Юлла Островская - Духи и сигареты
Валера пришел к нему минут через двадцать — двадцать пять. Он закрыл дверь и выдернул из рук Алесандра журнал. Молодой человек, хоть и не привык к подобному обращению, все же спокойно смотрел на Валеру.
Тот кинул перед ним на столик фотографию Жанны. Алесандр глянул на нее, потом снова перевел взгляд на Валеру.
— Это все из-за тебя, — сказал юноша. — Забирай это и катись из нашего дома.
— Это не мое. — Алесандр кивнул на фотографию.
— Если бы не ты, я бы знать не знал никогда твоей Жанны!
— Да что ж такое-то, — покачал головой Алесандр.
— Ты жестокий и эгоистичный. И тебе до лампочки все, кроме тебя самого.
— М-гм… А какая связь между твоим знакомством с Жанной и моим так называемым эгоизмом?
— Прямая.
— Логично.
— Я сказал, убирайся отсюда.
— Непременно. Только я сначала дождусь твою маму. Она разрешила мне остаться в этом доме.
— У подъезда на лавочке подождешь.
— ОК. — Алесандр встал.
— Ты хоть знаешь, что из-за Жанны я готов был зарезать себя, собственного отца, Евгения Геннадьевича! Да вообще полсамолета!
— Нет, я об этом не знал. Но ты ведь ничего такого не сделал, верно? Честно говоря, я даже и не понимаю, что мы сейчас обсуждаем.
На самом деле, Алесандр был удивлен тем, что сказал Валера. Он вообще не мог связать в одно логическое целое все реплики этого юноши.
Как сказали бы его отец-юрист и мать-философ, мысль о преступлении уже есть преступление. В общем, как-то так.
— Это все из-за тебя! — Валера сел на диван.
— Так мне уйти? — спросил Алесандр.
— Всем привет! — раздалось из коридора. — Валера, опять оставил свет в коридоре, это же все деньги! Валечка, я уже дома!
Анжелика Витальевна вошла в комнату.
— Ой, мальчики, вы тут беседуете. — Она достала из сумочки два билета. — Оп. На завтра. Час ноль пять. Ночи. Получается уже послезавтра. Алесандр, ты спал как ангелочек, и я решила тебя не будить. Правда, я немножко порылась в твоей сумке, прости меня, старую глупую женщину, взяла твой паспорт и — купила нам с тобой билеты. Поедем в ночь с завтра на послезавтра, в час ноль пять. Ты ужинал?
Валера вышел из комнаты. Фу, какая гадость: ты спал, как ангелочек, ужинал ли ты… Аж противно. Это напомнило ему историю, которую рассказала Кристина, когда в мае приезжала в Москву, про то, как Алесандр с Жанной подарили однажды на Новый год друг другу грецкие орехи. Какая фантазия! Какая романтика! А Кристина еще и восхищалась этим, примерно с такой же интонацией, что мама сейчас. Фу!
Алесандр и не заметил, что вещи в его сумке слегка в беспорядке. Что ж, по крайней мере, ей удалось достать билет, и ему не надо самому ехать на вокзал.
Ужин Анжелика Витальевна принесла в комнату и составила Алесандру компанию.
Ночью он проснулся оттого, что в глаза ему ударил свет ночника.
Анжелика Витальевна сидела на краю его постели в прозрачном ярко-красном пеньюаре и улыбалась. Она погладила его по волосам.
— Тсс, тише, ничего не говори. Я не хотела тебя будить.
— Что-то случилось?
А что еще он мог сказать в этой ситуации?
Анжелика Витальевна отрицательно покачала головой.
— Ты такой хорошенький, когда спишь.
О, боги мои, начинается. Алесандр терпеть не мог такого рода сюсюканья. Анжелика Витальевна чуть наклонилась, как раз ровно настолько, чтобы пеньюар слегка распахнулся. Потом она наклонилась еще ближе. По логике событий дальше следовал бы поцелуй и постельная сцена. Причем актриса готова была повторить тысячу дублей этого эпизода от начала и до конца.
Алесандр встал, завернулся в одеяло, отошел на другой конец комнаты. Он бы надел брюки и майку, но все дело осложнялось тем, что он любил спать абсолютно нагим.
— Анжелика Витальевна, — строго начал он, — я вам очень благодарен за помощь, за эти билеты, за гостеприимство. Я вовсе не хочу вас обидеть. Но поймите, есть определенные границы.
— Я понимаю, понимаю, — заулыбалась Анжелика. — Все в порядке, Алесандр.
— Да не все в порядке.
— Неужели я настолько тебе неприятна?
— Да при чем здесь это. Во-первых, вы мне в матери годитесь; во-вторых, поймите, вы не в моем вкусе. Извините, но если уж на то пошло, вы сами вызвали меня на откровенный разговор.
— Хорошо. Я подожду.
— У вас есть муж, у вас двое взрослых детей. Господи, что ж такое-то…
— Да, я слишком стара для тебя. — Ее голос дрогнул. Не хватало еще, чтобы она тут перед ним расплакалась, давя на его жалость. — Но в моем возрасте уже трудно влюбиться. А я влюбилась. Вот такая история.
Анжелика Витальевна вздохнула, запахнула пеньюар и вышла из комнаты.
Алесандр надел на всякий случай нижнее белье, и даже майку, и лег в постель. Но заснуть не получилось. Анжелика Витальевна вошла снова. В руках у нее были одеяло и подушка. Она положила их на пол.
— Я тогда хотя бы посплю рядом с тобой немножечко. Можно?
— Анжелика Витальевна…
— Анжела.
— Анжелика Витальевна, у нас, насколько я помню, места в одном купе, вот там и поспите со мной рядышком. А сейчас, пожалуйста, вернитесь к себе в спальню.
— Нет. Это мой дом, и я сама буду решать, где мне спать.
Алесандр посмотрел, как она устраивается на полу, встал, надел брюки, куртку, кинул в сумку зубную щетку, свою одежду, проверил, на месте ли паспорт и билет.
— Ты что, уходишь? Алесандр, если я что-то сделала не так…
— Все так. Спокойной ночи. Еще раз спасибо. Я обязательно отдам деньги. В Петербурге.
Он вышел в коридор.
Анжелика Витальевна выбежала за ним.
— Ты не уйдешь. Москва — очень опасный город.
— Дайте, пожалуйста, ключи от двери.
— Нет. Это чужой для тебя город. Иди ложись. Я сейчас уйду из твоей комнаты.
— Анжелика Витальевна, я жил в этом городе четыре года. Дайте ключи.
— Иди спать, мальчишка!
— Можно не орать? — попросил из своей комнаты Валера.
— Спи, тебе рано вставать! И не учи мать, как ей следует себя вести!
Валера вышел из комнаты.
— Можно не орать? — повторил он.
Анжелика Витальевна с надеждой посмотрела на Алесандра.
— Только позови. Я за тобой…
Алесандр кивнул.
— Валер, извини, что разбудили, дай мне, пожалуйста…
— Тебе нужны ключи? — уже в слезах сказала Анжелика. — Сейчас. Сейчас. Одну секундочку. Подожди.
Она вошла в спальню, включила свет.
— Что происходит? — мужской голос.
— Заткнись! — женский.
Валера стоял в дверном проеме спальни, сложив руки на груди, и молча смотрел на родителей.
— Мам…
— И ты заткнись!
Звук хлопающих дверок шкафов.
