, где стоит Мика. — Дайте Черчу немного времени разобраться во всём, и он как всегда сделает это. Мы всего лишь грубая сила в полиции, а не мозги.

— Не обесценивайте себя. Вы вспомнили о моём дне рождения, когда я столкнулась с вами на набережной в прошлом году. Вы спасли мой отстойный день и превратили его в один из моих лучших. Черч хорош в тайнах, но это не делает его лучше вас. Вы все разноцветные полосы в моей радуге.

— Полосы в твоей радуге? — эхом отзывается Мика, а затем хватает меня подмышки и тащит на кровать, прижимая к матрасу руками по обе стороны от моего лица. — Вот это милая фразочка. Я мог бы к такому привыкнуть.

— Скажи это ещё раз, Чак, — соглашается Тобиас, ложась рядом со мной и проводя пальцами по моей ключице. — Если ты это сделаешь, мы, возможно, дадим тебе что-нибудь такое, что тебе действительно понравится и что твой папа по-настоящему возненавидит.

— Вы пытаетесь подкупить меня сексом? — шепчу я, притворяясь шокированной.

— Да, почти, — соглашаются они в унисон, и я визжу, когда Тобиас хватает меня и притягивает к себе, оставляя Мику подбежать к двери и пинком закрыть её.

Замок защёлкивается, и мы приступаем к делу.

— Со списком пропавших ежегодников из библиотеки, — начинает Черч, опуская взгляд на айпад в своей руке. — Спенсер и я смогли выяснить имена студентов академии Адамсон или Эверли, которые пропали без вести, покончили с собой или были убиты. Нет никакой очевидной закономерности, никакой корреляции между каждым инцидентом, кроме того, что они происходят раз в несколько лет.

— Ладно, значит, ничего такого, чего бы мы ещё не знали? — спрашиваю я, лёжа на животе на кровати и наблюдая за ним через экран своего телефона, желая, чтобы он был здесь и пел ироничные рождественские гимны о снеге, в то время как солнце палит над Лос-Анджелесом, как проклятие. Мама ходит на занятия по прядению, а теперь ещё и горит жизненной силой, это чертовски странно. Близнецы сидят по обе стороны от меня, спиной ко мне, но каждый задрал колено на кровать, обхватив его руками.

— За исключением, — продолжает Черч, и он улыбается этой острой, умной улыбочкой, которая говорит, что он знает, какой он чертовски умный, — возраста детей в семьях, родословная которых восходит к первоначальному аббатству. Если в любой школе есть ученик, который соответствует одной из этих семейных линий, то в какой-то момент во время их зачисления всегда происходит инцидент.

— А что насчёт Либби? — спрашиваю я, думая о старшей сестре Селены. Джек сказал нам, что это Рик убил Дженику, но если наша теория верна, то Либби тоже должна была оставить жертву.

Мика щёлкает пальцами прежде, чем Черч успевает ответить.

— Парень в парке, тот, что раньше работал в антикварном магазине.

Улыбка, кривящая губы Черча, говорит о том, что он справился с задачей.

— Я думаю, мы разгадали нашу тайну, — произносит он, разворачивая айпад и демонстрируя сделанные им многочисленные заметки. — Селена, Гарет, Астер и Марк — те самые придурки в толстовках. Юджин и Джаред были убиты во время обряда посвящения в Братство, и Шарлотта, следующая в списке. Единственное, чего мы не знаем, — это кто четвёртая жертва и почему культ выбрал дочь Эрика Уоррена. — Черч ненадолго замолкает. — Или почему Рейнджера не пригласили присоединиться.

— А что насчёт мистера Дэйва и Натана? — спрашиваю я, убавляя громкость в телефоне, на всякий случай, если Йен нас слушает.

— У них нет никаких записей, ничего интересного в их анкетных данных. Но информация, которую Рейнджер получил от того частного детектива, слишком чиста. Никто не оставляет на бумаге таких незначительных улик. Я предполагаю, что они копы, ФБР, что-то в этом роде.

— Чего же они тогда ждут? — огрызаюсь я, раздражаясь и запуская пальцы в волосы. — Юджин и Джейсон мертвы. Они просто ждут, что я буду следующей?

— Я полагаю, что они должны быть осторожны в том, как собирают доказательства или как подбираются к Братству. В противном случае их жизни могут оказаться в опасности. Это, и иначе участники могут разбежаться или замести следы.

Я киваю, но всё равно начинаю расстраиваться.

— Значит, мы увидимся через несколько дней? — спрашивает Тобиас, и Черч кивает. Моё сердце немного трепещет при мысли о том, что я снова увижу его. Рейнджера и Спенсера тоже. Быть вдали от них — отстой.

— Да, — говорит Черч, а затем делает паузу, как будто раздумывает, стоит ли мне что-то сказать. — Спите спокойно и берегите друг друга.

Он вешает трубку прежде, чем у меня появляется шанс попрощаться, и я выдыхаю, откидывая волосы с лица, прежде чем сесть. Спенсер был со своим отцом всю неделю, согласно его сделке о помощи на выборах, так что он не мог много говорить. И я получила всего три сообщения от Рейнджера, которые меня беспокоят.

— Давай, Чак, не унывай, — молвит Мика, поворачиваясь и имитируя мою позу, и он ложится бок о бок со мной. — Я правда наслаждаюсь этим шансом увидеть, как живёт другая половина.

— Другая половина, да? — говорю я, скептически приподняв бровь в его сторону.

— Она странна — жизнь крестьянина, — произносит он, пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица, но его губы дёргаются и выдают его. Я толкаю Мику в плечо и высовываю язык, садясь рядом с Тобиасом.

— Ты увидишь, каким причудливым может стать крестьянин, если будешь продолжать настаивать.

Мой телефон жужжит в руке, и я опускаю взгляд, чтобы увидеть неожиданное сообщение от Черча.

«Я забыл сказать: Я люблю тебя», — читаю я как раз перед тем, как Тобиас выхватывает телефон у меня из рук.

— Я люблю тебя? — спрашивает он, приподнимая бровь. — Вы, ребята, теперь говорите друг другу «Я люблю тебя»?

Мои щёки вспыхивают, но я беспечно пожимаю плечами, притворяясь, что я спокойна.

— Да, я имею в виду, я тоже люблю вас, парни. Ничего особенного.

— Ты любишь нас? — повторяют они, обмениваясь долгим взглядом, прежде чем снова повернуться ко мне.

— Хватаем её? — спрашивает Тобиас, и Мика кивает.

— Хватаем её.

Они хватают меня прежде, чем я успеваю добежать до ванной, и не отпускают до тех пор, пока Спенсер не стучит в дверь нашей спальни следующим утром.

Нет таких подарков, которые парни могли бы подарить мне, чтобы они превзошли бы их заявление о желании быть вместе. Я имею в виду, что они стараются изо всех сил, и я не из тех, кто отказывается от подарков, особенно когда они приходят в виде дизайнерской обуви и сумочек, за которые Моника в буквальном смысле убила бы.

Она придёт к ужину позже, но сейчас я просто наслаждаюсь короткой передышкой от моих родителей и мистера Дэйва, прячусь в гостиной, в то время как взрослые расходятся по своим спальням, чтобы отдохнуть от празднеств.

Совершенно очевидно, что нам тоже есть о чём поговорить. Я поняла это в ту секунду, когда увидела лицо Спенсера этим утром.

— Мы ходили в туннели, — говорит он, наклоняясь вперёд на диване рядом с Микой и упираясь локтями в колени. Он разбивает лёд ещё до того, как я успеваю осознать, что меня вот-вот бросят в холодную воду.