Мой (не)желанный малыш (СИ) - Элли Шарм
Его лицо сосредоточенно и напряжено. Дицони с жадным интересом скользит взглядом с одного предмета обстановки комнаты на другой. Взгляд становится особенно цепким, когда останавливается на одной из моих любимых фарфоровых статуэток. Девочка с жеребенком. Дорогая для меня вещь и дело вовсе не в заоблачной цене. Антикварная статуэтка досталась мне по наследству от бабушки. Когда любимая вещица оказывается в руках Стэфана, непроизвольно затаив дыхание, слежу за манипуляциями его пальцев. Он поворачивает ее набок и, к моему потрясению, безошибочно притрагивается именно к тому месту, где раньше был скол. БЫЛ! Меньше года назад я отдавала статуэтку мастеру на реставрацию. Только вот Стэфан не мог об этом знать!
Становится не по себе. Мы будто меняемся со Стэфаном местами. Мои мышцы деревенеют, а Дицони… Напряжение постепенно покидает лицо Стэфана. Взгляд становится мягче.
– Вы похожи…
Не знаю даже, как расценивать эти слова. На что намекает Стэфан Дицони? Что я хрупкая? Холодная? Бесполезная?
Поставив статуэтку на место, Стэфан прячет руки в карманы. Поворачивается в сторону кровати, слегка сощурив выразительные глаза. Мои щеки мгновенно алеют. Есть в этом мужчине что-то такое, что сразу заставляет бурлить мою кровь. Должно быть, это его взгляд. Такой по-мужски примитивный, пропитанный сексуальной энергией. Неловко отрываю взгляд от его красивого лица с чеканными чертами, слегка заросшего щетиной. Пытаюсь посмотреть на свою комнату взглядом человека, видевшего ее впервые. Не знаю, как Стэфан оценит обстановку, но на мой взгляд комната выполнена в таком стиле, что атмосфера носит мечтательный характер. Здесь хочется творить, создавать прекрасное и отдыхать душой. Даже обои в пастельных тонах приятны глазу. Их украшает «вышивка» в нежном цветочном принте.
По обе стороны изголовья кровати размещены небольшие резные прикроватные тумбочки из массива дерева, покрашенного в молочный цвет. Они служат подставкой под бархатные торшеры и разные безделушки, такие любимые моему сердцу. Живые цветы в вазе, шкатулки, кованная мебель – все это дает дополнительную воздушность и уют.
Дурацкая неуместная жажда одобрения со стороны Стэфана заставляет трепетать каждый нерв.
– Всегда было интересно, как выглядит святая святых… – нарушает затянувшуюся тишину Стэфан. Его голос звучит как-то глухо, будто сказанные слова произнесены вслух машинально. – Спальня единственной дочери и наследницы Бориса Зимина. Очень… мило.
*Футер – одна из самых деликатных и приятных для тела тканей. Трикотажное полотно из хлопка с полиэстером или из вискозы с лайкрой.
Глава 65
Катя
Опускаю ресницы, чтобы спрятать за ними противоречивые чувства. Святая святых?! Вот это сравнение! Наши взгляды встречаются, и будто мир останавливается. Боюсь выдать себя дыханием, мурашками на коже, дрожью в коленях. Мне больно от одной мысли, что больше не вернуть то, что было между нами. Как оказалось, все это время мы сражались друг с другом, использовали, унижали и манипулировали – вот так и потеряли всё.
– Катя?! – доносится откуда-то совсем близко из коридора голос мамы. В нем звенит откровенный страх. – Дочка?!
Мама появляется в спальне совсем не так, как подобает леди из высшего общества, принадлежностью к которому так кичится отец. На ней простой махровый комбинезон коричневого цвета и видавшие виды кроссовки. То и дело с губ срывается сбившееся дыхание. Почему-то именно сейчас она выглядит так молодо и совершенно без пафоса. Такая настоящая! Светлые волнистые волосы убраны в высокий пучок. Несколько влажных от пота прядей у виска превратились в упругие пружинки. Такое ощущение, что она, бросив все дела, прибежала прямиком из сада.
