В погоне за местью - KiraRus
Стефан Фальк всегда был несгибаемым, твердым, непоколебимым и бесстрастным. Какой шок настиг меня в тот день, когда отец, согласившись на условия бандитов, сел на колени и стал умолять отпустить меня. Холодный взгляд Стефана Фалька — грозы правосудия — при этих словах навсегда застыл перед моими глазами.
«НЕТ! ОТЕЦ! НЕ НАДО!» — крикнул я тогда.
В тот же момент мою голову пронзила боль. Разум помутился, а перед глазами все поплыло. Но даже сквозь туманную пелену я видел, как отец рванул ко мне, но его тело тут же изрешетило десятками пуль. Всеми силами я пытался вырваться. Пытался хоть что-то сделать, чтобы поток пуль прекратился. Я дергал ногами, махал руками, кричал так, что горло раздирало в клочья. Но меня держали крепко, не давая вырваться к отцу и спасти его, закрыть от пуль.
Его тело медленно упало на землю лицом вниз как в замедленной съемке. Только когда лужа крови стала растекаться по полу я смог на мгновение вырваться, но меня схватили, развернули к себе лицом и пырнули в живот острым холодным ножом. Я очень хорошо запомнил лицо того подонка. И когда отыскал его, с наслаждением наблюдал за тем, оно исказилось от страха перед смертью от моей пули.
Но чувство беспомощности не сравнимо с чувством вины. До сих пор оно терзало меня. До сих пор я не смог простить себя. Чувство вины сдавливало мою грудную клетку каждый день. Перекрывало кислород. Я готов был лично вырвать себе сердце, только бы перестать ощущать ноющую боль.
Я всегда задавался вопросом: «Почему я остался жив?». Умереть должен был я, а не мой отец. Я был виновным в срыве операции. Но почему-то именно я остался на этой земле, отданный на растерзание своей совести.
Когда я очнулся в больничной палате, мама спала в кресле возле моей кровати, полностью лишившись сил. Ее глаза были воспаленными и опухшими. Даже во сне она страдала, это отражалось на ее лице. В тот момент я не смог сдержаться и бесшумно разрыдался. Если бы не запищал прибор, что отслеживал мой пульс, никто бы не узнал о моих слезах.
Вот и сейчас, глядя на Рейчел, что лежала на кровати подключенная к тому же прибору, я испытываю схожие чувства. Показатели на кардиомониторе успокаивали меня. Они были стабильными и не вызывали опасений. Ритм ее пульса был спокойным и равномерным.
Я посмотрел на изможденное лицо Рейчел. Она будто просто спала. И если бы не бледность, впалые щеки и синяки под глазами, то сомнений в этом бы не было.
До чего упрямая девушка…
Когда она предстала перед нами с поднятым пистолетом и открывшейся раной, из моих легких испарился весь воздух. Несколько часов ада, что нам пришлось пережить, чтобы вытащить ее из проклятого храма и вернуть с того света, мгновенно обесценились.
Снова в моей голове всплыли эпизоды перестрелки. Пришлось долго сидеть в укрытии, а чуть позже наблюдать, как убивают важного для тебя человека… Что может быть ужаснее? Эпизоды прошлого возвращались ко мне каждый раз, когда я закрывал глаза.
Сколько раз я порывался вмешаться, но Сатио и Катерина держали меня, выжидая лучшего момента. И одна их попытка остановить меня обернулось для нас провалом. Мы втроем упали и запутались в ветках.
Я смог вырвать руку из кустарника и выстрелил. Пуля попала в голову старшего брата. После прятаться или выжидать не было смысла. Я выстрелил еще раз и с трудом выбежал из укрытия. В этот раз я промазал. Пуля попала в ствол дерева, а не в череп этого ублюдка Уильяма Альтмана. Пока я вел перестрелку, Сати и Кэт помогали Рейчел.
— Я забираю брата, а вы можете забирать эту суку! Она все равно не жилец с такой раной!
Мы согласились.
События, что последовали после я помню обрывками. Рев двигателя автомобиля, несущегося по горному серпантину. Сатио был отличным дрифтером. Он отлично вписывался в каждый крутой поворот. Тяжелые харкающие вздохи Рейчел отвлекали меня от дороги. Мне не забыть трясущиеся руки, что были измазаны ее кровью. Я долго не мог избавиться от чувства, что ее кровь все еще на моих руках.
Сколько было крови. С лица Рейчел быстро сходила краска. Катерина всеми силами пыталась поддерживать ее в сознании. Но я видел, что Рейчел уже не реагировала на нас.
Самыми томительными были часы ожидания во время операции. Мама Сатио несколько часов с бригадой личных врачей Штейна пытались спасти мою Ламмет. Сидя под дверью я прислушивался к звукам медицинского оборудования. Я считал каждый сигнал, передающий сердцебиение Рейчел. Я будто погрузился в транс, пока меня не оглушил протяжный звон. Сердце остановилось. Помню, как вскочил с пола и ворвался в комнату вопреки всем протестам и попыткам меня остановить. Картину, что предстала перед глазами, мне не забыть никогда. Окровавленное и безжизненное тело Рейчел. Измазанные в крови доктора. Орущий слух кардиомонитор никак не хотел возвращать размеренные сигналы. Он просто беспрерывно пищал.
Шок заставил мое тело онеметь. Перед глазами мелькали Сатио и какой-то громила. Они выпихнули меня из комнаты под возмущенные крики миссис Симидзу.
Еще несколько минут невыносимой тревоги, и мы услышали вернувшийся пульс Ламмет.
Несколько дней я не спал и проводил все время возле кровати Рейчел, проверяя ее дыхание и всматриваясь в кардиомонитор. Монотонные сигналы успокаивали меня, и иногда я проваливался в дремоту. Несколько дней я провел в бреду от тревоги и страха, молясь Богу, чтобы эта девушка выжила. Только когда мать Сати убедилась, что жизни Рейчел больше ничего не угрожает, я смог немного отдохнуть, чем вызвал облегчение у всех собравшихся под этой крышей людей.
И сейчас мы снова вернулись к началу. Я придвинулся ближе к кровати и взял теплую руку Рейчел.
— Борись, Митт Ламмет. Не смей сдаваться, — шептал я. — Ты должна бороться.
Стараясь не задет иголку от капельницы, я поднес ее руку к губам и оставил нежный поцелуй.
Теплая…
Я прислонился щекой и закрыл глаза.
— Рейчел, — позвал я ее, но ответа не получил. — Ламмет. Я вытащу тебя из тьмы. Только позволь… Только не отталкивай.
Я закрыл глаза и тяжело выдохнул.
— Мама сказала, что все будет хорошо, только ей нужно соблюдать постельный режим, а не рваться с оружием в новые передряги, — попытался успокоить меня напарник.
