Ева Модиньяни - Джулия. Сияние жизни
Даже в мыслях Гермес боялся называть все своими именами, предпочитая отгонять от себя подозрения в измене. Но ревность все равно мучила его, он страдал от собственного бессилия. «Выходит, из нас двоих я сейчас нуждаюсь в защите», – подумал он, возвращаясь в гостиную, где Хайни и Джудит заканчивали какую-то сложную конструкцию из детских пластмассовых кубиков. Собаки с кошками блаженствовали на единственном диване, слушая вместе с хозяевами Девятую симфонию Бетховена, которая гремела из мощных стереодинамиков.
– Почему у тебя такое мрачное лицо? Что-то случилось? – спросила Джудит, поднимая на Гермеса глаза от конструктора.
Гермес не имел обыкновения делиться с кем бы то ни было своими проблемами, но сегодня ему хотелось открыть душу старому другу. Если бы не присутствие женщины, которую он едва знал, он бы разоткровенничался.
– Кажется, мы собирались на какой-то праздник, – уклоняясь от ответа, напомнил Гермес.
– Действительно, почему бы вам не сходить, тем более что это рядом? – почувствовав, что друзьям хочется поговорить, предложила Джудит.
– А ты разве не пойдешь с нами? – удивился Хайни.
– Нет, мне что-то не хочется.
Когда они вышли на улицу, Хайни первым прервал молчание.
– Опять не застал? – спросил он.
Гермес уже успел рассказать ему об осложнившихся в последнее время отношениях с Джулией и о том, что его лекции в Колумбийском университете стали хорошим предлогом, чтобы дать ей время на размышление.
– Опять, – вздохнул Гермес.
– Ничего, все наладится, – успокоил его Хайни. – Забудь на время о ней. Сейчас придем к моей приятельнице, она, кстати, довольно известная художница, выпьем, потанцуем с хорошенькими женщинами… Вот увидишь, настроение сразу улучшится.
– Я боюсь потерять Джулию, – признался Гермес, – боюсь, что кто-нибудь уведет ее от меня.
– Я думал, что ты современный мужчина, ученый, а ты ведешь себя как Отелло.
– Ведь может случиться, что я надоел ей, и она нашла себе другого? – Гермес имел в виду Вассалли, про которого говорила ему Марта.
– Такое, конечно, в жизни случается, не ты первый, не ты последний, – спокойно ответил американец. – Но, по-моему, дело в тебе, а не в ней. Ты ревнив, как черт, а это только осложняет жизнь. Возьми нас. Джудит молода, привлекательна, у нее много друзей, и она часто ходит куда-то без меня. Я не только не ревную ее и не подозреваю в изменах, а доверяю все больше и больше. Знаешь, я не настолько самоуверен, чтобы считать, будто могу заменить ей всех и вся.
– Ты советуешь мне вести себя так же с Джулией?
– Я ничего тебе не советую, просто рассказываю про нас. Нельзя переносить чужой опыт на свою жизнь, каждый человек должен сам построить отношения с любимыми, исходя из собственных обстоятельств.
Резкий порыв ветра закружил в воздухе первые снежинки, но Гермес не чувствовал холода. Его лицо горело, как при лихорадке.
– Глупость, конечно, но я почему-то жду, что она приедет сюда, – признался он приятелю.
– Перестань себя изводить. Если тебе совсем невмоготу, слетай завтра сам в Милан, а пока расслабься. – С этими словами он открыл перед Гермесом дверь, и они вошли в холл.
Праздник проходил на третьем этаже, оттуда слышались ритмы ламбады, взрывы хохота, громкие голоса. Гермес пожалел, что пришел, но было уже поздно: они входили в квартиру, где веселье шло полным ходом. Гермес сразу попал в гущу пестрой толпы гостей, которые, несмотря на тесноту и шум, чувствовали себя очень непринужденно.
– Профессор Корсини! – раздался нежный, как звон колокольчика, женский голос, и Гермес удивленно обернулся.
Перед ним стояла молодая улыбающаяся девушка, и он пытался вспомнить, где и когда видел это чистое лицо с удивительно красивой матовой кожей и изящным вздернутым носиком, это богатство пламенеющих рыжих волос, эту точеную фигуру.
– Я Валентина, – подсказала девушка, – Валентина Ригетти. Вспомнили?
Гермес вспомнил. Она работала в его клинике, занималась хирургической дерматологией.
– Как же, как же, – галантно целуя ей руку, сказал он. – Вы специализируетесь по коррегирующей хирургии.
– Вот уж никак не ожидала встретить вас на таком богемном сборище, – шутливо заметила она, подавая ему бокал с белым игристым вином.
Он посмотрел на нее с любопытством. В клинике доктор Ригетти производила совсем другое впечатление.
– Я знаю, о чем вы подумали, – засмеялась она. – В клинике я хожу в очках и волосы прячу под шапочку. Это мой, так сказать, профессиональный имидж. Но когда я не на работе, то меняю очки на контактные линзы, надеваю туфли на высоких каблуках и распускаю волосы.
– Вы очаровательны, – сказал Гермес.
– Что?
Вокруг шум был несусветный, и она не расслышала.
– Я сказал, что вы самая очаровательная из всех дерматологов. Кстати, нельзя ли найти местечко потише? Здесь просто невозможно разговаривать.
– Пойдемте, – сказала Валентина и повела его через толпу танцующих.
Гермес заметил своего приятеля в обнимку с какой-то негритянкой. Тот хитро ему подмигнул.
По узкой винтовой лестнице они поднялись в мансарду со стеклянным потолком. Здесь было холодно, зато тихо.
– Вы знаете, профессор, в Нью-Йорке звезды почему-то ближе, чем в Милане. Кажется, что их можно достать рукой.
– Как вы очутились в Нью-Йорке? – не поддержав романтическую тему, спросил в свою очередь Гермес.
– Конгресс косметологов, – ответила она, – а точнее – повод немного развлечься. А вы здесь какими судьбами?
– Лекции в Колумбийском университете. Знаете, когда вы со мной поздоровались, я уже собирался улизнуть с этого безумного праздника.
– Я рада, что вы остались, – просто сказала она.
Гермес улыбнулся и положил руку ей на плечо. Потом нежно погладил по щеке.
– Пойду принесу чего-нибудь выпить, – сказал он и неожиданно добавил уже на «ты»: – Жди меня и никуда отсюда не уходи.
Он спустился в шумную квартиру, пробрался между танцующими парами и вышел на улицу. Поймав такси, назвал свою гостиницу.
Ему представился случай отвлечься от тяжелых мыслей: молодая красивая женщина проявила к нему явную благосклонность. Но чем больше он хотел забыться, тем нестерпимее становилась тоска по Джулии. Она была нужна ему как воздух.
Когда Гермес поднялся к себе, на телефонном аппарате пульсировал красный огонек.
– Есть для меня сообщения? – спросил он телефонистку.
– Вам звонят, включаю линию.
– Джулия! – нетерпеливо крикнул он в трубку.
– Нет, это я, Марта, – раздалось знакомое воркование.
– Что ты еще хочешь? – почти грубо воскликнул Гермес.
– Всего-навсего выразить тебе свое искреннее сочувствие.