Хотя почему ощущение? Наверняка, мама так торопилась, увидев припаркованную у дома машину Стэфана. Судя по садовой перчатке, выглядывающей из нагрудного кармана, мои догадки как никогда верны. Заметив высокую фигуру Дицони, мама останавливается, как вкопанная. С силой сжимает пальцами ручку двери так, что костяшки белеют. Переводя взгляд с меня обратно на Стэфана, в волнении с силой прикусывает губу.
– Уже? – делает шаг вперед, но останавливается. Ее голос дрожит, выдавая смятение и даже отчаянье. Она с немой мольбой смотрит на Дицони, но когда решается обратиться, выдавливает лишь одно слово полушепотом. – Пожалуйста.
В кристально-голубых глазах стоят слезы, которые, кажется, еще немного и…
– Светлана Юрьевна, – нарушает непродолжительное молчание Стэфан. Тембр голоса Дицони максимально спокойный, без тени фальши. – Не волнуйтесь, я позабочусь о Кате, – интонация слегка меняется, словно он принял только что для себя окончательное решение. – Вы можете приезжать к нам в любое время, – от этих слов забываю, как дышать. – Двери моего дома для вас всегда открыты, – эти слова, обращенные к моей матери, звучат по-настоящему сильно и благородно.
Странный глухой звук вырывается из груди мамы. Она бледнеет прямо на глазах. Алебастровые щеки покрываются ярко-красными пятнами цвета свёклы, а на лице отражается целый спектр различных чувств. Удивление, даже, скорее, шок, который смешивается в своеобразный микс стыда и благодарности.
– Спасибо… Стэфан… я…
Сильно нервничая, мама машинально прокручивает обручальное кольцо на безымянном пальце, пока лихорадочно мечущийся взгляд не останавливается на искалеченном мизинце Стэфана. Ее сбившаяся речь полностью обрывается. Заметив взгляд на своей руке, Стэфан сильнее сжимает ручку моего чемодана, скулы обозначаются резче.
– Пойдем, – обрывисто приказывает мне, в три шага преодолевая расстояние до двери.
Когда Стэфан скрывается за дверью, я знаю, что мне больше ничего не остаётся, как пойти следом за ним. Поэтому, ободряюще сжав узкие плечи мамы, оставляю легкий поцелуй на нежной алеющей щеке.
– Все хорошо, мамочка, – наигранно улыбаюсь, чтобы она не заподозрила, как мне сейчас тяжело. – Не переживай, я не пропаду.
Закрывая за собой дверь, я отчетливо слышу жалобный всхлип, разрывающий сердце. Спустившись по лестнице на первый этаж, машинально бросаю взгляд в сторону кабинета отца. Она плотно закрыта. Даже не соизволил попрощаться.
Глыба. Большая ледяная глыба. Сколько же людских надежд, как легендарный Титаник, разбилось об этот равнодушный айсберг?
Во дворе нас ждет «Lexus». Большой, серьезный, мощный и, при этом, достаточно яркий внешне. Все понятно – даже машину подобрал себе под стать. Цвет автомобиля уникальный, поэтому притягивает взгляд, как магнитом. Любители серых оттенков были бы приятно удивлены. Все, что приходит на ум, чтобы описать этот цвет – «искрящийся серый металлик».
Подняв мой чемодан, словно пушинку, Стэфан отправляет его в багажник, а затем в приглашающем жесте распахивает передо мной дверцу. При открытии двери в автомобиле не только отъезжает кресло, чтобы мне было удобнее садиться, но и выезжает вверх замок ремня безопасности.
Юркнув в салон, смущенно встречаюсь взглядом в зеркале дальнего виденья с глазами Лебедева.
