Мой друг - Оливия Лоран
С отчаянным шипением двигаюсь наружу, подвисая на влажных губах, обвивающих меня плотным кольцом. Жадный вдох. Снова толкаюсь на пол длины глубже. Запускаю пальцы ей в волосы и, придерживая затылок рукой, упираюсь в сжатое горло. Каждый оголенный нерв под кожей охватывает буйное пламя. Шумный выдох…
Ми перехватывает ладошкой основание ствола и отстраняет, пытаясь прочистить горло.
— Черт… Прости… — сокрушаясь, выпускаю руку из ее волос.
Ми вдруг оживляется, плотнее стискивая пальчики на члене. У меня разве что искры не летят из глаз. Виду не подаю, только веки дергает от напряжения. Геройски терплю сладкую пытку.
— Не сдерживайся.
Берет мою руку, возвращая ее на свое место и путая в своих волосах. Закусывает нижнюю губу, следом проходится по ней языком и выталкивает его наружу. Скользит им по всей длине, замедляясь на конце. Облизывает головку, посасывает, кружит языком, выписывая крышесносные узоры, а затем погружает ее в рот.
Плавится рассудок, сознание плывет…
Мозг коротит и застилает извращенной похотью. Но я с завидной выдержкой стопорю инстинктивные порывы толкнуться глубже. Не знаю… не знаю, как мне это удается, учитывая то, что Ми не оказывает сопротивления. Напротив — бросает на меня выжидающий взгляд, впивается свободной рукой в мою у нее на затылке, подстегивая перехватить инициативу.
Меня редко одолевает страх. Но сейчас я, действительно, боюсь накосячить, снова перегнуть, доставить ей даже малейший дискомфорт.
Так и не дождавшись от меня видимых действий, Ми сама рвется в атаку. Иначе и не скажешь… Идет на штурм, захватывает меня практически до основания. Отчаянно хочет доставить удовольствие, даже не догадываясь, какой эйфорией меня накрывает и без того, на каких высотах таскает и изрядно плющит.
Снова отрывается, закашливаясь. Смотрит с какой-то безнадегой, в глазах слезы бессилия, поджатые губы дрожат.
— Зай… Расслабься.
Сползаю рукой с головы по ключицам на грудь. Сжимаю ее, перекатывая сосок между пальцев. Крадусь к другой, проделывая те же манипуляции. Затвердевшие вершины ее покрытой мурашками груди заставляют меня захлебываться собственной слюной.
Ее дыхание становится чаще. Грудь широко вздымается на вдохе и с дрожью опускается на выдохе. Взгляд рассеянный, затянут поволокой. На скулах проступает легкий румянец.
Видеть ее такой разгоряченной, жаждущей, томящейся в собственном возбуждении — отдельный вид кайфа. Дурею в моменте. Возвращаюсь к шее, обхватывая ее рукой и мягко поглаживая большим пальцем.
— Расслабь…
Ми на мгновение вспыхивает, а затем так же решительно кивает как и прежде. И на этот раз увереннее и свободнее захватывает меня губами, увеличивая амплитуду движений. С особым удовольствием сосет напряженный член, что фанатично отзывается на ее ласки.
Воздух со свистом рвется наружу, остро нуждаясь в новой порции кислорода. Сердце маслает на полную, разгоняя по венам не то кровь, не то раскаленную магму. Хриплые стоны, что находят выход в попытке ослабить предельный накал всех жизненных функций в организме, оказывают противоположный эффект — мозг капитулирует, органы тлею в огне, нервные окончания, пронизанные током, искрят, по телу несутся разряды.
Я на грани… Четко осознаю, что и пары минут не выдержу.
А Ми только ускоряется… Плотнее загоняет меня в нежные тиски руками, губами, языком, насаживается узким горлом, переходя на убийственный темп. Натужно дышит, приглушенно постанывает и рьяно двигается от головки до паха и обратно.
И меня окончательно затягивает в беспросветную тьму…
В пояснице закручивается в узел горячее напряжение, по телу несутся раскатами судороги. Член пульсирует, расширяясь в размерах и каменея. Практически достигая апогея, пытаюсь отстраниться и рвусь на волю, но Ми…
Блядь…
Ми… Она не выпускает. Стоит покинуть ее чувственный рот — тут же накидывается следом.
Меня разрывает на части от дикого, адового возбуждения. Терпеть эту сладострастную агонию больше нет сил. Я просто не способен сдержать распирающее желание разрядки.
Достигая той точки, когда готов взорваться, совершаю пару резких движений рукой, и меня выбрасывает из тела. Я в гребаном астрале. Действия на инстинктах. Долгие секунды мозг в спячке, ничего не соображаю. Вижу лишь то, как Ми стойко принимает мое освобождение, нашедшее выход возбуждение…
И это просто за гранью. За пределами чувств, что я могу уместить внутри.
Рывком утягиваю ее в объятия и накрываю своим телом. Покрываю жалящими поцелуями лицо, шею, стискиваю крепче. Замираю, прибитый объемом накатившей нежности и всепоглощающей любви. С натяжкой гоняю воздух, ощущая, как медленно восстанавливается дыхание и затихает сердечный ритм.
Мила начинает ерзать подо мной и мне приходиться дать ей пространство. Перекатившись на спину, жму ее к боку, оглаживая плечи.
— Ты меня убила… Расхреначила в дребезги.
— Тебе понравилось? — слышу, как улыбается, но все равно нервничает. Даже, возможно, снова смущается.
Ми вдруг приподнимается, облокачиваясь мне на грудь руками, и смотрит в глаза, прожигая пытливым взглядом. А я снова подвисаю.
Красивая. Любимая. Родная… Моя, только моя. Всегда моя.
Я лишь способен выдавить нервный смешок с блаженной и расслабленной улыбкой на лице. Да большего и не требуется… Она и без слов все видит, считывает мои реакции и эмоции с предельной точностью и улыбается шире.
Но я все же нахожу в себе силы, чтобы переработать эти реакции в незамысловатые слова:
— Охренеть как.
Как бы не хотелось тормознуть время, остаться с ней в кровать до конца этой недели, мы понимаем, что пора возвращаться в реальность. На часах начало девятого, и скорее всего все уже давно встали. Не знаю, что там по плану на сегодняшний день, у меня в нем лишь она. — Ч-и-т-а-й- н-а- К-н-и-г-о-е-д-.-н-е-т-
Достаточно быстро собираемся, и я выхожу на разведку первым. Горизонт чист. Вероятно, народ на завтраке, туда и направляемся.
День тянется мучительно медленно, что, в принципе, и следовало ожидать. Даже несмотря на то, что теперь Мила все время рядом, я изнываю от потребности ее прикасаться. Она, кстати, наложила на это сраное вето, беспокоясь о реакции окружающих, в
