Эффект Грэхема - Эль Кеннеди
Как-нибудь в другой раз я планирую провести часы, играя с ней, дразня ее, но сейчас на это нет времени, и внезапно единственное, чего я хочу, — заставить ее кончить сильно и быстро.
— Отпусти, — шепчу я ей на ухо, прежде чем провести языком по нежным связкам ее шеи. — Дай мне почувствовать, как ты сжимаешь мои пальцы, когда кончаешь.
Из ее горла вырывается крик, полный страсти, когда она делает то, о чем я прошу. Отдается оргазму. Отдается мне.
Я улыбаюсь, наблюдая, как она содрогается от удовольствия, ее дыхание вырывается среди клубов пара. Она прижимается губами к моей груди, мягко покусывая кожу и заставляя дергаться от желания. Мои пальцы продолжают двигаться внутри нее, но теперь медленнее. Ее клитор набух под моей ладонью, а киска скользкая от оргазма.
Между тем, у меня такой болезненный стояк, что я удивляюсь, как могу оставаться в вертикальном положении. Что сильная эрекция в моих трусах не опрокидывает меня за грань прямо сейчас.
— Эй, тут кто-то есть? — внезапно раздается растерянный мужской голос.
Мы отпрыгиваем друг от друга.
— Уборка, — зовет тот же голос.
Грудь Джиджи вздымается от очередного глубокого вдоха.
— Да, извините, я уже заканчиваю, — отзывается она. — У меня есть разрешение от владельца здания находиться здесь в нерабочее время. Я скоро выйду.
— О, хорошо, — говорит уборщик, но звучит все еще растерянно. — Я начну с детских раздевалок. Извините, что прервал.
Я все еще возбужден, но момент упущен. Джиджи в бешенстве хватает полотенца, которые я повесил возле кабинки, и швыряет одно в меня.
— Блядь, — бормочет она себе под нос. — Это так неловко.
— Он не знал, что ты здесь не одна. Все нормально.
Мы вытираемся полотенцами и спешим в главную комнату, чтобы одеться. Моя эрекция не спала, ни на дюйм. Ее губы кривятся в усмешке, когда она замечает, что я пытаюсь натянуть джинсы поверх этого.
— Проблемы, король выпускного?
Я вздыхаю.
Она убирает волосы в небрежный пучок и некоторое время смотрит на меня. Наконец она заговаривает.
— На эти выходные я собираюсь домой. Выезжаю завтра утром. — Она делает паузу. — Вернусь в воскресенье днем.
— Моих соседей тоже не будет все выходные. У них какой-то концерт в Бостоне, и Шейн сказал, что их не будет дома до поздней ночи воскресенья. Так что дом будет в моем распоряжении.
Ее взгляд опускается к заметной выпуклости на моих джинсах, затем скользит обратно вверх.
— Это твой способ попросить меня прийти в воскресенье?
— Нет. — Я пожимаю плечами. — Приходи в воскресенье. Вот — это мой способ.
Уголки ее рта приподнимаются в улыбке.
— Хорошо. — Она встречает мой вопросительный взгляд. — Я буду.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
ДЖИДЖИ
Не слишком увлекайтесь
— Мне жаль, Генри. Это была просто интрижка. — Британский ведущий окидывает взглядом оставшиеся пары в купальниках, стратегически расположившихся на плетеной пляжной мебели. — Остальные из вас все еще на пути к вечности. Спокойной ночи.
— Срань господня, это было потрясающе. — Уайатт разинул рот. — Этот шотландский чувак серьезно только что ворвался на виллу и разлучил Аннабет и Генри.
Сегодня субботний вечер, и моя семья собралась в большой комнате нашего дома в Бруклине. Ну, технически это просто гостиная, но, сколько я себя помню, ее называли — большой комнатой. Вероятно, из-за высоких потолков и окон во всю стену. Это моя любимая комната в доме. Мне нравятся встроенные книжные шкафы и супер удобные секционные диваны, окружающие огромный каменный камин. Комната выходит на одну из многочисленных террас имения, с видом на основную часть обширного двора, где расположены бассейн и беседка.
На другом конце дивана мама щелкает пультом, чтобы включить следующую серию, в то время как папа засовывает в рот пригоршню попкорна.
— Я болею за Мака и Саманту, — говорит он, пережевывая.
— Серьезно? — Требую я. — Мак такой придурок. Все, что он делает, — это критикует ее гардероб.
— Он всего лишь следует ее примеру, — говорит папа в защиту Мака. — Она постоянно жалуется на его внешность. Сказала ему, что у него маленькие уши, и бедняга подумывает об операции.
— Эти двое слишком ядовиты, — возражаю я. — Я в команде Кэма и Эбби.
— Кэм! — упирается папа. — Да ладно, Стэн. Он использует слишком много масла для загара.
— Так и есть, — соглашается Уайатт. — Похоже, он выполз из-под взрыва на фабрике детского масла.
Мама воет от смеха.
— Я одержима этим каналом, — говорю я всем.
— Чувиха. То же самое. — Уайатт крадет последний попкорн из моей миски. Свой собственный он проглотил через пять секунд после того, как мама протянула ему миску.
— Правда? — Подозрительно спрашиваю я. — Или ты смеешься надо мной?
— Нет, мне нравится. “Вкусовые угодники”? Гениально.
Мама согласно кивает.
— Я люблю этих милых маленьких судей. Этот ребенок, которому никогда не нравилось ни одно блюдо конкурсантов, просто умора.
— То, как этот маленький засранец морщит нос, — восхищенно соглашается Уайатт. — Обожаю.
Бержерон внезапно спрыгивает со своей собачьей лежанки и неуклюже бредет к одной из французских дверей, где останавливается и скулит.
— Пока не включай следующую серию, — говорю я маме. — Берги нужно выйти.
— Я его выпущу. — Уайатт тяжело поднимается с дивана. Пока у нас перерыв, я ныряю на кухню и засовываю в микроволновку еще одну упаковку попкорна. Пока я жду его, заходит папа и обнимает меня.
— Я так рад, что ты дома, Стэн.
Я кладу голову на его широкое плечо.
— Я тоже. Мне это нужно было.
Последние несколько дней были... напряженными. Но я не планирую посвящать в это своего отца. Что бы ни происходило между мной и Люком Райдером, это останется между мной и Люком Райдером. По крайней мере, на данный момент. Кроме того, даже если бы я могла в этом разобраться, ни одна дочь не захочет небрежно сообщать своему отцу, что завтра вечером планирует заняться с сексом.
Если я вообще пойду на это.
После того, что произошло между нами в душе, я немного боюсь доводить дело до конца. Потому что голос в моей голове, тот, который недавно ехидничал — что это не
