Сьюзен Филлипс - Леди, будьте паинькой
— Ты сделал из меня идиотку! — бросила она, выбегая на улицу.
— Прости, что возражаю, — невозмутимо пожал плечами Кенни, — но по-моему, ты сама выставила себя идиоткой.
— Тебе следовало сказать мне, кто он!
— Откуда я знал, что ты набросишься на него, как богиня мести? Кроме того, кто я такой, чтобы вмешиваться в твои дела? Ты и без того все на свете знаешь!
— Ничего подобного!
Тут Эмма сообразила, что несколько самых любопытных посетителей последовали за ними, чтобы узнать причину ссоры, но подобные пустяки ее уже не волновали.
— Ты не только упряма и вечно стремишься настоять на своем, но в голове у тебя тараканы! И этот твой план весьма странный, если не сказать больше!
— Меня тошнит от твоих непрерывных поучений! Особенно после того, что я видела своими глазами! Вместо того чтобы критиковать мое поведение, подумал бы о собственном кретинизме!
Двери позади них распахнулись, и на крыльцо высыпала целая толпа народа.
— Мой кретинизм не имеет к тебе никакого отношения.
Ну все, ее терпению конец! Он так довел ее, что Эмма перестала обращать внимание на окружающих.
— Имеет, когда ты смываешься и бросаешь меня в незнакомом месте!
— Я никуда не смылся.
— Ха!
Для свидетелей их перепалки уже не хватало места. Кенни наконец соизволил заметить, что они не одни, и ткнул пальцем в сторону «кадиллака»:
— Садись в машину.
— Брось приказывать! То, что я спустила тебе подобные выходки в спальне, еще не означает, что это повторится.
— Так его! — выкрикнула какая-то женщина. Кенни сжал кулаки, сообразив, какой великолепный спектакль они дают зевакам.
— Немедленно в машину, — процедил он сквозь зубы.
— Иди ты знаешь куда!
Она выхватила у него ключи и бросилась к машине, каждое мгновение ожидая, что он вцепится ей в плечо, но вместо этого услышала шорох подошв и тупой удар об асфальт. Мужчины дружно застонали при виде неловко поскользнувшегося на банановой корке Кенни. Эмма воспользовалась заминкой и прыгнула в автомобиль.
Каким-то чудом она сразу попала ключом в замок зажигания и в зеркальце заднего обзора увидела, как Кенни взметнулся с земли. Она повернула ключ и надавила педаль газа. Мотор взревел, но машина не тронулась с места. Эмма переключила передачу, и машина рванулась вперед, но прежде она услышала разъяренный вопль:
— Ты же не умеешь водить!
Эмма в последнее мгновение увернулась от черного пикапа, стоявшего впереди. Ладони мгновенно вспотели, зато во рту пересохло. Что она творит?!
Снова взглянув в зеркало, она обнаружила в самом центре сборища Теда Бодина с широченной улыбкой, словно приклеенной к лицу, и вспомнила рассказ о том, как его родители когда-то дрались на этой же стоянке. Но тут она заметила бегущего — в самом деле бегущего — Кенни и забыла обо всем. Бросив поспешный взгляд на мостовую, она с облегчением обнаружила, что машин почти нет.
Правая сторона. Правая сторона. Правая сторона.
Дернув руль, она вывернула на шоссе. Ладони так взмокли, что скользили по баранке. Она в жизни не знала за собой такой вспыльчивости. Подумать только, к чему это привело: она за рулем машины, которую понятия не имеет, как водить! А если к этому добавить, что за ней гонится профессиональный игрок в гольф, миллионер и чуть ли не чемпион!..
И хотя она целиком сосредоточилась на старании удержать большой «кадиллак» между дорожными полосами и не полезть в другой ряд, все же нашла время посмотреть в боковое зеркало и увидела, что Кенни ее нагоняет. Закусив губу до крови, она нажала на газ чуть сильнее. Стрелка спидометра поползла на двенадцатимильную отметку. Сзади начали скапливаться машины.
Она ненавидит вождение! Зачем ей все это понадобилось?
Дверь со стороны пассажирского сиденья распахнулась, Кенни сунул голову в кабину и заорал:
— Подтянись к обочине!
Ей страстно хотелось вдавить педаль до упора, но, как бы она ни жаждала прикончить Кенни, все-таки на убийство она была не способна. Эмма заколебалась, что и стало ее роковой ошибкой. Кенни вскочил в «кадиллак».
— Съезжай с дороги!
Но Эмма продолжала сжимать руль окостеневшими пальцами и смотрела прямо вперед. Кенни захлопнул дверцу.
— Если не желаешь останавливаться, прибавь по крайней мере скорость, чтобы тебе в зад не врезались!
— Я знаю, что делаю! Тори научила меня водить.
— В таком случае веди!
Эмма снова надавила на многострадальную педаль.
— Ну вот! Тридцать миль! Устраивает?
— Предельная скорость — шестьдесят.
— Думаешь, я трушу? Вовсе нет!
Она умирала тысячью смертей, но довела стрелку спидометра до сорока пяти. Позади выстроился внушительный хвост машин.
До Эммы донесся его стон.
— Сворачивай вправо и останавливайся. Не забудь включить поворотник, — выдавил он.
Ей так хотелось поскорее все закончить, что она послушалась.
— У этого скрюченного дерева. Останавливайся.
Сзади стоял непрерывный вой клаксонов, поэтому Эмма чуть поспешнее, чем надо, выполнила указания и загнала машину в песок рядом с узкой грязной дорогой.
— Сначала нужно было сбросить скорость! — рявкнул он.
— Ты сказал, чтобы я ее прибавила!
— Только не на повороте!
Она снова услышала зловещий скрип зубов и глубокий вздох.
— Ладно, не важно. Поезжай дальше, пока не оставишь деревья позади.
Когда наконец машина остановилась, Эмма от облегчения обмякла, как тряпичная кукла. Она положила сложенные руки на рулевое колесо, прислонилась к ним лбом и закрыла глаза.
И скорее почувствовала, чем услышала какое-то движение. Кенни выключил зажигание. Скрипнула кожа сиденья. Время куда-то летело. В ушах Эммы отдавались хриплые звуки ее собственного тяжелого дыхания.
Наконец что-то теплое коснулось ее шеи и стало растирать.
— Плачете, леди Эмма?
— Нет, — ответила она как можно тверже, — но подумываю об этом.
— Почему бы не подумать в несколько иной позе?
Он привлек ее к себе и прижал к груди. Как уютно. Удобно. Утешительно. И аромат приятный. Чистой рубашки… с примесью младенческого запаха.
Она отказывалась плакать. Ни за что. Все же ей было так хорошо, как давно не…
Его дыхание пощекотало ей ухо.
— Ты не сочтешь меня бесчувственной скотиной, если я просуну руку под твою блузку? — хрипловато спросил он.
Эмма, немного поразмыслив, помотала головой.
Его пальцы провели по ее мигом покрывшейся мурашками коже и принялись расстегивать пуговицы, в два счета справились с застежкой лифчика. Кенни обвел большим пальцем контуры ее груди и поцеловал в губы.
— Прошлой ночью я голову потерял, — тихо признался он.
