Кэтрин Куксон - Друг по четвергам
Дэвид усадил Ханну на кушетку со словами:
– Мне очень нравится эта квартира, но с сегодняшнего дня мысль о том, что Кэрри может появиться здесь в любой момент, не даст мне покоя.
– О, сэр, не стоит так беспокоиться на этот счет. Думаю, братья не допустят ее возвращения из Франции, тем более что они уже перевезли туда почти все имущество. А более подходящего места все равно не найти, – с улыбкой добавил Питер, – ни вам, ни мне. Я ведь тоже привязался к своему маленькому гнездышку наверху.
– Но одно я знаю наверняка, – сказал Дэвид, и кивнул в сторону Ханны. – Кэрри непременно тебя узнает, если увидит вновь, а доведись вам встретиться здесь... О, Господи! – он затряс головой. – Страшно представить, что тогда произойдет. Она ведь предупредила, что любовниц я вправе заводить сколько угодно, но не должен и заикаться о разводе, иначе… Но если Кэрри через какое-то время вновь увидит тебя здесь, то уже не примет за одну из моих мимолетных пассий. О, нет. Это обстоятельство тоже надо принять в расчет.
Дэвид взглянул на Питера, и тот кивнул:
– Вы, наверное, правы. Но пока не стоит волноваться. Их поездка может занять несколько недель, а то и месяцев. В общем, сюда они вернутся еще нескоро.
«Конечно, – подумала Ханна, – может, безумная великанша вернется через несколько недель или месяцев. А может, и завтра». Теперь к обуревавшим ее эмоциям примешался страх. Голос Кэрри, доносившийся до нее снизу, свидетельствовал о безудержных порывах, а первый же взгляд на эту женщину внушил ужас, поскольку выглядела та мужеподобно.
Тут Дэвид прервал размышления Ханны, предложив:
– Что выберешь – продолжить партию в шахматы, пойти на прогулку или сидеть здесь, воображая следующий визит этой страхолюдины?
– Я за прогулку.
– Полностью согласен.
Но никакая, сколь угодно долгая, прогулка была не в силах вернуть в душу Ханны покой и легкость, изгнанные нежданными визитерами.
Глава 14
Воскресным вечером Хамфри вернулся домой позже обычного – ближе к полуночи. Ханна уже лежала в постели и, услышав стук в свою дверь, судорожно вздохнула и ответила:
– Да? В чем дело?
– Хочу с тобой поговорить.
– Уже поздно, и я устала.
– Знаю, что поздно, и я тоже устал. Но мне нужно кое-что тебе сказать. Так что или вставай и выходи, или я войду сам.
В тоне мужа явственно звучало раздражение, чему Ханна совсем не удивилась и беспечно произнесла:
– Через пару минут спущусь.
Заходя в гостиную, Ханна поправляла воротничок халата: все ее движения выглядели домашними и обыденными.
– У меня есть новости, – произнес Хамфри.
Ханна посмотрела ему прямо в глаза и спокойно обронила:
– Да?
– Мой дядя умер.
– О. Неужели правда? Что ж, должно быть, эта новость тебя осчастливила: ты уже на полпути к цели, то есть, к своему богатому наследству.
– Заткнись!
Вот теперь она круто сменила повадку, выпрямила спину и вскинула голову.
– Не смей затыкать меня, Хамфри Дрейтон, и не смей разговаривать со мной таким тоном!
Он заметался и подскочил к камину, потом машинально принял свою обычную позу. Но в этот раз обеими руками вцепился в каминную полку, бормоча:
– Прости. Прости, я немного взвинчен.
Ханна промолчала, ожидая продолжения, наконец Хамфри повернулся и, глядя ей в лицо, произнес:
– Имеются некоторые сложности. – Он провел указательным пальцем по губам. – Я все объясню позже, но сейчас хочу попросить тебя об одолжении.
– Да? – снова спокойно отозвалась она.
– Ну, дело вот в чем. Не могу понять, зачем, но тетя позвала во вторник на похороны нас обоих.
– Надо же, как мило с ее стороны наконец-то пригласить меня к себе домой. Она не сообщила, почему вдруг желает меня видеть?
Ханна заметила, как на горле мужа замер кадык, словно Хамфри не мог сглотнуть, но затем он совладал с собой и продолжил:
– Нет. Нет, в том-то и дело, она просто сказала: «Я бы хотела, чтобы ты пришел на похороны с женой». И, понимаешь ли... при всем при том, Ханна, ты никак не можешь туда пойти.
– Почему это не могу? – уже громче поинтересовалась она.
– Ну, я уже говорил, что должен тебе кое-что разъяснить, и позже, когда все утрясется, непременно об этом расскажу.
– Имеешь в виду, после того как огласят завещание?
– Хм. – Хамфри вскинул голову, на секунду закрыл глаза и проворчал: – Ну да, да. Полагаю именно так, когда все уладится с завещанием. В любом случае тебе не следует идти со мной во вторник, понимаешь?
– Нет, не понимаю, и если уж твоя тетя меня пригласила, то я обязательно пойду.
– Не пойдешь!
Муж шагнул к ней, но Ханна не двинулась с места и тихим, но непререкаемым тоном отчеканила:
– Не указывай мне, что делать и чего не делать. Вдолби себе в голову, Хамфри, что ты никак и никогда не сможешь мною управлять – ни сейчас, ни в будущем. Я иду своей дорогой, а ты своей.
– Ханна! – его буквально трясло. – Пожалуйста, сделай это ради меня, это все, о чем я прошу. Ведь так просто сказать, что тебе нездоровится, что ты попросту простудилась.
Ханна еле сдержалась, чтобы не съехидничать: «Должно быть, очередная простуда из тех сотен, которые я перенесла за прошедшие три года, то есть, когда не вела себя легкомысленно и не упрашивала тебя водить меня по ресторанам».
С растущим возмущением Ханна спросила:
– Ты можешь назвать истинную причину, почему мне не следует идти во вторник на похороны твоего дяди?
Хамфри поспешно занял прежнюю позицию.
– Не сейчас, Ханна. Сейчас я не могу растолковать тебе, в чем тут дело, но... Все расскажу после вторника, в среду. Да, в среду я все тебе объясню, и надеюсь, что ты сможешь понять.
– Что я должна буду понять?
– О, Господи Боже! – Он отвернулся, стиснув голову руками. – Если б я мог ответить сегодня, то не стал бы умолять тебя не ходить на похороны.
Она вперилась в него взглядом.
– Хорошо, Хамфри. На похороны я не пойду, но позвоню, чтобы выразить соболезнования и объяснить твоей тете, почему не появлюсь.
– Нет. Нет! – Но он тут же поднес руку к виску и исправился: – Что ж, да, да, конечно, это можно. Да, можно.
Ханна заметила, как муж втянул воздух, потом медленно выдохнул, и его тело, казалось, на мгновение приняло вид большого сдутого воздушного шара, обмякшего на двух подпорках.
– Это все?
– Что?.. То есть, да... да. И спасибо, Ханна. Надеюсь, когда все закончится, ты сумеешь меня понять, и уверен, даже обрадуешься новостям – потому что сможешь идти своей дорогой.
– О, – она позволила лицу вытянуться. – А вот это уже звучит интересно. И доколе мне придется ждать радостных новостей?
