Маша Королева - Жиголо, или 100 мужчин для безупречной блондинки
– За что арестовали?
– Наркотики. Курила кокаин прямо в туалете «Мосфильма». Совсем обнаглела.
– Разве кокаин курят?
– И курят тоже. Ты, я надеюсь, не употребляешь?
– Конечно, нет, – бодро соврал Арсений. Что там говорить, кокаин, как джинсы «Левис», никогда не выходит из моды. Наркотик избранных, один грамм стоит не меньше ста долларов.
– Вот и умница. Ты умный мальчик. – Она протянула руку и взъерошила ему волосы. От ее ладони пахло детским кремом.
Арсений смотрел на нее и думал – красивая. Влюблена, чего уж там. Сразу видно, как кошка, влюблена. Или путает настоящую привязанность с просто хорошим сексом. Все женщины путают любовь и качественный секс.
Обычно он сразу же терял интерес к тем женщинам, которые в него влюблялись. Почему это происходило? Черствым, что ли, он стал? Кто сделал его таким – работа, Москва, Вероника?
– О чем ты думаешь? – спросила Карина.
– О тебе, – соврал он.
– Нет.
– Ты самая волнующая женщина из всех, кого я в последнее время встречал.
– Правда? – по-детски обрадовалась она. – Скажи, Арсений, а ты был когда-нибудь влюблен?
– Нет, – не задумываясь, ответил он.
…Был ли он влюблен? Да он и сам не смог бы ответить наверняка.
Вероника…
А Вероника все же его бросила. Кинула.
Ушла по-английски, загадочно улыбаясь своими обновленными толстыми губами.
Губастая Вероника, кстати, совсем ему не понравилась. Она вернулась из клиники в разгар его интеллектуальных упражнений – Арсений целыми днями смотрел Тарковского, одновременно читая Сартра. Он ей обрадовался, за месяц он успел забыть ее запах, такой родной. Ее лицо стало грубым и незнакомым, словно не сама Вероника вернулась в дом, а отдаленно похожая на нее родственница. Но все же это была она. И сама она была довольна. Постоянно подбегала то к зеркалу – ртом своим полюбоваться, то к Арсению – потормошить его, демонстрируя, как она соскучилась.
Она не сразу обратила внимание на то, что у него появились новые привычки. Читать газеты по утрам и подолгу таращиться в раскрытую книгу, пытаясь понять смысл.
Первые несколько дней все шло замечательно. Она почти не выходила из дома, ее привычное легкомысленное щебетание успокаивало. Он не вслушивался в ее слова, ему достаточно было слышать ее голос. Вероника готовила. Вероника даже взялась постирать его вещи, при этом дорогой свитер из британского кашемира сел до размеров кукольной одежки, но все равно порыв показался ему трогательным. Плевать на свитер, кому вообще свитер нужен, когда совсем рядом есть она, ее пахнущая молоком и сахаром кожа, ее длинные волосы и гладкие ноги.
А потом она заскучала сидеть подле уткнувшегося в очередной литературный шедевр Арсения. Она возжелала вернуться в агентство – в конце концов, эпопея с губами и затевалась для того, чтобы Вероника могла продолжить модельную карьеру.
Арсения такой поворот событий немного испугал. Он-то видел, что лицо ее стало хуже. Она была очаровательная, пусть немного нестандартная, но все же такая красивая. А стала какая-то неживая – как кукла из порномагазина. Белые волосы, толстые губы, глупые глаза. Бойко и его окружение – люди циничные, они не будут с Вероникой нежности разводить. Так прямо и скажут ей, чтобы убиралась, что ей больше нет места среди девушек с обложки. Она расстроится, и начнется все по-новому – истерики, обвинения, рыдания.
Но, как ни странно, на этот раз она пришлась ко двору. Ее пригласили на кастинг, который она с блеском выиграла. Вероника появилась в рекламе зубной пасты, которую показывали по телевизору каждые пятнадцать минут, во всех рекламных блоках. И каждый раз она с визгом неслась к телеэкрану:
– Милый! Посмотри! Это же я, я! Какая же я хорошенькая, правда?
Сначала его это умиляло, и он, смеясь, говорил: «Правда хорошенькая». Так продолжалось неделями. Один и тот же рекламный ролик, один и тот же пронзительный визг – посмотри, это же я, я! И вот однажды он имел неосторожность сказать:
– Вероника, а мы можем поговорить о чем-нибудь другом? Почему обязательно обсуждать твою внешность и этот дебильный ролик?
Конечно, она надулась, расплакалась. Он ее совершенно не понимает. Он сидит над своими дурацкими книжками, а ею не интересуется. У самого него работы нет. А она пошла в гору, и вот он ей завидует.
Это не было правдой даже отчасти, поэтому он только плечами пожал и вернулся к Кастанеде.
А Вероника действительно пошла в гору. Ее приглашали на заметные показы. Она позировала для журналов – сначала для иллюстраций и фэшн-стори, потом для обложек. Она бывала дома все реже и реже.
И вот в один прекрасный день ушла навсегда, а он это понял не сразу. Она иногда не ночевала дома, поэтому ничего странного он поначалу не заметил. И только потом, когда Вероника не появилась и на третий день, он начал подозревать – что-то не так. Он позвонил ей на мобильный и услышал ненавистную фразу о временной недоступности некоторых абонентов.
Только потом он догадался заглянуть в ее шкаф. Заглянул и обомлел – а полки-то пусты! Она пропала вместе со всеми своими вещами и даже «до свидания» сказать поленилась. Или не хотела нарываться на скандал, он ведь обязательно устроил бы ей скандал.
Когда Арсений понял, что она не вернется, он напился. Он вообще мало пил, следил за внешностью. Наркоши и алкоголики на подиуме надолго не задерживаются. Но вот тут не выдержал – купил в ларьке две бутылки водки, о закуске забыл. Холодильник был пуст, но в кухонном шкафчике нашелся пакетик гречки. Арсений сварил кашу готовить он не умел, поэтому гречка получилась твердой и хрусткой. Ему было все равно: он заедал кашей водку. Стопка обжигающей водки – ложка безвкусной каши. Водка – гречка, водка – гречка.
Начал пить в полночь, опомнился, когда уже светало, и ему показалось, что он трезв. Арсений встал из-за стола и, держась за стены, добрел до кровати. Там его и вырвало – прямо на пахнущие телом Вероники простыни.
В тот вечер он понял, что все-таки это была любовь. Почему он не знал об этом раньше? Раньше – когда он мог запросто подойти и растрепать ей волосы, когда он по первой ее просьбе несся в магазин за крабовым мясом (она обожала морепродукты), когда он читал ей вслух Кортасара, потому что Вероника хотела казаться начитанной и модной, но сама читать ленилась. Когда он обмерял ее талию стареньким сантиметром, когда он слушал, как она мило и глупо о чем-то щебечет, когда он покупал для нее фруктовый лед и отправлял на ее телефон дурацкие SMS-ки – тогда Арсений был уверен, что он влюблен. И только сейчас, когда он увидел пустые полки в шкафах, он понял, что не влюблен он, а любит. А это разные вещи.
