Любовь и Хоккей - Монти Джей

— Бишоп! Давно не виделись, где ты прятался? - Мой папа приветствует его с улыбкой, заключая в объятия. Худшей частью нашего разрыва было наблюдать, как мой отец теряет друга. Конечно, у него было много других, но они с Бишопом были близки.

— Просто был занят хоккеем, старина. Рад тебя видеть, - отвечает Бишоп, обнимая моего отца в ответ. Когда они отпускают друг друга, он кивает головой Нико в знак приветствия, а затем его взгляд падает на меня. Я ненавижу то, как он смотрит на меня.

Его глаза обладают рентгеновским зрением. Я была уверен в этом. То, как он мог видеть прямо мою душу. Бишоп посмотрел на меня так, словно увидел меня голой. И не только физически. Обнаженной от всех моих стен, от всех моих секретов ─ он видел только меня.

Мы стояли и смотрели друг на друга. В том, как мы смотрели друг на друга, было так много истории. Мы были постоянным электрическим током, он никогда не исчезал. Я никогда не переставала любить Бишопа. Мне просто нужно было перестать ждать.

Кто-то прочистил горло, и я услышала голос Престона.

— Извините, я не помню, чтобы мы встречались. Я Престон. - Он протягивает Бишопу руку, а другой надежно обхватывает меня за талию. Мои щеки горят, и я слегка наклоняю голову.

Я делаю глубокий вдох, произнося про себя безмолвную молитву.

Господи, после этого я сразу же пойду в церковь, если ты сделаешь это безболезненно.

Там они и были. Мое солнце и моя луна. Это было мое лунное затмение. Солнце, Луна и земля выстроились в идеальную линию. Я была зажата между двумя небесными существами, которые обладали собственной силой. Мы были битвой в небе, которую могла видеть только я.

Когда я смотрела на этих двоих, я поняла больше, чем когда-либо прежде, что луна была просто отражением солнечного света.

Престон прятался в темноте, окруженный миллионами звезд. Он был чем-то таким, чего я никогда бы не заметила, если бы солнце не смотрело в его сторону. Там он стоял со своими темно-каштановыми волосами и обсидиановыми глазами. Уравновешенный, чистый, собранный, совершенный.

И там был Бишоп. Солнце. Такой чертовски яркий. Даже когда вы не хотели смотреть на него, вы все равно видели его, потому что он сиял. Его золотистые локоны были растрепаны, костюм не был свежевыглажен, а на подбородке виднелась пятичасовая щетина. Беспорядочный, дикий, свободный, совершенный.

Бишоп хватает его за руку немного грубее, чем следовало бы, встряхивает ее вверх-вниз улыбкой на лице. 

— Бишоп Маверик, я, - он быстро переводит взгляд на меня, — Близкий друг.

Я прикусываю язык, наблюдая, как этот фильм ужасов разворачивается перед моими глазами. Нико и мой отец просто стоят и смотрят, как будто это обычное явление, в то время как у меня психический срыв.

— Бишоп? Я не думаю, что Валор упоминала о вас раньше. Тем не менее, приятно познакомиться с вами. Я парень Валор. - Его хватка на моей талии усиливается.

Престон - король пассивно-агрессивных комментариев. Я много раз наблюдала за ним в действии и могу заверить вас, что он унаследовал это от своего отца.

Они перестают пожимать друг другу руки, и Бишоп улыбается. Это злая усмешка, которая говорит мне, что он думает сказать что-то неуместное.

— Парень? Черт, чувак. Я думал, ты гребаный дизайнер этого мероприятия! Костюм сбил меня с толку. Я даже не знал, что они шьют одежду такого цвета для мужчин. В таком случае, приятно с вами познакомиться.

У меня отвисает челюсть, и я слышу, как Нико выплевывает немного своего напитка. Мой отец кашляет, скрывая смех, и похлопывает Нико по спине, когда тот кашляет. Я все еще стою там, как рыба, вытащенная из воды.

Бишоп сошел с ума, черт возьми.

Лицо Престона меняется так быстро, что можно подумать, что в комнату вошел другой человек. Его хватка на моей талии движется в болезненном направлении. Он пытается пометить свою территорию, в то время как Бишоп лает на него, как бешеная собака.

Я наблюдаю, как Престон натягивает улыбку и фальшивый смех. 

— Не беспокойся. Валор настояла, чтобы я его надел. Это ее любимый. Она помогла мне выбрать его сегодня утром. Это заняло у нее несколько часов в моей квартире. Я думал, она никогда его не выберет. Разве это не так, малышка?

Челюсть Бишопа напрягается, вена на его шее выступает еще сильнее. То, как он произносит "часы", намекает на то, что у нас был секс. Когда он знает чертовски хорошо, что не продержится дольше двадцати минут. Я ненавижу это прозвище, малышка. Мой отец называет меня так, а не мой парень. Престон знает это. Я собираюсь сказать что-нибудь, чтобы предотвратить это соревнование по писанию, но я слишком медлительна.

— Я слишком хорошо знаю, сколько времени требуется Вэлли, чтобы окончательно принять решение. Она самая нерешительная женщина, которую я когда-либо встречал.

Я никогда раньше не видела Престона сердитым. Конечно, у нас бывали небольшие ссоры, но он всегда очень быстро меня уговаривал. Дело никогда не доходило до того, что мы злились. Эта его версия была чем-то таким, чего я никогда не видела. Если бы взглядом можно было убивать, Бишопа бы порубили на мелкие кусочки и бросили в реку.

— Долина (игра слов, Бишоп называет ее Vallie, а Престон сказал Valley, что переводится как долина/впадина)? Как река, которая течет между горами? Не думаю, что я слышал это раньше. - Престон громко смеется, и мое сердце немного разрывается. Нет, не так, как в такой долине.

Бишоп хихикает. 

— Нет, это я, - он кивает головой в мою сторону, - И она, что-то вроде этого. Разве это не так? - говорит он мне, но не сводит глаз с Престона.

Мой отец смотрит на обоих мужчин в замешательстве. Наступает молчание. они просто стоят и смотрят друг на друга.  Устраивают воображаемый конкурс по измерению члена. В этом гребаном пространстве слишком много тестостерона.

— Кто-нибудь пробовал свинину в панировке? У них есть такой медово-горчичный соус для макания, он очень вкусный. - Голос Нико пытается снять напряжение, но это только делает ситуацию еще более неловкой.

Если бы я могла исчезнуть, я бы это сделала.

Я прочищаю горло, отступая с пути альфа-псов номер один и два. 

— Я иду в туалет. Сейчас вернусь.

Я не утруждаю себя выслушиванием ответа. Я просто иду в сторону уборной.  Хочу спрятаться там до конца вечера.

Как только я добираюсь до женского туалета, проскальзываю внутрь. Я оглядываюсь в поисках других людей, проверяю кабинки. Когда я знаю, что одна, снимаю каблуки. Да, я знаю, что нахожусь в общественном туалете и там есть микробы, но в данный момент мне на это наплевать. Это не значит, что в ближайшее время я буду сосать свои ноги.

У меня болят ноги, а голова раскалывается от слишком большого количества эмоций. Вздыхаю, когда они свободны, кладу ладони на