Измена. Закрывая гештальты (СИ) - Шабанн Дора
Владимир Захаров «Лишь только солнце развеет печаль»
Когда до входа в бар осталось метров пять, у Глеба зазвонил телефон и, глядя на экран, он как-то помрачнел.
Осторожно тронула за рукав:
— Ты пока поговори, я быстро!
Оставив недовольно скривившегося Глеба Максимовича у порога, нырнула в привычный полумрак любимого заведения.
Сегодня суббота и пока еще достаточно рано, но чуть позже именно здесь одна малоизвестная, но прекрасная питерская группа будет играть шикарный кавер на наших с Фисой обожаемых «Битлов».
Да, давненько мы не выбирались сюда поорать песни, любимые с детства, особенно «Help!» и «Eight Days A Week».
Ностальгически хмыкнув, вспомнила, как еще до запрета на курение в общественных местах мы, тогда бездетные, возвращались домой за полночь веселые, счастливые и прокуренные насквозь, то есть до трусов. И обязательно мыли голову, иначе спать было невозможно. Эх, какое время было: голодное, злое, но сейчас ясно, что беспроблемное. И Марк, и Ромка отпускали нас без особых сложностей, так сходили с нами пару раз, оглохли от восторженных воплей на протяжении трех часов почти без перерыва и решили «доверять».
Вот такую, улыбающуюся своему прекрасному прошлому, меня и встретил у начала барной стойки одетый с иголочки и благоухающий хорошим селективным парфюмом Игорь.
И понеслось.
Стоило нам устроиться на высоких барных стульях, как мне тут же подали кофе по-ирландски. Кое-кто готовился, понятно.
А если бы я за рулем была?
— Ариша, как же ты прекрасна. Спряталась, моя нимфа. Ну, надеюсь, теперь это в прошлом?
Молча закатила глаза и осторожно попробовала кофе.
И ничем его не смутила. Обалдеть.
— Арина, чтобы ты там себе ни думала, но я же не совсем из ума выжил, поэтому поясню: это вопрос очень больших денег. Кроме того, что ты всем хороша, прекрасна, удивительна и до сих пор нравишься моим родителям, но у тебя ещё и дети есть. Когда мы поженимся и представим тебя моей родне, то через некоторое время, как сыр в масле будем кататься.
Вздрогнула от такой перспективы. В разрезе моей нынешней жизни в Новгороде все это звучало странно, и я бы даже сказала — устрашающе.
— Что за бред сумасшедшего?
Игорь взлохматил идеально уложенные волосы и нехотя пояснил:
— Мне к сорока пяти нужно обязательно быть женатым и иметь наследников.
Вот это поворот, как любит говорить Костя.
— Ничего не понимаю, но в любом случае мои дети никак не могут быть твоими наследниками, — выдохнула.
Хоть какая-то от Романа Николаевича польза, однако.
Но я, оказывается, еще не достигла дна Марианской впадины, да.
— Могут, Ариша. Мне нужно будет их всего лишь усыновить. С твоим бывшим вопрос мы решим.
Охренеть.
Нет, ну, охренеть же!
Меня кто-то спросил, а?
— Игорь, я ни в каких аферах и ни за какие деньги принимать участие не буду, а дети мои тем более.
Езус-Мария, ну что за бред?
И пока Игорь собирался с мыслями и достойными аргументами, на мои плечи легли горячие ладони и из-за моей спины позвучало резкое:
— Так, мужик, ты не понял? Отвалил. Дама занята окончательно и бесповоротно. Уходи, пока цел. С бывшим он вопрос решать собрался. Вот только с настоящим и будущим не выйдет.
В финале гневного высказывания меня разворачивают, и я с удовольствием обнимаю моего теперь уже постоянного спасителя и отличное успокоительное в одном лице.
— Арина! Это еще кто?
Холера ясна, Игорь, когда ты начал так тормозить?
— Ее будущий муж. Свали уже в туман, прекрати расстраивать Арину и злить меня. Результат тебе не понравится. Погоди чуть-чуть, милая.
Глеб, поцеловав меня в макушку, отстраняется и, прихватив Игоря за плечо, выводит наружу.
Пока переживаю, успеваю допить свой кофе и милейший бармен Володя ставит передо мной еще одну чашку:
— Давно вас не было, Арина, и Анфиса тоже не появляется.
