Татьяна Алюшина - Красота по-русски
– Я понимаю. Но ведь мы хотим, чтобы все по закону и нас больше не трогали, – со всей серьезностью рассуждал парень.
– Именно так.
– Я потерплю, – повторил Вася. И предупредил совсем уж сурово: – Но, Лен, я не смогу с тобой жить, если ты пьешь или просто выпиваешь, тогда и не затевай ничего лучше.
Лена посмотрела на него долгим, задумчивым взглядом, а Васька напрягся.
– Я не люблю спиртного, плохо его переношу и очень редко пью. Теперь не буду совсем, даже пиво и шампанское. Обещаю.
– Хорошо, – кивнул Васька, расслабляясь.
Лена оттолкнулась от подоконника, подошла к столу, взяла кружку, большими глотками допила остывший чай и спросила:
– У тебя здесь курить можно?
Денис кивнул, дал пепельницу и включил чайник. Ленка вернулась к окну, оперлась на подоконник, достала из кармана так и не снятого пальто сигареты с зажигалкой, прикурила и бросила, не глядя, на подоконник. Денис хотел отдать ей в руки чашку с чаем, но, посмотрев, на Ленино отрешенное выражения лица, поставил рядом с пепельницей. А Елена ничего не видела, не замечала вокруг – находилась там, внутри тех переживаний.
– Я на войну попала. На простую такую, банальную чиновничью войну, – продолжила она, сильно затянувшись сигаретой. – Никому Васька не нужен и не интересен был, никого не волновало, какой он, что хочет, что необходимо ему, именно ему! Да наплевать всем, что он хочет или не хочет, кого интересует мнение десятилетнего мальчика, его как бы и нет совсем! Зато есть какая-то сумасшедшая баба, которая решила его усыновить, и вся чиновничья машина взялась Ваську от меня защищать!
Она затянулась еще раз, ткнула сигарету в пепельницу.
– Чего я только не выслушала. Одна чиновница меня спросила: вы что хотите, чтобы он подрос немного и стал вашим любовником? Восемь месяцев подыхал на улицах, никому на хрен не нужен был, даже бабке с дедом родным, а тут их стал – государственный! Никому не отдадим! Я один раз сорвалась, объяснять что-то принялась бабе одной из службы опеки, дура наивная! Он талантливый, говорю, очень одаренный, ему учиться надо, а в детском доме ему трудно, он домашний мальчик, он семь лет с бабушкой и дедушкой в семье жил, я ему шанс хочу дать, помочь. А она знаешь что мне отвечает? Ничего, говорит, ему государство шанс даст, закончит школу, пойдет работать, а если такой уж умный, отслужит в армии и поступит на заочное отделение учиться! Я думала, у меня мозг лопнет! Мы с Васькой, как два бойца, среди врагов оказались! Я потеряла всех друзей на этой войне, а родители от меня отказались.
Ленка приехала к родителям с серьезным разговором, ни на минуту не сомневаясь, что поймут и поддержат.
– Да ты с ума сошла, Лена! – возмутилась мама. – Какое опекунство, какой беспризорник?!
– Мам, он очень хороший, умный, замечательный человечек! – убеждала воодушевленно Елена. – Вот увидишь и сама поймешь!
– Не надо нас знакомить, и в дом к нам не смей его приводить! Он нас обворует! Они все хитрые, злые, это он сейчас хорошим прикидывается, чтобы тебя, дуру, обмануть, уж они-то знают, как разжалобить! Ты его пропишешь, а он у тебя квартиру отберет, да еще обдерет тебя, идиотку! Мы с отцом запрещаем тебе брать к себе этого беспризорника!
– Мам, ты уже очень давно не можешь мне что-то запрещать, – посуровела Ленка.
– Леночка, – сделала мама заход с другой стороны, – я понимаю, ты сильно переживала из-за разрыва с Маркиным и ухода из газеты. Но нельзя же из-за этого совершать глупости! У тебя новая работа, пусть не такая престижная и интересная, как прежняя, но денежная. Работай, встречайся с мужчинами, строй новую жизнь. Никому, и прежде всего тебе самой, не нужны эти метания и желание сделать всем назло.
– Ма, ты ничего не поняла, – сделала еще одну попытку убедить Лена. – Этот мальчик, он мой, родной, он даже похож на меня очень сильно! И он будет моим сыном.
– Лена, – вступил раздосадованно отец, – хватит глупить! Нам не нужен чужой мальчик, замуж выйдешь, своих нарожаешь! И перестань что-то кому-то доказывать и характер свой показывать!
– Поговорим в другой раз, – вставая уходить, сказала Лена.
– Нет! – решительно заявила мама. – Никакого другого раза! Если ты не остановишься с этим идиотским опекунством, мы с тобой общаться перестанем, так и знай!
– Хорошо, мама, – приняла Лена ультиматум.
Они сдержали слово, год с ней не общались, не звонили, не встречались – вообще, наглухо. А потом у отца случился сердечный приступ, и Лена приехала к нему в больницу, там и восстановили отношения, но уже без близости душевной.
С Васькой родители все-таки вынужденно познакомились, внуком своим не признали, хотя поражались каждый раз его внешней похожести с их дочерью, принимали, летом даже на дачу забирали, но теплых родственных отношений не сложилось.
Василий Федорович все понимал, прощал их, старался не становиться раздражителем и настаивал, чтобы Лена чаще виделась с родителями, эдакий мудрый миротворец.
И друзей Лена растеряла тогда всех, то есть абсолютно всех! Начиная с близкой подруги, тоже Лены, по фамилии Иванова, с которой дружила со школы. Иванова покрутила пальцем у виска, показывая степень Ленкиной разумности, когда подруга сообщила ей про Ваську, и прямо заявила:
– Я к тебе в дом стану бояться приходить. Вдруг он или его дружки меня ограбят или заразят чем-нибудь?
– Лен, ты что? – поразилась Невельская. – Он маленький и замечательный мальчик, очень умный и здоровый, мы все анализы сдали и проверяли его.
– Это не я «что», это ты «что»! – глядя на нее, как на полную дебилку, возмутилась Иванова. – Ты ж про беспризорников такую статью отбабахала, даже две! Ты ж про них все знаешь! Они поголовно больные, циничные, асоциальные, грязные и злые! Убить могут, как плюнуть, для них жизнь другого человека – пустое место! Ты ненормальная, что влезла во все это! И мой тебе совет: брось немедленно эту дурь!
Больше они не общались. Никогда.
Но подобного рода монологи, а часто и еще более красочные, Лена выслушивала в таком количестве, что и не сосчитать, в том числе и от службы опеки. Знакомые, друзья, посвященные в ее «боевые» действия стали относиться к ней, как к не совсем адекватной, сторонились, словно Ленка сама стала беспризорницей с улицы.
А она боролась!
Моталась в Казань, как в ближайшее Подмосковье на дачу за урожаем, при этом работу никто не отменял! Командировки выпадали одна за одной, и материал требовалось сдавать вовремя. В издательстве Елена никого не посвящала в свои проблемы, старалась улыбаться, шутить, но у нее не очень хорошо получалось. Похудевшая, измученная, синяки под глазами, смотрит зло, как кошка дикая.
