Инвестиции в семью (СИ) - Аля Морейно
А теперь кажется, что мы с Жориком одни против целого мира. Нам никогда по-настоящему не стать Розовскими…
Я должна вернуться в гостиную с ребёнком. Должна мило улыбаться свёкрам и притворяться женой их сына. Но шёпот малыша парализует меня и вынуждает оставаться на месте.
— Мамочка, давай здесь посидим, пока они не уйдут. Пожа-а-алуйста. Я буду тихо-тихо.
— Котёнок, они тебе игрушку принесли в подарок. Только я не успела узнать, что там. Не хочешь посмотреть со мной вместе?
— Не-а, — малыш энергично мотает головой. — Они злые. Не хочу их игрушку, мне папа другую купит.
Никогда не думала, что маленькие дети могут так тонко чувствовать отношение к себе и так болезненно реагировать на несправедливость…
— Они не злые. Просто в тот раз они ошиблись, не разобрались в ситуации. К сожалению, взрослые тоже иногда ошибаются. Они хотят подружиться с тобой, — говорю сыну правду. — Приехали к нам специально с тобой повидаться. И папа очень хочет, чтобы ты к ним вышел.
Амплитуда движения головой из стороны в сторону сокращается. Но Жорик по-прежнему стоит на своём.
В дверь тихонько стучат. Влад бросил гостей и пришёл мне на помощь?
Стук повторяется, дверь приоткрывается, и в комнату заглядывает… свекровь.
— Мила, можно я войду? — тихонько спрашивает, будто боится кого-то разбудить.
Первая реакция — злость. Даже в комнате сына мне не дают покоя! Но потом замечаю, что у женщины красные глаза, будто она плакала.
— Входите, Людмила Аркадьевна.
Приходится подняться с малышом на руках и пересесть на кровать. Жорик демонстративно отворачивается.
— Прости меня, Милочка. Я некрасиво повела себя, когда вы были у нас. Но мы так расстроились тогда из-за вашего развода, а теперь вы так скоропалительно сошлись, что я запуталась. И потом, у тебя ребёнок… Влад сказал… — она осекается, понимая, что не стоит обсуждать это вслух. — Я была так потрясена, когда узнала о результатах теста! Ты такая умница, такая молодчина… Что же ты ко мне не пришла и не рассказала о беременности? Я б и тебе помогла, и Владлену мозги на место вправила. Ну как так-то? Самой с малышом, наверное, тяжело было.
— Зачем теперь прошлое вспоминать? — прерываю сумбурный монолог.
Свекровь всхлипывает, и я замечаю в её глазах слёзы.
Я не знаю, что именно рассказывал родителям Влад о причинах нашего развода. Но точно не собираюсь обсуждать с ней непростую жизнь матери-одиночки. К счастью, теперь у меня будет всё иначе…
— Жорик, — обращается свекровь к внуку и гладит пухлую ручку, — мне очень жаль, что я позволила тебя обидеть в моём доме. Я прошу у тебя прощения. Обещаю исправиться. Простишь меня?
Сын поворачивается к ней, но смотрит по-прежнему исподлобья и крепко держится за меня. Людмила Аркадьевна видит и правильно считывает его настроение. Слово за слово, ей удаётся найти к внуку подход, разговорить и даже выманить в гостиную посмотреть на гоночную машину.
Страхи отпускают, неуверенность притупляется. Вечер заканчивается на тёплой душевной ноте. Жизнь определённо начинает налаживаться.
Возможно, если бы не критические дни, я даже повелась бы на очередную горячую провокацию Влада…
Всё плохое осталось позади? Или это лишь затишье перед бурей?
Глава 32
Заканчивается лекция, и я возвращаюсь на кафедру. Большая перемена. Анна Павловна ставит кипятиться электрочайник. Алексеенко вытаскивает из необъятного рюкзака пластиковый судочек с домашней едой, которую ему каждый день упаковывает заботливая жена. По просторному помещению распространяется соблазнительный запах овощного рагу.
Желудок сразу напоминает о собе. Утром я только кофе выпила, позавтракать не успела, а теперь уже время близится к обеду. Просматриваю сообщения в мессенджере. На удивление тихо. Даже Влад молчит, хотя обычно несколько раз за день присылает хотя бы просто анимированное сердечко — постоянно напоминает, что ждёт, когда я растаю и соглашусь перебраться в его спальню.
Несколько дней назад я уже почти сдалась, но, как назло, пришли “красные гости”. Раньше нас с мужем это не останавливало, но начинать отношения заново в столь неудачный день мне было некомфортно. Близость во время месячных требует особого уровня взаимного доверия, до которого нам с Владом пока далеко.
— Жесть! — восклицает Марина Ивановна. Она пьёт чай и листает на смартфоне ленту новостей. — Пожар на химзаводе. Прямо сейчас горит. Уже есть погибшие и пострадавшие.
Слово “химзавод” срывает внутренний тумблер. Хотя в городе таких заводов два, интуиция кричит, что горит именно наш.
Хватаю сумку и вылетаю из кабинета, напрочь забывая, что по расписанию впереди ещё семинар и меня ждут студенты. По пути набираю Влада, но он не отвечает. Это может означать что угодно, поэтому я стараюсь не накручивать себя заранее.
Вызывать такси времени нет. Подбегаю к обочине и поднимаю руку. Когда-то раньше именно так люди ловили такси, но в последнее десятилетие заказы по интернету настолько распространились, что я уже давным-давно не видела, чтобы кто-то голосовал на дороге. Подозреваю, что даже телефонные диспетчеры лишились минимум половины работы.
Мне везёт. Почти сразу рядом останавливается старенькая машина с пенсионером за рулём. В любой другой момент не рискнула бы сесть в неё, опасаясь, что колымага развалится по дороге. Но сейчас мне совершенно плевать. Я готова хоть на метле лететь, хоть на чём угодно — лишь бы скорее оказаться на месте.
По дороге просматриваю новости. Они ужасные! Оказывается, пожар начался ещё утром. Часть людей успешно эвакуировали, другие оказались заблокированы в цеху, и оттуда их достают с огромным трудом. Среди пострадавших несколько пожарных и много работников завода.
На глаза попадается интервью какого-то чиновника. Он заявляет, что пожар возник из-за нарушения техники противопожарной безопасности и владельца завода будут судить.
Другая говорящая голова предполагает, что это может быть намеренный поджог, своего рода акт отчаяния. Якобы завод в последнее время терпел убытки, а пожар, с одной стороны, вынудит страховую выплатить владельцу круглую сумму, а с другой — позволит замести следы или окажется форс-мажором для невыполненных обязательств.
За несколько кварталов до завода дорога перекрыта полицией, впереди сплошь пожарные машины. Валит густой дым, воют сирены. В обе стороны снуют “скорые”.
Выскакиваю из машины и бегу. На высоких каблуках быстро двигаться не получается. Недолго думая, снимаю туфли и продолжаю путь босиком. Колготки на стопах тут же рвутся, камушки больно впиваются в нежную кожу, но я не обращаю внимания.
Добраться до проходной завода не удаётся. Территория оцеплена пожарными и полицией, туда никого не пускают. Вдоль ограничительной ленты