— Ох, Володя, я в Новгород переехала, теперь выбраться редко удается.
— Да уж я понял. Рад за вас, конечно, но вы, пожалуйста, помните, что мы скучаем и по субботам ждем. Всегда.
— Ари, любимая, ну даже на минутку отвернуться невозможно, — нежный поцелуй в основание шеи прямо у места начала молнии платья. Как очень жирный намек.
— Глеб, — разворачиваюсь, спрыгиваю со стула, обнимаю его за талию и прячу нос в изгибе шеи. — Я тебе, конечно, очень благодарна. Но ты со своими заявлениями, конечно.
Горячие, сильные ладони гладят спину и плечи. Млею и таю, пока этот невероятный подарок судьбы оплачивает мой кофе, а после решительно увлекает меня на выход.
А выбравшись на свет божий, обнимает бережно, но крепко:
— Медовая, я тебя предупреждал, что ты моя и больше ничья? Я подожду, пока ты привыкнешь к этой мысли, но знай — я всегда буду рядом.
— Как-то ты меня этой бескомпромиссностью напрягаешь.
Мурчу и вожу носом от ключицы до уха.
Горячо выдыхает мне в макушку, притягивает к себе еще ближе, откровенно демонстрирует, как скучает:
— Просто позволь мне заботиться о тебе, беречь тебя, баловать, радовать, на руках носить, поддерживать во всех делах. Позволь мне любить тебя и охранять.
А финальный, ставящий точку в этой декларации, поцелуй — выше всех ожиданий, желаний, да он даже мечты превосходит.
И голова кружится, и ноги не держат, и сердце стучит в горле.
А этот невозможный, нежданный, невероятный мужчина легко подхватывает меня на руки и несет обратно в ресторан. К детям.
Когда мы, немного запыхавшиеся и взлохмаченные, с горящими глазами возвращаемся за стол к довольному семейству, то там уже подали десерт.
А свекор, наклонившись ко мне и кивнув на то, как Глеб обстоятельно рассказывает об успехах Кости его бабушке, шепнул:
— Ариша, детка, мне, конечно, грустно это говорить, но я понимаю, что против Глеба у Ромки, к сожалению, шансов нет. И это даже если не брать в расчёт вашу предыдущую историю и все Ромины косяки.
Печально улыбаюсь, потому что Николай Романович всегда был чудесным и понимающим. И помогал, и поддерживал.
Да, наверное, он был для моих детей лучшим из дедов, а для меня в большей степени отцом, чем мой собственный.
— Несмотря ни на какие изменения в моей жизни, вы всегда были, есть и, я верю, что будете, любимым дедушкой для Леры и Кости, а для меня тем самым человеком, к которому я могу обратиться за помощью.
— Конечно, Ариша. Всегда, — он возвращает мне улыбку.
Долги семейные и не очень, розданы и закрыты.
Можно возвращаться.
Домой?
Глава 61
Санкции, черные розы и тревожные звоночки
'На лицо ложится тень
От сомнений разных.
Для тебя я — будний день,
Для меня ты — праздник…'
Л. Дербенев «Тает снег»
Обратная дорога с сытыми, довольными детьми и получившим пару горячих поцелуев авансом, а поэтому загадочно улыбающимся Глебом, прошла мирно. Хотя дети меня все же удивили.
— Мам, я понимаю, что накосячил, но вот если бы была какая-то инструкция, ну, не знаю, на такой случай. Было бы проще сориентироваться.
Лера тут же ткнула его в бок и забурчала:
— Ты младенец? Чего тебе? Карточки с пояснениями: так делать можно, а так нет? Туда не ходи, сюда ходи? Телефон заряжай перед выходом и пауэр-банк с собой бери?
Кот помрачнел и задумался.
— Вот, в детстве были комиксы всякие, прикольные. Я из них много, чего запомнил, про то, что надо ключи от дома брать до того, как дверь захлопнешь, что окна закрывать надо, ну, газ и свет выключать тоже. Познавательно и полезно. Сейчас-то смешно, но вообще было удобно.
И тут меня посетил неожиданный вопрос:
— Скажи-ка мне, мое солнце, а как вы этого Бурого нашли?
— А, байкера, что ли?
— Именно. Все же лес, темно, связи нет.
Паника, дремавшая все это время где-то в районе сердца, вновь расправила крылья и прилично так меня накрыла. В висках застучало, дышать стало трудно.
