Беззвучная нота - Нелия Аларкон

Часть меня не хочет зазнаваться и отворачиваться от «The Kings». Я прожила так долго из-за их постоянного наблюдения и паранойи.

Но другая часть меня хочет вернуть себе независимость.

И, кажется, я теряю контроль над собой в тот момент, когда Зейн смотрит мне в глаза и говорит:

— Согласен.

— Я хочу рискнуть, — киваю я.

Сол одобрительно улыбается, и мне становится интересно, насколько далеко я отошла от правильного пути.

* * *

ГЛАВА 35

Зейн

Меня все еще раздражает, что Грейс встретилась с Холлом одна и ничего мне не сказала.

Но я начинаю немного меньше раздражаться, когда с наступлением ночи она устает ходить взад-вперед и садится рядом со мной, словно мы и не поссорились в номере отеля.

Остатки гнева рассеиваются, когда она засыпает и ее голова падает мне на плечо, словно камень.

Я опускаюсь ниже в своем кресле, зная, что наша разница в росте заставит ее потянуть шею, если я не поправлю свое тело. Она вздыхает от удовольствия и тычется носом мне в плечо.

Черт, она слишком милая, чтобы на нее злиться.

Я улыбаюсь вопреки себе и бросаю взгляд на Финна, который тоже решил не возвращаться в свой номер в отеле. Он сидит в углу, притворяясь, что читает. Но я могу сказать, что он не сосредоточен, потому что он продолжает постукивать пальцами по бедру.

Я никогда не видел, чтобы мой брат ерзал. Я не думал, что он способен на нервную энергию.

— Эй, — кричу я ему, стараясь говорить не слишком громко, чтобы не разбудить Грейс.

Финн бросает на меня быстрый взгляд.

— Ты в порядке?

Он подходит к подносу с едой, к которому никто не прикасался, и берет бутылку воды.

— Просто интересно, почему Сол еще не вернулся.

— Сол может сам о себе позаботиться.

Это стало ясно сегодня вечером.

Мы все сумасшедшие. Все мы. Я, конечно, не святой. Вы не можете вырасти с таким богатым и знаменитым отцом, как Джарод Кросс, не заработав серьезных недостатков личности. В основном в форме невнимания к правилам, потому что они редко применяются.

Но Сол совершил большой скачок от инсценировки смерти к реальной попытке убийства — неважно, было ли это сделано просто для того, чтобы напугать Холла или нет.

Он рассказал нам каждую часть своих деяний как ни в чем не бывало. Даже ту часть, где он в темноте приставил нож к шее Холла и подумывал перерезать ему горло. Но он этого не сделал, что он специально подчеркнул, но я не думаю, что кто-то из нас был уверен в этом.

В конце концов, мы все как-то смирились с этим. Датч, казалось, смирился с новыми убийственными наклонностями Сола. Финн просто сохранял свое обычное пустое выражение лица.

Я единственный, кто испугался.

По крайней мере внешне.

Я заметил, как мой близнец отвел Сола в сторону и спросил его, не хотел бы он вернуться к терапии. Я ожидал, что ответ Сола будет «нет», но я горжусь Датчем за то, что он все равно попытался.

— Он должен был уже вернуться, — говорит Финн, посмотрев на часы.

— Ты беспокоишься о Соле или это что-то другое?

— Что еще это может быть?

Финн напрягается.

— Может быть, ты наконец пригласил Джинкс на свидание, а она сказала «нет»?

— Ты идиот, — говорит он немного слишком кратко.

Мой смех замирает в горле. Финн — это тот брат, который всегда держит все близко к сердцу. Датч — просто болтун по сравнению с ним. Но он явно ломается. У меня все время возникает чувство, что сейчас я нужен брату больше, чем когда-либо.

— Финн, какого черта, мужик?

Я понимаю, что говорю слишком громко, когда Грейс ёрзает на месте. Понизив голос, чтобы не потревожить жену, я добавляю:

— С тобой что-то происходит. — Его челюсть каменеет. — Перестань себя мучить и просто выплесни это.

— Не у всех есть возможность высказать все, что приходит им в голову, Зейн.

— Может, тебе стоит попробовать хоть раз. — Он молчит. Как чертов камень. — Я меняю тему. — Ты слышал? Папа объявил, что баллотируется на пост губернатора.

Дёрнув бровью, Финн плюхается в кресло.

— Я знаю.

— Он тебе звонил. Значит, он хочет нас видеть.

Грудь Финна расширяется от большого вдоха. Он смотрит в пол, словно весь мир у него на плечах.

— Финн?

Он поднимает взгляд, его волосы растрепаны, а глаза покраснели.

— Папа тебе что-то сказал?

Он качает головой и снова начинает дуться.

Я отказываюсь от разговора с братом и переключаю внимание на Грейс. Ее длинные ресницы и пухлые губы — словно картина, висящая в центре музея в Италии или Риме. Одно из тех эксклюзивных, тихих мест, куда мама таскала нас, когда мы были детьми.

Иногда, глядя на нее, я чувствую себя так, будто привязан к ракете, мчащейся в открытый космос. Как будто я вхожу в совершенно новый мир, который может затянуть меня в черную дыру, если я не буду осторожен. И все же риск того стоит, просто потому что я могу увидеть мир с более высокой, лучшей точки зрения.

— Тебе никогда не казалось, что все это напрасно? — тихо спрашивает Финн.

Мне казалось. Целую жизнь назад. Ничто из того, что я делал, ни музыка, ни секс, ни выпивка — не заставляло пустоту уйти.

Но потом я встретил Грейс.

Отрываюсь от прекрасной женщины на моем плече и сосредотачиваюсь на своем брате, который похож на веревку, которая с каждой секундой изнашивается. Скоро это будет всего лишь тонкая нить.

— Ты когда-нибудь задумывался, — сглатывает он, — что дело не в том, что лабиринт движется, а в том, что на самом деле из него нет выхода?

Я сажусь прямее, встревоженный. Грейс морщит лицо в знак протеста, но я не могу ее успокоить. Я никогда за свои восемнадцать лет жизни не слышал, чтобы мой брат так говорил.

— Финн… — шепчу я. Он смотрит на меня, его ноздри раздуваются. — … что сказал папа?

Финн шмыгает носом. Потирает затылок. Наклоняется вперед.

Прежде чем он успевает что-либо сказать, дверь распахивается.

Грейс резко просыпается.

Сол входит в комнату с мрачной улыбкой на лице.

Финн вскакивает на ноги с облегчением.

Грейс сонно моргает, а затем так же быстро переходит к действиям, когда замечает возвращение Сола.

Я встаю медленнее, зациклившись на том,