Жестокии развод - Ария Тес
Я все понимаю.
Мне хочется проследить, чтобы у Олега все было хорошо, но я понимаю…
– Все будет хорошо, – тихо шепчу ему перед кабинетом, Олег доверительно смотрит мне в глаза.
– Я знаю, не волнуйся.
– Да, мам. Не волнуйся. Я буду рядом, – Артем бодряще кивает мне, и на сердце становится чуть спокойней.
Я с благодарностью сжимаю его руку, дарю улыбку, а потом снова смотрю на Олега. Обнимаю его. Он отвечает, больше не боится и не закрывается. Он принимает меня.
Так у меня на душе становится легче.
Потом я обнимаю старшего сына и шепчу ему на ушко:
– Я тебя очень люблю, спасибо большое.
Он слегка мотает головой.
– Мне самому по кайфу.
Киваю.
Это правда. Они очень круто срослись с Олегом, и, возможно, поначалу Артем проявил лояльность из-за меня, теперь это уже совсем не так. Он делает это и ради Олега тоже. Кажется, у этого мальчишки нет ни одного шанса оставить кого-то равнодушным, а значит, мне действительно не за что переживать.
Все будет хорошо.
Со спокойной душой я забираю книги, а потом покидаю школу. Точнее, почти…у самого выхода чувствую взгляд в спину, а когда оборачиваюсь -- вижу Артура. Он стоит у стены, прижавшись к ней плечом, сверлит меня глазами, прожигая в коже дыры.
Я ему слабо улыбаюсь, делаю маленький шаг, который сразу же воспринимается в штыки. Артур закатывает глаза, щелкает языком, отрывается от своего места и уходит, растолкав толпу руками.
Это больно.
Ненависть собственного ребенка – это всегда больно, но что я могу? Это раньше ты можешь взять своего мальчика за руку и увести туда, куда считаешь правильным его вести. Все давно изменилось. Артур – взрослый мужчина, с которым уже нельзя, как раньше. Единственное остается…надеяться, что он сам захочет «как раньше»…
26. Поиграем? Галя
Когда я захожу домой, Иван встречает меня у порога. Не нужно быть гением или очень наблюдательным человеком, чтобы понять и сразу же увидеть, как сильно он волнуется.
– Ну…как все прошло? – спрашивает, я прячу легкую улыбку и киваю, закрыв за собой дверь.
– Хорошо. Олег очень понравился директрисе, мы взяли учебники, – чуть приподнимаю пакет, который, правда, сразу же пропадает из моих рук.
По телу идет приятная рябь. Черт, а к такой заботе легко привыкнуть…ах, о чем это я? Присаживаюсь на край пуфика, чтобы снять свои сапоги.
– Олег уже пару раз написал мне, уверил, что все нормально. Ему нравится.
Иван буквально ощутимо выдыхает, потом улыбается и кивает.
– Это хорошо.
– Да…хорошо.
– Почему ты тогда такая расстроенная?
Мне снова непривычно. Бросаю взгляд на мужчину, но сразу же его прячу: я настолько очевидна? Наверно. Хотя с другой стороны, Толя бы все равно не заметил. Точнее, скорее всего, он бы не придал значения моему состоянию, разве что оно дошло бы сразу до максимума. То есть до слез. Исключительно в этом случае, мой благоверный спросил бы, что случилось.
Вздыхаю и откидываюсь на стену, а потом прикрываю глаза. И могла бы сказать, что ничего не случилось – так? Легко. Легче не придумаешь просто! Соврать в таком – это тебе не ракету построить. Но…Иван был со мной честен…каждую секунду нашего знакомства, боже! Каждую! Хочу ли я вводить «моду» скрывать что-то? Нет. Мне кажется, что эти отношения особенные именно из-за того, что в них нет тайн. Как бы это ни звучало…и даже если вспомнить, что у нас нет никаких отношений вообще…это неважно. Пусть то, что у нас будет, не будет испачкано в недомолвках, я этого совсем не хочу ведь…
– Я встретила сына.
Несколько мгновений звучит только тишина, а потом Иван аккуратно ставит пакет и делает шаг ко мне, присаживается рядом на корточки, чтобы словить мой взгляд. Я отвечаю. И он тихо спрашивает…
– Старшего?
– Угу. Он был…не очень рад этой встречи.
– Это не так.
– Так, поверь, – с губ срывается тихий смешок, – Он меня ненавидит. Не понимаю только за что? Наверно, за то, что я не такая, как эта девчонка и…
Иван не дает мне договорить. Его теплая ладонь опускается на мою и чуть ее сжимает, а меня током дергает так, что все нутро распадается на вибрации…
– Я уверен, что дело не в этом. Принято считать, что только у женщин внутри скрыто слишком много пересечений, а мужчины – это открытая книга. Это совсем не так, Галя. Мы тоже чувствуем не всегда очевидно, а иногда слишком много. Я уверен, что дело вообще не в тебе, просто…ему нужно время разобраться.
– Ты его никогда не видел, – напоминаю тихо, а Иван усмехается и жмет плечами.
– И что? Я тоже был подростком и в свое время чувствовал слишком много, чтобы сразу во всем этом разобраться. Дай ему время, хорошо? Уверен, оно ему сейчас очень нужно.
Внутри становится тепло. Взгляд у Вани…особенный. Глубокий, искренний. А главное – он точно делает это не из-за чувства долга или необходимости общаться со мной вот так, ведь именно от меня зависит его будущее. Он делает это, потому что хочет. Помочь. Мне.
Так непривычно…
Я на мгновение застываю. Разглядываю его лицо, искрящиеся глаза и мягкую улыбку.
Он так близко…
По телу снова идут мурашки, тепло. Щеки медленно краснеют…
МЫ СЛИШКОМ БЛИЗКО! И дыхание перебивает. У меня в голове сразу слишком много, и да, кажется, я понимаю, что такое «нужно время».
– Чем так вкусно пахнет? – беру это время совершенно глупо и нелепо, отведя взгляд в сторону.
А если честно, буквально отодрав его, когда вдруг становится слишком страшно от того, насколько мы внезапно становимся близко. И я говорю не про расстояние физическое, а то, что я ощущаю где-то под кожей…
Иван не давит на меня. Он принимает правила игры, усмехается и встает, неловко почесав затылок.
– Я начал готовить борщ на обед. Надеюсь, ты не против?
Медленно поднимаю на него глаза. Ладно, блинчики, но борщ? Это звучит совсем дико.
– Борщ?
– Да. Любишь?
Голос Ивана внезапно становится хриплым, а воздух вокруг нас накаляется. Сначала я не понимаю почему, хотя нутро уже ошпаривает. Только через пару мгновений до меня доходит неоднозначность позиции, в которой мы вдруг оказались. Он стоит передо мной, я сижу на диванчике, и я извиняюсь, конечно, но если сейчас я опущу глаза, то они
