Эми Сон - Беги, хватай, целуй
Мы продолжали обниматься еще минуты две, а потом я крутанула ее вместе со стулом, украдкой бросив взгляд в сторону кабинета Тернера. Он смотрел прямо на нас, и лицо у него было краснее сосков кормящей матери. Однако! Я поскорее отвернулась, соскочила с коленей Коринны и привела в порядок одежду. Из кабинета вышел Тернер.
– Привет, Билл, – сказала я, поворачиваясь к нему. – Я не знала, что вы, гм, здесь.
– Я тоже, – сказала Коринна, вынимая пудреницу и подкрашивая губы.
– Ну да, здесь, – сказал шеф. – А вам обеим следует проявить чуть больше благоразумия. Здесь люди занимаются работой. Вы ведь не хотите вывести их из равновесия? Это может сказаться на качестве газеты.
Операция удалась.
– Мне очень жаль, Билл, – сокрушенно произнесла я. – Боюсь, я просто увлеклась.
– И я, – сказала Коринна. – Этого больше не повторится.
– Хорошо, – сказал Тернер и, войдя в кабинет, закрыл за собой дверь.
Я подмигнула Коринне, подняв большие пальцы вверх, и мы пошли на улицу чего-нибудь выпить.
В среду около полудня мы с Сарой взяли два экземпляра газеты, и пошли в «Метлайф-билдинг». В разделе «Почта» было всего одно письмо обо мне:
Почему вы не поместите фотографию Ариэль Стейнер, чтобы, увидев ее на улице, можно было убежать?
Если спросят, назовусь Уитхелдом
На этот раз я не расстроилась. Я просто улыбнулась. У меня были враги по всему городу, но, похоже, ни один из них не переставал меня читать. Да разве могла я испугаться мужика, у которого даже не хватило смелости подписаться своим настоящим именем?
Когда я вернулась на работу, на автоответчике меня ожидали четыре отзыва на статью «Розовые руки лесбиянки».
Коринна: «Вся редакция спрашивает, как ты в деле, и я отвечаю, что лучше не бывает.».
Джейк: «Не хочу признаваться, но это меня заводит».
Зак: «Друзья спрашивают: играешь ли ты роль мужика или нет? Правда, папа сказал, у тебя есть бойфренд. Ты что – бисексуалка? Если да, то это круто. Мне просто интересно».
И отец: «Позвони мне, пожалуйста, как можно скорее».
– Я прочитал колонку этой недели только потому, что думал – она о Джейке, – сказал папа, когда я до него дозвонилась. – Но, оказывается, нет. Что происходит?
Пришлось разъяснить ситуацию.
– Это вымысел, – сказала я. – Образ героини взят из жизни, она просто моя приятельница. Мы с ней не… то есть это не…
– О, слава Богу!
Было слышно, как отец глубоко, с облегчением, вздыхает.
Этим вечером я отправилась ночевать к Джейку. Едва я вошла, как он затащил меня прямо в кровать и стал делать мне куннилингус. Думаю, он не шутил, когда сказал, что колонка его завела. Джейк занимался этим минут пять, когда я протянула руку и слегка повернула его голову. Он вдруг вскинул лицо и сердито на меня посмотрел.
– Что ты делаешь? – заорал он.
– Поворачиваю твою голову.
– А тебе не приходило на ум, что это не очень-то романтично?
– А как же ты узнаешь, что именно мне нравится, если я тебе не покажу?
– Одно дело – высказать свои пожелания, и совсем другое – управлять мной, как коп – машинами.
Джейк натянул трусы.
– Ты куда? В гостиную? Как ты обычно делаешь? Смотреть телевизор?
– Я не смотрю телевизор, – сказал он и пошел в гостиную.
Надев трусики и футболку, я отправилась следом за ним. Мы сели на диван.
– Ты перестал принимать паксил? – спросила я.
– Да, – ответил он. – Вчера.
– Ты уверен, что делаешь правильно?
– Оставь меня в покое, – сказал Джейк. Исчерпывающий ответ на мой вопрос.
Он открыл лежащий на кофейном столике пакет с марихуаной и принялся сворачивать сигарету. Когда Джейк прикуривал, упавший с ее кончика пепел обжег мне бедро.
– Ой! – вскрикнула я. – Ты это нарочно?
– Нет, – сказал он. – Случайно. Извини.
– Ты так плохо со мной обращаешься, а мы встречаемся всего около недели. У большинства парней такой кризис наступает через несколько месяцев.
– Нормально я с тобой обращаюсь.
– Вовсе нет. Лучше уж вернись к лекарствам.
– Неужели тебе совсем наплевать на мою болезнь?
– Она сводит меня с ума!
– Господи Иисусе! Мы ругаемся, как парочка престарелых супругов.
– Ты хоть понимаешь, что подобные заявления не улучшают мое настроение?
– А нечего было руководить мной в постели.
В моем любимом фильме Джона Хью «Милашка в розовом» это был бы момент, когда Молли Рингуолд (я) отчитывает Эндрю Маккарти (Джейка) и в гневе покидает его квартиру, поняв наконец, что у них (у нас) нет будущего. В момент неожиданного душевного просветления импульсивный Эндрю (Джейк) оказался бы настолько ошеломлен злобой Молли (моей), что помчался бы вслед за мной по улице, со страстью схватил бы меня за руку и произнес заключительную реплику Эндрю: «Я в тебя верил. Я всегда в тебя верил. Я не верил лишь в себя». Потом Джейк нагнется, чтобы меня поцеловать, и глаза его потеплеют, как у Эндрю, и мы замрем в потрясающем душистом поцелуе под теплым голубым дождем, а вдали будет греметь песня «Если ты уйдешь».
Но я понимала, что моя жизнь – не кино. Я представила себе, как ухожу от Джейка и снова провожу ночи в одиночестве. Моя победа могла обернуться поражением, не прибавив мне независимости и силы, но сделав меня еще более одинокой, чем раньше.
Мы сидели в молчании уже несколько минут, а потом Джейк положил руку мне на колено. Мне хотелось прекратить ссору. Мне хотелось снова ему нравиться.
Я положила ладонь Джейку на бедро, и он меня поцеловал. Я завелась с пол-оборота, как это всегда бывает при ссорах, и скоро уже лежала на нем.
– Принести презерватив? – спросил он.
Мы еще не прошли всего пути, и у меня было ощущение, что не стоит торопиться, но я тем не менее кивнула. Джейк пошел в комнату и, вернувшись с резинкой, лег на меня, молча покачался вверх-вниз несколько минут, а потом кончил. Завязав узлом презерватив, он положил его на стол рядом с пакетом марихуаны, сел в постели и зажег сигарету.
Я пошла в ванную, пустила воду, уселась на край унитаза и заплакала. Я не хотела плакать. Так бывает, когда встречаешься с придурком, а Джейк вовсе не был придурком. Просто он нервничал. Мне надо было проявить сочувствие. Связь подразумевает компромисс. Надо было хорошенько поразмыслить. Оторвав кусок туалетной бумаги, я вытерла лицо и вернулась в гостиную.
Все следующие несколько дней мы ссорились при каждой встрече. Джейк набрасывался на меня по пустякам, я в ответ огрызалась, а секунду спустя он обнимал меня со словами: «Не хочу тебя терять» или «Не сердись на меня, пожалуйста», и я поневоле его прощала.
