С любовью, сволочь (СИ) - Татьяна Рябинина
— Ну пойдем, девочка Маша, — вздохнула Варвара и повела в кабинет. — Только учти, я тетка злая, пациентки меня боятся. И тебя буду гонять нещадно.
И правда, гонять начала с первых дней, драконя за малейшую оплошность. Но объясняла и показывала все так, что само впечатывалось в мозг. Уже на второй день я дрожащими руками брала обычные мазки у тетки, сжавшейся в кресле от страха. А на третий осваивала уже более сложную манипуляцию — биопсию на цитологию. В те дни, когда Варвара принимала в другой клинике, все это предстояло делать мне. И еще всякие лечебные процедуры.
— Будешь подтверждать квалификацию через пять лет, возьмешь дополнительно ультразвук, — заявила она. — Гинеколог без узи — это хрен собачий.
В общем, днем времени, чтобы грызть себя, не хватало. Зато по вечерам… Мысли о Севке я снова убрала в самый дальний ящик — это было слишком больно. Думала о Косте. Жалость? Ну что ж… говорят, и из этого может вырасти любовь. «Она его за муки полюбила» — и все такое.
В реанимации он провел больше месяца. Бывали дни, когда все становилось так плохо, что я теряла надежду. Но потом вдруг произошел перелом. В конце сентября его перевели из реанимации в отделение, а в середине октября выписали. И вот сейчас я забирала его домой, выпросив в клинике один день за свой счет.
После обеда Костя прилег — мы приехали к нему. Накануне я привезла кое-какие свои вещи, чтобы побыть с ним, пока не пойдет на поправку, убрала квартиру, наготовила еды.
Костя позвал меня, когда я мыла посуду. Он лежал в спальне на кровати под пледом и смотрел в потолок. Я вошла, села рядом.
— Скажи… — он снова закашлялся. — Скажи, Маш… Ты ведь меня не любишь, правда?
— Костя… — внутри все оборвалось.
— Не надо, Маша. Просто скажи.
Я молчала. Сказать «не люблю» не поворачивался язык. Соврать — тем более.
— Ладно, не мучайся, — усмехнулся он с горечью. — Я и так знаю, что нет. Обычная ошибка — думать, будто твоей любви хватит на двоих. Вот только когда одной ногой уже там, на все начинаешь смотреть по-другому. Прости, Маш, но я этого больше не хочу. Не хочу чего-то ждать, надеяться на какие-то перемены. Давай… расстанемся.
Проглотив комок в горле, я взяла его за руку. Было одновременно тяжело — и… легко. Странная такая легкость. Как будто к ногам привязаны гири, а тело рвется в небо. Только что ему там делать — в небе? Смотреть с высоты птичьего полета на руины былой любви?
— Прости меня, Костя. Я думала, что… смогу. Смогу полюбить тебя. Но…
— Дело во мне?
— Нет, — я покачала головой. — Во мне. Не знаю, смогу ли я вообще кого-то полюбить.
— Почему? — повернувшись, он посмотрел на меня. — Ты еще совсем молоденькая девочка. Все впереди. Найдешь кого-нибудь. Сможешь.
— Не знаю… Я любила одного парня, очень сильно. Но мы расстались. Он уехал учиться. За границу.
— И что?
— Ничего. Он женился. Но это уже неважно. Хорошо, Костя, если ты хочешь, давай расстанемся. Но сейчас я побуду с тобой. Пока тебе не станет лучше. Просто как… медсестра.
— Нет, Маша, — он сжал мою руку и отпустил. — Спасибо, но нет. Так мне будет тяжелее. Лучше сразу.
Я поцеловала его и встала.
— Только обещай, что позвонишь, если вдруг станет хуже. Или что-то понадобится.
— Хорошо, — кивнул он, и я поняла, что не позвонит. Даже если будет умирать.
Приехав домой, я легла на диван и долго плакала в подушку. Ощущение одновременной тяжести и легкости не уходило, наоборот, стало только сильнее. Они не смешивались, не вытесняли друг друга, а существовали рядом.
— Ну вот и все, Маша, вот и все, — сказала я вслух и испугалась своего голоса. — Надо просто перешагнуть и идти дальше. Не в первый раз. Но хорошо бы в последний.
Дотянувшись до телефона, я открыла Контакт и удалила свою страницу. Но перед этим — твою мать, да что за мазохизм⁈ — зашла на Севкину, которая не обновлялась уже больше года. А оттуда на страницу его Эльвиры. И долго смотрела на свадебную фотографию с подписью: «I’m really Mrs now!»
Сева
июль 2021 года
Еще один год провалился в никуда.
Я дважды переболел ковидом, к счастью, сравнительно легко. Однако заметил, что стал быстрее уставать, а глазам, не выдержавшим издевательств, потребовались очки. Иногда случались какие-то интеллектуальные провалы: сидел и тупо пялился в монитор, пытаясь сообразить, что делать, хотя раньше писал коды так же легко, как список покупок. А еще неожиданно потемнели волосы. Я сменил прическу, отпустил какое-то нелепое подобие бороды, и знакомые перестали меня узнавать.
Мы по-прежнему работали на удаленке — даже когда ограничения начали потихоньку снимать. Руководство решило, что так мы не отвлекаемся на болтовню и походы к кофемашине. Меня это устраивало: за последние годы моя социофобия перешла на качественно новый уровень, а пандемия служила отличным оправданием для подобной замкнутости. По вечерам все так же выбирался на пробежку, а по ночам стал ходить в тренажерку в подвале соседнего дома: обычно в это время там никого не было.
Общался я в основном с Диего и Элькой, да и то больше виртуально. Не только из-за ковида. У них родилась двойня: мальчик и девочка, и дом превратился в сумасшедший дом.
«Бро, ты стал много зарабатывать? — не удержался я от зубоскальства. — Или разучился надевать chubasquero?»
«Нет, я просто вдруг захотел детей, — спокойно ответил Диего. — От Элли».
Впрочем, материально он от этого только выиграл. Его дед, узнав о предстоящем прибавлении в семействе, обезумел от счастья, и Диего как-то внезапно стал начальником отдела. Можно было позавидовать, но я порадовался.
Ко мне под дверь приблудился серый котенок, похожий на плюшевую игрушку. Я написал в домовой чат, но никто не откликнулся, пришлось забрать к себе. Квартирная хозяйка сначала устроила истерику, но потом сменила гнев на милость и
